Джаба Иоселиани "Три измерения"
Никак руки не доходили прочитать эту книгу известного грузинского криминального авторитета и отчасти политика. Не знаю как насчёт художественной ценности и исторической правдивости изложенных фактов, но прочитать вышеупомянутую книжку наверное следует всем, мало-мальски заинтересованных современной историей Грузии.
В интернете к сожалению есть только отдельные маленькие отрывки на оригинале (грузинском языке). К счастью, с этого года газета "Вечерний Тбилиси" начала печатать отдельные отрывки из последней главы на русском языке.
Вот я и выложу их немного подправив. Те моменты, которые мне показались особенно интересными, я помечу жирным шрифтом.
Итак, приятного всем чтения!
О СХОДСТВЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СУДЕБ
В связи с абхазской проблемой в Грузию приехал генеральный секретарь ООН Бутрос Бутрос Гали. Наши каламбуристы соотнесли его фамилию с местными топонимами. Но лучшему каламбуру, который они приготовили к приезду высокого гостя, тут же подрезал крылья известный лингвист Тамаз Гамкрелидзе. Он объяснил, что начальные буквы фамилии египтянина и названия местного райцентра разнятся примерно так, как русское “г” и украинское “г-fricatif”. К слову сказать, стремление не допускать в грузинский язык русские фонетические кальки иногда доводит наших ревнителей чистоты языка до курьезов. Один из них связан с некогда прибывшим в Кабул на российском танке Бабраком Кармалем. Наши политические обозреватели, не подозревая, что “Кармаль” - псевдоним, аббревиатура, созданная из имен “Карл”, “Маркс”, “Ленин” (Кар-Ма-Л), озвучивали его на грузинский лад, вместо русского “К” употребляя грузинский звук “ყ”.
Слава Богу, с Гали не обошлись так же, как со злосчастным Кармалем, а ведь могли бы трансформировать “Гали” в “Гализга” (недаром же бежит река Гализга между Гали и Очамчире). Глядишь, египтянин превратился бы в абхаза...
В 1994 году в Нью-Йорке Гали принял нас в своей резиденции: Шеварднадзе, меня, Сашу Чикваидзе, тогдашнего министра иностранных дел, и Петра Чхеидзе, представителя Грузии в ООН (он совмещал и пост посла). Встреча длилась полчаса, и я никак не думал, что он запомнит меня, тем более что я сказал всего два слова. Кроме хорошей памяти, несмотря на то, что ему 74 года, Бутрос Гали в хорошей физической форме. В Грузии я тоже в числе встречающих его. Везу в Светицховели. Он очарован хором Корпуса спасателей (Так называлась "Мхедриони" после переименования). Гали египтянин, копт, христианин, более или менее сведущ в наших делах. “Я удивляюсь вам, - обращается он ко мне искренне, - нам, египтянам, понадобилось сорок лет, чтобы избавиться от патронажа такой демократической страны, как Англия, а вы хотите двумя митингами освободиться от русских?”.как Англия, а вы хотите двумя митингами освободиться от русских?” .
Из машины он с печальной любознательностью смотрит на наши горы и поля. Не оставляет без внимания и красивых женщин. Улыбается и жалуется мне: “Кажется, объездил весь мир, но словно крутишься на одном и том же месте. Приемы, встречи, заседания, банкеты, самолеты, и опять все сначала... Будто все мимо меня проходит”. Очень хорошо его понимаю. Правда, вытекающий совсем из других обстоятельств, но тот же эффект движения-неподвижности. Ленинградские тюрьмы: “Кресты” и “Невская Дубровка”, вологодская тюрьма, челябинская тюрьма, выборгская тюрьма, московские “Таганка”, “Бутырка”, “Пресня”, ростовская пересылка, новочеркасская “Закрытая тюрьма”, махачкалинская “Закрытая тюрьма”, кировская пересылка, красноярская тюрьма, пермская тюрьма и те же тбилисские тюрьмы. Все эти города для меня только названия. Те же камеры, те же пайки, та же комендатура, тот же карцер, та же параша (т.н. туалет), та же прогулка и т.д. Усмехаюсь про себя. Если я ему сейчас приведу это сравнение или, к примеру, расскажу какой-то эпизод, он же выпрыгнет из машины... Опять возвращается к вопросу о женщинах: “Наши политики только сейчас поняли, что использование проблемы “плейбоя” в политике необходимо, - вспоминает генсек ООН. - Недавно в штаб-квартире Нью-Йорка закончили строительство нового корпуса. Пришли корреспонденты из популярного журнала, хотели снять меня на фоне нового корпуса. Я отказался и посоветовал вместо меня найти красивую женщину, посадить в фешенебельную машину, остановить перед нашим корпусом и снять ее, когда она выходит из машины, но на ней обязательно должно быть платье со шлицами-прорезами по бокам. Она смотрит на здание, улыбается и спрашивает: “Что это?”. Ей отвечают, что это новый корпус ООН. Вот такая реклама будет эффектна и все запомнят, а то кому нужно мое сморщенное лицо”.
В офисах ООН, я это видел сам, царят демократические отношения, хотя чувствуются и какие-то иные тенденции. И бюрократический круговорот тоже не чужд. Сами сотрудники шутят: “Почему у нас одно и то же дважды приходится делать? - Что поделаешь, Бутрос Бутрос”- сами же и отвечают они.
В Тбилиси приезжает Збигнев Бжезинский, один из заклятых врагов коммунистов, бывший государственный секретарь США. Сам справился обо мне, хочу, говорит, познакомиться. Меня представил Тамаз Гамкрелидзе. Встретил меня очень хорошо, но, думаю, его интересовало что-то другое, и наша встреча не имела продолжения, тем более что в так называемом протоколе встреч я не был записан. Но я хорошо помню его выступления. Явно чувствовалось влияние Бжезинского на польское движение 70-х годов. Помню, как он приехал в Варшаву на встречу достаточно высокого уровня. Это был первый случай, когда в советской сателлитной стране второй человек США вмешивался во внутренние и внешние дела. На этой встрече присутствовали несколько глав правительства так называемых нейтральных государств, а также премьер-министр Израиля 80-летняя Голда Меир. После заседания Бжезинский пригласил к себе в гостиницу молодую польку и провел с ней вечер. А утром нагрянули журналисты, надеясь напасть на компрометирующий материал. По лживой коммунистической морали высокие должностные лица должны были казаться народу святыми. Первый же вопрос был с подковыкой: “Если не секрет, с кем вы провели ночь?” - “С молодой женщиной”, - спокойно ответил Бзежинский. - “Да-а-а?” - растерялись корреспонденты. - “А вы думали с Голдой Меир?”.
Из государственных секретарей США, с которыми мне пришлось встретиться (Бейкер, Шульц, Бжезинский), самое большое впечатление на меня произвел Джордж Шульц. Сидим я и Шульц в гостиной крцанисской резиденции. Входит Вахтанг Гогуадзе, улыбается: “Обещал же я тебе, Джаба, что будешь ты сидеть у камина вместе с Бушем и Шульцем, вот выполнил же обещание”. Мы громко смеемся. Правда, шутил так Вахтанг еще в 1989 году. Щульц не понимает причину нашего веселья. На объяснение ушло бы много времени, и мы что-то городим. Детский лукавый взгляд Шульца, чем он меня привлек во время своего выступления по телевидению в Москве, потускнел. Взгляд как будто померк, зато он напоминает слепого Гомера и головы других античных мудрецов. Спокоен, каким должен быть человек, понимающий тщетность жизни. “Вы одеты исключительно элегантно”, - говорит он мне, будто подбадривает. Видимо, заметил мою особенную к нему почтительность. “Я помню ваш красный галстук, наверное, потому и разрешили коммунисты вам выступить по телевидению”, - говорю я, т.к. тоже хочу выказать какое-то внимание. Не отвечает, хитро улыбается. То его выступление было беспрецедентным случаем за весь период советского строя - коммунисты вынуждены были, скрипя зубами, впервые уступить трибуну противнику.
Своеобразно его отношение к Шеварднадзе - раз и навсегда взвешенное, чуть ироническое, но всепрощающее отношение отца к озорному сыну, хотя он всего на 4-5 лет старше Шеварднадзе, во всяком случае, из его поколения. Приехал он в Грузию не ради любопытства, не по делу и не с дипломатическим или дружеским визитом. Причина кроется во всем понемножку. У Шульца какие-то интересы, связанные с винным заводом в Сагареджо, но не знаю, какие. Разве Шеварднадзе посвятит кого-нибудь в свои дела?! Речь заходит о каких-то мелочах. Кто-то говорит: “Но это же мелочи!” Шульц говорит уверенно: “Черт прячется именно в мелочах”.
О ГИЕ ЧАНТУРИЯ
Убили Гию Чантурия - лидера национально-демократической партии. Перед его и моим домом. Мы были соседями. Воскресенье. Я в Цхнети. Срочно приезжаю. Меня охватывает невыразимая черная апатия. Жалко молодого способного человека. Вспоминаю наши взаимоотношения. Несмотря на его политические взгляды, он питал ко мне большое уважение и считался со мной. И я в глубине души считал его своим молодым другом.
У Шеварднадзе собрались министры силовых структур, прокурор. Говорят о нескольких версиях. Даже не могу слушать, о чем говорят. Остаемся одни: я и Шеварднадзе. “Вы ничего не заметили?” - спрашивает меня. “Что?” - “Это, кажется, дело рук Игоря (Гиоргадзе), так он себя ведет”. Я мысленно возвращаюсь к собранию. Ничего не могу подметить. Спрашиваю: “Зачем это ему нужно было?” “Не знаю”.
Ночью допоздна не могу заснуть. Если это сделано с политической целью, они идиоты. Ни один террористический акт пока что не достигал цели. Если объект является символом или лидером какого-то явления, и это явление жизнеспособно, вместо убитого оно выдвинет другую личность, более или менее лучшую или худшую - это не меняет дела. Если же явление существует только благодаря своему лидеру, сама жизнь избавится от него. Никто не может сравниться с Владимиром Лениным в планировании провокаций, эксцессов, шантажа. Но когда он узнал о покушении на Александра II и участии своего брата в этом деле, то не оправдал террора. “Мы пойдем другим путем”, - сказал он и, правда, победил “другим путем”. Убивать человека ради мести тоже ничего не значит. Убил. А дальше?
(Продолжение следует.)
В интернете к сожалению есть только отдельные маленькие отрывки на оригинале (грузинском языке). К счастью, с этого года газета "Вечерний Тбилиси" начала печатать отдельные отрывки из последней главы на русском языке.
Вот я и выложу их немного подправив. Те моменты, которые мне показались особенно интересными, я помечу жирным шрифтом.
Итак, приятного всем чтения!
О СХОДСТВЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СУДЕБ
В связи с абхазской проблемой в Грузию приехал генеральный секретарь ООН Бутрос Бутрос Гали. Наши каламбуристы соотнесли его фамилию с местными топонимами. Но лучшему каламбуру, который они приготовили к приезду высокого гостя, тут же подрезал крылья известный лингвист Тамаз Гамкрелидзе. Он объяснил, что начальные буквы фамилии египтянина и названия местного райцентра разнятся примерно так, как русское “г” и украинское “г-fricatif”. К слову сказать, стремление не допускать в грузинский язык русские фонетические кальки иногда доводит наших ревнителей чистоты языка до курьезов. Один из них связан с некогда прибывшим в Кабул на российском танке Бабраком Кармалем. Наши политические обозреватели, не подозревая, что “Кармаль” - псевдоним, аббревиатура, созданная из имен “Карл”, “Маркс”, “Ленин” (Кар-Ма-Л), озвучивали его на грузинский лад, вместо русского “К” употребляя грузинский звук “ყ”.
Слава Богу, с Гали не обошлись так же, как со злосчастным Кармалем, а ведь могли бы трансформировать “Гали” в “Гализга” (недаром же бежит река Гализга между Гали и Очамчире). Глядишь, египтянин превратился бы в абхаза...
В 1994 году в Нью-Йорке Гали принял нас в своей резиденции: Шеварднадзе, меня, Сашу Чикваидзе, тогдашнего министра иностранных дел, и Петра Чхеидзе, представителя Грузии в ООН (он совмещал и пост посла). Встреча длилась полчаса, и я никак не думал, что он запомнит меня, тем более что я сказал всего два слова. Кроме хорошей памяти, несмотря на то, что ему 74 года, Бутрос Гали в хорошей физической форме. В Грузии я тоже в числе встречающих его. Везу в Светицховели. Он очарован хором Корпуса спасателей (Так называлась "Мхедриони" после переименования). Гали египтянин, копт, христианин, более или менее сведущ в наших делах. “Я удивляюсь вам, - обращается он ко мне искренне, - нам, египтянам, понадобилось сорок лет, чтобы избавиться от патронажа такой демократической страны, как Англия, а вы хотите двумя митингами освободиться от русских?”.как Англия, а вы хотите двумя митингами освободиться от русских?” .
Из машины он с печальной любознательностью смотрит на наши горы и поля. Не оставляет без внимания и красивых женщин. Улыбается и жалуется мне: “Кажется, объездил весь мир, но словно крутишься на одном и том же месте. Приемы, встречи, заседания, банкеты, самолеты, и опять все сначала... Будто все мимо меня проходит”. Очень хорошо его понимаю. Правда, вытекающий совсем из других обстоятельств, но тот же эффект движения-неподвижности. Ленинградские тюрьмы: “Кресты” и “Невская Дубровка”, вологодская тюрьма, челябинская тюрьма, выборгская тюрьма, московские “Таганка”, “Бутырка”, “Пресня”, ростовская пересылка, новочеркасская “Закрытая тюрьма”, махачкалинская “Закрытая тюрьма”, кировская пересылка, красноярская тюрьма, пермская тюрьма и те же тбилисские тюрьмы. Все эти города для меня только названия. Те же камеры, те же пайки, та же комендатура, тот же карцер, та же параша (т.н. туалет), та же прогулка и т.д. Усмехаюсь про себя. Если я ему сейчас приведу это сравнение или, к примеру, расскажу какой-то эпизод, он же выпрыгнет из машины... Опять возвращается к вопросу о женщинах: “Наши политики только сейчас поняли, что использование проблемы “плейбоя” в политике необходимо, - вспоминает генсек ООН. - Недавно в штаб-квартире Нью-Йорка закончили строительство нового корпуса. Пришли корреспонденты из популярного журнала, хотели снять меня на фоне нового корпуса. Я отказался и посоветовал вместо меня найти красивую женщину, посадить в фешенебельную машину, остановить перед нашим корпусом и снять ее, когда она выходит из машины, но на ней обязательно должно быть платье со шлицами-прорезами по бокам. Она смотрит на здание, улыбается и спрашивает: “Что это?”. Ей отвечают, что это новый корпус ООН. Вот такая реклама будет эффектна и все запомнят, а то кому нужно мое сморщенное лицо”.
В офисах ООН, я это видел сам, царят демократические отношения, хотя чувствуются и какие-то иные тенденции. И бюрократический круговорот тоже не чужд. Сами сотрудники шутят: “Почему у нас одно и то же дважды приходится делать? - Что поделаешь, Бутрос Бутрос”- сами же и отвечают они.
В Тбилиси приезжает Збигнев Бжезинский, один из заклятых врагов коммунистов, бывший государственный секретарь США. Сам справился обо мне, хочу, говорит, познакомиться. Меня представил Тамаз Гамкрелидзе. Встретил меня очень хорошо, но, думаю, его интересовало что-то другое, и наша встреча не имела продолжения, тем более что в так называемом протоколе встреч я не был записан. Но я хорошо помню его выступления. Явно чувствовалось влияние Бжезинского на польское движение 70-х годов. Помню, как он приехал в Варшаву на встречу достаточно высокого уровня. Это был первый случай, когда в советской сателлитной стране второй человек США вмешивался во внутренние и внешние дела. На этой встрече присутствовали несколько глав правительства так называемых нейтральных государств, а также премьер-министр Израиля 80-летняя Голда Меир. После заседания Бжезинский пригласил к себе в гостиницу молодую польку и провел с ней вечер. А утром нагрянули журналисты, надеясь напасть на компрометирующий материал. По лживой коммунистической морали высокие должностные лица должны были казаться народу святыми. Первый же вопрос был с подковыкой: “Если не секрет, с кем вы провели ночь?” - “С молодой женщиной”, - спокойно ответил Бзежинский. - “Да-а-а?” - растерялись корреспонденты. - “А вы думали с Голдой Меир?”.
Из государственных секретарей США, с которыми мне пришлось встретиться (Бейкер, Шульц, Бжезинский), самое большое впечатление на меня произвел Джордж Шульц. Сидим я и Шульц в гостиной крцанисской резиденции. Входит Вахтанг Гогуадзе, улыбается: “Обещал же я тебе, Джаба, что будешь ты сидеть у камина вместе с Бушем и Шульцем, вот выполнил же обещание”. Мы громко смеемся. Правда, шутил так Вахтанг еще в 1989 году. Щульц не понимает причину нашего веселья. На объяснение ушло бы много времени, и мы что-то городим. Детский лукавый взгляд Шульца, чем он меня привлек во время своего выступления по телевидению в Москве, потускнел. Взгляд как будто померк, зато он напоминает слепого Гомера и головы других античных мудрецов. Спокоен, каким должен быть человек, понимающий тщетность жизни. “Вы одеты исключительно элегантно”, - говорит он мне, будто подбадривает. Видимо, заметил мою особенную к нему почтительность. “Я помню ваш красный галстук, наверное, потому и разрешили коммунисты вам выступить по телевидению”, - говорю я, т.к. тоже хочу выказать какое-то внимание. Не отвечает, хитро улыбается. То его выступление было беспрецедентным случаем за весь период советского строя - коммунисты вынуждены были, скрипя зубами, впервые уступить трибуну противнику.
Своеобразно его отношение к Шеварднадзе - раз и навсегда взвешенное, чуть ироническое, но всепрощающее отношение отца к озорному сыну, хотя он всего на 4-5 лет старше Шеварднадзе, во всяком случае, из его поколения. Приехал он в Грузию не ради любопытства, не по делу и не с дипломатическим или дружеским визитом. Причина кроется во всем понемножку. У Шульца какие-то интересы, связанные с винным заводом в Сагареджо, но не знаю, какие. Разве Шеварднадзе посвятит кого-нибудь в свои дела?! Речь заходит о каких-то мелочах. Кто-то говорит: “Но это же мелочи!” Шульц говорит уверенно: “Черт прячется именно в мелочах”.
О ГИЕ ЧАНТУРИЯ
Убили Гию Чантурия - лидера национально-демократической партии. Перед его и моим домом. Мы были соседями. Воскресенье. Я в Цхнети. Срочно приезжаю. Меня охватывает невыразимая черная апатия. Жалко молодого способного человека. Вспоминаю наши взаимоотношения. Несмотря на его политические взгляды, он питал ко мне большое уважение и считался со мной. И я в глубине души считал его своим молодым другом.
У Шеварднадзе собрались министры силовых структур, прокурор. Говорят о нескольких версиях. Даже не могу слушать, о чем говорят. Остаемся одни: я и Шеварднадзе. “Вы ничего не заметили?” - спрашивает меня. “Что?” - “Это, кажется, дело рук Игоря (Гиоргадзе), так он себя ведет”. Я мысленно возвращаюсь к собранию. Ничего не могу подметить. Спрашиваю: “Зачем это ему нужно было?” “Не знаю”.
Ночью допоздна не могу заснуть. Если это сделано с политической целью, они идиоты. Ни один террористический акт пока что не достигал цели. Если объект является символом или лидером какого-то явления, и это явление жизнеспособно, вместо убитого оно выдвинет другую личность, более или менее лучшую или худшую - это не меняет дела. Если же явление существует только благодаря своему лидеру, сама жизнь избавится от него. Никто не может сравниться с Владимиром Лениным в планировании провокаций, эксцессов, шантажа. Но когда он узнал о покушении на Александра II и участии своего брата в этом деле, то не оправдал террора. “Мы пойдем другим путем”, - сказал он и, правда, победил “другим путем”. Убивать человека ради мести тоже ничего не значит. Убил. А дальше?
(Продолжение следует.)