St Helena Island
Недавно мы побывали на острове Святой Елены, куда в свое время был сослан Наполеон. Сам по себе факт не особо примечательный: с нас, путешественников, станется. Но мы ухитрились при этом не покидать пределов Австралии - а это, согласитесь, гораздо сложнее %)
На самом деле, все просто: самолет, поезд, моторный кораблик - и мы на острове в заливе Мортон, в двадцати километрах от Брисбена. Когда-то сюда ссылали заключенных, в числе которых был абориген по прозвищу Наполеон. Так остров получил свое название. Сегодня вся его территория занята национальным парком, где сохранились остатки одной из самых эффективных тюрем 19 века.
Есть два способа попасть на остров: на своей лодке или с организованным туром. В первом случае вы сможете осмотреть лишь малую часть территории, а все самое интересное доступно только под присмотром гида. Мы плавали на кораблике, который называется Cat-o'-Nine Tails. О том, что это значит, я расскажу ниже, а пока начнем нашу прогулку в прошлое.
Первое, что мы видим после высадки на пирс, - вот такое сооружение. Как вы думаете, для чего оно?
А это, друзья мои, плавательный бассейн для тюремных охранников. Заборчик - от акул. Сообразительные охранники приманивали их нарочно, сбрасывая у берега пищевые отходы: с такими помощниками сторожевые собаки ни к чему. До материка, кстати, порядка пяти километров. Хорошее место для каторжной тюрьмы, правда?
На острове водятся очень необычные чайки - мы таких никогда не видели.
В 1850-е здесь находилась карантинная станция, а десятилетием позже была основана тюрьма, которая просуществовала до 1930-х. Несмотря на такой скромный возраст, почти все постройки находятся в состоянии полураспада, и это одна из причин, по которой остров закрыт для свободного посещения.
Экскурсия начинается оптимистично - с двух старых кладбищ. На одном похоронены дети тюремных работников, проживавших здесь целыми семьями; на другом - те из заключенных, кто так и не дождался счастливого дня освобождения. Если первое кладбище, с его каменными надгробьями и трогательными надписями, похоже на сотни других, то второе выглядит совсем уж мрачно.
На крестах нет имен, вместо них - уникальные номера, которые присваивались заключенным. Здесь, на острове, хоронили тех, чьи родственники не могли их забрать по причине бедности или неведения: информация в 19 веке распространялась не так быстро, как сейчас.
Тюрьма на Святой Елене была чисто мужской, причем содержались здесь, главным образом, отъявленные головорезы: убийцы и разбойники. Викторианцы верили, что честный труд облагораживает человека, так что все заключенные на острове были заняты на каких-либо работах - в поле или в мастерских. Плодородная вулканическая почва позволяла выращивать все, от пышных садовых цветов до маиса и сахарного тростника.
Разводили здесь и скот, более того: на сельскохозяйственных выставках в Брисбене молочные коровы с тюремного острова регулярно побивали своих материковых соперниц. А оливковое масло, которое производили заключенные, удостаивалось наград не где-нибудь, а в Италии.
Для эффективного существования тюрьмы ее обитатели должны были производить сами практически все: добывать камень для постройки зданий, печь хлеб, изготавливать упряжь для лошадей, шить одежду и отливать свечи. Часть товаров импортировалась на материк: например, корабельные канаты и кирпичи, которые делались из местной глины. Это позволяло исправительному поселению не только поддерживать себя, но и приносить немалую прибыль: до 12 тысяч фунтов в год - большие деньги в викторианскую эпоху. Одним словом, не тюрьма, а образцово-показательный колхоз.
Но пусть вас не обманет идиллическая растительность, вызывающая в памяти рекламу шоколадных батончиков: жизнь заключенных была далека от курортной. Каждый их шаг контролировался, и за малейшую провинность полагалось наказание. Команда судна, которое привезло нас на остров, - по совместительству актеры и гиды - наглядно продемонстрировала нам некоторые, мнэ, аспекты тюремной жизни.
В руке у тюремщика - плеть, известная как «кошка с девятью хвостами» (Cat-o'-Nine Tails). Каждый удар сопровождается живописным рассказом о том, какие телесные повреждения получает наказуемый на данном этапе порки. Впечатляет.
Другие наказания отличались дьявольской изобретательностью. Так, заключенного могли заставить таскать пушечное ядро по территории двора. Казалось бы, ничего сложного: поднимаешь с земли довольно скромный по весу предмет, переносишь в сторону, кладешь; по команде снова поднимаешь и несешь в другое место. Правда, заниматься этим надо было вместо обеда. И так недели две. К концу срока несчастный валился с ног от усталости.
Условия жизни заключенных не предполагали излишеств: спали они в гамаках, подвешенных внутри камер, разговаривать им разрешалось лишь во время еды и вечером, после окончания работ. Никакой канализации, разумеется, тоже не было - ведра с нечистотами каждое утро опорожнялись в выгребную яму. Если принять во внимание жаркий квинслендский климат, то можно представить себе... хотя лучше не представлять.
Тюремный дворик для аборигенов (их держали отдельно). Выгребная яма в центре.
Понятно, что при такой жизни пойдешь на что угодно, лишь бы облегчить свою участь - пусть и временно. Самые смекалистые из обитателей тюрьмы стали прибегать к членовредительству. Например, можно отхватить себе палец, якобы нечаянно: их еще целых девять останется, зато удастся отдохнуть. Затянувшуюся ранку расковыривали снова - и обратно в лазарет. В начальниках, правда, тоже не дураки сидят, и вскоре появилось новое правило: предоставлять отрезанный палец, раз уж случилась беда. Но заключенные и тут не растерялись и попросту замариновали «дежурный» палец в банке, передавая его друг другу в случае нужды. Сейчас банка хранится в музее истории Квинсленда - The Commissariat Store. К сожалению, во время нашей поездки он был закрыт, поскольку здание сильно пострадало от наводнения. А жаль, хотелось увидеть многострадальный палец %)
Но не все артефакты, оставшиеся от тюрьмы, так уж мрачны. Вот, например, трогательное свидетельство того, что всплеск австралийского патриотизма, зародившийся в конце 19 века, не обошел даже заключенных. Один из них создал на стене карцера известняковое панно с гербом будущей Федерации. Правда, в приступе вдохновения художник слегка изменил символику, добавив изображение кирки и лопаты (в верхнем левом углу щита).
Начальство, однако же, творческого порыва не оценило, и автор схлопотал якобы за кражу материалов для своей картины. Художника всякий обидеть рад.
Еще один примечательный артефакт. Эту пушку 18 века подарила австралийцам королева Виктория. Если кто-то из обитателей тюрьмы сбегал, охрана тут же поднимала сигнальный флаг и стреляла из пушки, оповещая полицию на материке. Пушка, кстати, до сих пор действует.
В день нашего посещения было очень жарко: +32 с квинслендской влажностью - это кошмар, ничего общего с той же температурой в Мельбурне. Так что и без всяких тяжелых работ можно представить, каково приходилось заключенным. Неудивительно, что они пытались сбегать. Кому-то это даже удалось, но большинство беглецов были пойманы или съедены акулами по пути. Оба исхода, в общем-то, так себе.
Дабы не завершать рассказ на грустной ноте, покажу счастливого (и свободного) обитателя Святой Елены. Этого валаби, судя по всему, мало волнует водная преграда, отделяющая остров от большой земли.
Для справки: кораблики до острова отправляются из брисбенского пригорода Мэнли (Manly). Туда легко доехать на электричке, а потом пройти от станции до причала минут десять. Есть вечерний тур и дневной, всего три в неделю. В общем, хороший вариант однодневной прогулки, о котором почему-то мало кто знает.
На самом деле, все просто: самолет, поезд, моторный кораблик - и мы на острове в заливе Мортон, в двадцати километрах от Брисбена. Когда-то сюда ссылали заключенных, в числе которых был абориген по прозвищу Наполеон. Так остров получил свое название. Сегодня вся его территория занята национальным парком, где сохранились остатки одной из самых эффективных тюрем 19 века.
Есть два способа попасть на остров: на своей лодке или с организованным туром. В первом случае вы сможете осмотреть лишь малую часть территории, а все самое интересное доступно только под присмотром гида. Мы плавали на кораблике, который называется Cat-o'-Nine Tails. О том, что это значит, я расскажу ниже, а пока начнем нашу прогулку в прошлое.
Первое, что мы видим после высадки на пирс, - вот такое сооружение. Как вы думаете, для чего оно?
А это, друзья мои, плавательный бассейн для тюремных охранников. Заборчик - от акул. Сообразительные охранники приманивали их нарочно, сбрасывая у берега пищевые отходы: с такими помощниками сторожевые собаки ни к чему. До материка, кстати, порядка пяти километров. Хорошее место для каторжной тюрьмы, правда?
На острове водятся очень необычные чайки - мы таких никогда не видели.
В 1850-е здесь находилась карантинная станция, а десятилетием позже была основана тюрьма, которая просуществовала до 1930-х. Несмотря на такой скромный возраст, почти все постройки находятся в состоянии полураспада, и это одна из причин, по которой остров закрыт для свободного посещения.
Экскурсия начинается оптимистично - с двух старых кладбищ. На одном похоронены дети тюремных работников, проживавших здесь целыми семьями; на другом - те из заключенных, кто так и не дождался счастливого дня освобождения. Если первое кладбище, с его каменными надгробьями и трогательными надписями, похоже на сотни других, то второе выглядит совсем уж мрачно.
На крестах нет имен, вместо них - уникальные номера, которые присваивались заключенным. Здесь, на острове, хоронили тех, чьи родственники не могли их забрать по причине бедности или неведения: информация в 19 веке распространялась не так быстро, как сейчас.
Тюрьма на Святой Елене была чисто мужской, причем содержались здесь, главным образом, отъявленные головорезы: убийцы и разбойники. Викторианцы верили, что честный труд облагораживает человека, так что все заключенные на острове были заняты на каких-либо работах - в поле или в мастерских. Плодородная вулканическая почва позволяла выращивать все, от пышных садовых цветов до маиса и сахарного тростника.
Разводили здесь и скот, более того: на сельскохозяйственных выставках в Брисбене молочные коровы с тюремного острова регулярно побивали своих материковых соперниц. А оливковое масло, которое производили заключенные, удостаивалось наград не где-нибудь, а в Италии.
Для эффективного существования тюрьмы ее обитатели должны были производить сами практически все: добывать камень для постройки зданий, печь хлеб, изготавливать упряжь для лошадей, шить одежду и отливать свечи. Часть товаров импортировалась на материк: например, корабельные канаты и кирпичи, которые делались из местной глины. Это позволяло исправительному поселению не только поддерживать себя, но и приносить немалую прибыль: до 12 тысяч фунтов в год - большие деньги в викторианскую эпоху. Одним словом, не тюрьма, а образцово-показательный колхоз.
Но пусть вас не обманет идиллическая растительность, вызывающая в памяти рекламу шоколадных батончиков: жизнь заключенных была далека от курортной. Каждый их шаг контролировался, и за малейшую провинность полагалось наказание. Команда судна, которое привезло нас на остров, - по совместительству актеры и гиды - наглядно продемонстрировала нам некоторые, мнэ, аспекты тюремной жизни.
В руке у тюремщика - плеть, известная как «кошка с девятью хвостами» (Cat-o'-Nine Tails). Каждый удар сопровождается живописным рассказом о том, какие телесные повреждения получает наказуемый на данном этапе порки. Впечатляет.
Другие наказания отличались дьявольской изобретательностью. Так, заключенного могли заставить таскать пушечное ядро по территории двора. Казалось бы, ничего сложного: поднимаешь с земли довольно скромный по весу предмет, переносишь в сторону, кладешь; по команде снова поднимаешь и несешь в другое место. Правда, заниматься этим надо было вместо обеда. И так недели две. К концу срока несчастный валился с ног от усталости.
Условия жизни заключенных не предполагали излишеств: спали они в гамаках, подвешенных внутри камер, разговаривать им разрешалось лишь во время еды и вечером, после окончания работ. Никакой канализации, разумеется, тоже не было - ведра с нечистотами каждое утро опорожнялись в выгребную яму. Если принять во внимание жаркий квинслендский климат, то можно представить себе... хотя лучше не представлять.
Тюремный дворик для аборигенов (их держали отдельно). Выгребная яма в центре.
Понятно, что при такой жизни пойдешь на что угодно, лишь бы облегчить свою участь - пусть и временно. Самые смекалистые из обитателей тюрьмы стали прибегать к членовредительству. Например, можно отхватить себе палец, якобы нечаянно: их еще целых девять останется, зато удастся отдохнуть. Затянувшуюся ранку расковыривали снова - и обратно в лазарет. В начальниках, правда, тоже не дураки сидят, и вскоре появилось новое правило: предоставлять отрезанный палец, раз уж случилась беда. Но заключенные и тут не растерялись и попросту замариновали «дежурный» палец в банке, передавая его друг другу в случае нужды. Сейчас банка хранится в музее истории Квинсленда - The Commissariat Store. К сожалению, во время нашей поездки он был закрыт, поскольку здание сильно пострадало от наводнения. А жаль, хотелось увидеть многострадальный палец %)
Но не все артефакты, оставшиеся от тюрьмы, так уж мрачны. Вот, например, трогательное свидетельство того, что всплеск австралийского патриотизма, зародившийся в конце 19 века, не обошел даже заключенных. Один из них создал на стене карцера известняковое панно с гербом будущей Федерации. Правда, в приступе вдохновения художник слегка изменил символику, добавив изображение кирки и лопаты (в верхнем левом углу щита).
Начальство, однако же, творческого порыва не оценило, и автор схлопотал якобы за кражу материалов для своей картины. Художника всякий обидеть рад.
Еще один примечательный артефакт. Эту пушку 18 века подарила австралийцам королева Виктория. Если кто-то из обитателей тюрьмы сбегал, охрана тут же поднимала сигнальный флаг и стреляла из пушки, оповещая полицию на материке. Пушка, кстати, до сих пор действует.
В день нашего посещения было очень жарко: +32 с квинслендской влажностью - это кошмар, ничего общего с той же температурой в Мельбурне. Так что и без всяких тяжелых работ можно представить, каково приходилось заключенным. Неудивительно, что они пытались сбегать. Кому-то это даже удалось, но большинство беглецов были пойманы или съедены акулами по пути. Оба исхода, в общем-то, так себе.
Дабы не завершать рассказ на грустной ноте, покажу счастливого (и свободного) обитателя Святой Елены. Этого валаби, судя по всему, мало волнует водная преграда, отделяющая остров от большой земли.
Для справки: кораблики до острова отправляются из брисбенского пригорода Мэнли (Manly). Туда легко доехать на электричке, а потом пройти от станции до причала минут десять. Есть вечерний тур и дневной, всего три в неделю. В общем, хороший вариант однодневной прогулки, о котором почему-то мало кто знает.