(no subject)
Бывают такие очень разговорчивые пассажиры. Сегодня в автобус загрузился пожилой джентльмен и не успел сесть, как тут же завёл монолог. На весь салон. За полчаса он успел осветить массу тем, и этрусков упомянул, и Юлия Цезаря, и инопланетное происхождение человечества (дескать, а Дарвин-то ошибался!), и в вопросы астрологии углубился, спросил у рядом сидящей девушки её имя, фамилию и отчество и в год какого зверя она родилась. Потом похвастался своими пятью образованиями: военное, ещё какое-то там, и даже музыкальное, после чего плохо поставленным голосом затянул оперную арию. Ария-то его и сгубила.
Рядом стоящая дама не выдержала:
- Вам сколько лет, восемьдесят?
- Семьдесят пять, - обиделся дяденька.
- И мне тоже семьдесят пять, но я же не в маразме! И не вещаю на весь автобус! Думаете, всем так интересно вас слушать?!
Дяденька стушевался и выскочил на ближайшей остановке. Общественность тут же напустилась на даму: ну что ж вы так, может, он одинокий, может, ему поговорить не с кем. Правда, стыдили мягко и шутливо, не слишком усердствовали. Потому что сострадание состраданием, но потенциально одинокий дедушка был очень громкий и всех изрядно достал. Так что в голосах осуждающих слышалось плохо скрываемое облегчение.
Дама, согнавшая дедушку, тоже слегка смутилась и, занимая его место, предупредила:
- Будьте готовы, может, это место какое-то специальное. Может, меня сейчас тоже на философию потянет.
Не потянуло. Все успокоились. В салоне наконец воцарилась благостная тишина.
И только с задней площадки доносилось бормотание пьяного мужика, комментирующего всё увиденное в окошке:
- Непечатно-расы, тля!
Рядом стоящая дама не выдержала:
- Вам сколько лет, восемьдесят?
- Семьдесят пять, - обиделся дяденька.
- И мне тоже семьдесят пять, но я же не в маразме! И не вещаю на весь автобус! Думаете, всем так интересно вас слушать?!
Дяденька стушевался и выскочил на ближайшей остановке. Общественность тут же напустилась на даму: ну что ж вы так, может, он одинокий, может, ему поговорить не с кем. Правда, стыдили мягко и шутливо, не слишком усердствовали. Потому что сострадание состраданием, но потенциально одинокий дедушка был очень громкий и всех изрядно достал. Так что в голосах осуждающих слышалось плохо скрываемое облегчение.
Дама, согнавшая дедушку, тоже слегка смутилась и, занимая его место, предупредила:
- Будьте готовы, может, это место какое-то специальное. Может, меня сейчас тоже на философию потянет.
Не потянуло. Все успокоились. В салоне наконец воцарилась благостная тишина.
И только с задней площадки доносилось бормотание пьяного мужика, комментирующего всё увиденное в окошке:
- Непечатно-расы, тля!