ЕВРЕЙСКОЕ СЕРЕБРО, ФАШИСТСКИЕ КРЕСТЫ. Артефакты мюнхенского базара
Игорь Свинаренко
К Дню Победы все наши подходят с нашей стороны фронта - бывшего фронта.
Я пару раз провел 9 Мая в Германии.
Это наводит на новые мысли. Заходишь в событие с изнанки, оказываешься вроде как по ту сторону зеркала, ты там как засланный казачок. Причем не с бухты-барахты, а после длительной подготовки - в тех краях я в несколько приемов прожил, наверно, полтора-два года навскидку. Поездил по стране, повидал всяких людей, с кем-то дружил - или того похлеще. Бывало, встречался с ветеранами вермахта, с настоящими фронтовиками. Идешь, бывало, по Берлину, смотришь по сторонам, в зубах «беломорина» - я затаривался куревом в военторге при советских гарнизонах, пачка стоила, чтоб не соврать, 1,20 в восточных марках, самое дешевое там курево, как раз для наших солдатиков или для студентов. И тебя останавливает не то что даже дедушка, как тогда казалось, - в 1979-м или 1980-м фронтовики еще могли не успеть на пенсию выйти!!! - и просит закурить. Засмолит и бормочет: «Макорка, замовар, давай-давай, работай, билять!» Выкладывает всё, чему выучился у нас в лагерях в плену. Не ты ли, падла, моего деда убил под Сталинградом? Я рассказывал своей матери про такие встречи, и она мрачнела: «Наших убили, а сами живут». Она росла без отца и горя хлебнула, бедная, я теперь старше, чем она, умершая рано-рано, в 1988-м.
А я - как-то больно про это думать - даже выпивал с их фронтовиками. Не потому, что когда-то они носили фашистскую форму и стреляли в наших, просто мы оказывались в компании, эти люди были чьи-то родители или соседи. Ну не вставать же, не выходить, хлопнув дверью или кинув гранату на прощание, ну в самом деле! Ведь прошло много-много лет, много всякого утекло. Много чего переосмыслилось и даже забылось. И потом, вот еще аргумент: у немцев был Нюрнбергский процесс, были расстрелы и тюремные сроки, была денацификация, и никто не ходит там под фашистскими знаменами, типа, чтоб дать старикам спокойно помереть, и улиц Гитлера там нет ни одной ни в одном городе. Было покаяние, и огромное количество евреев было уже в наше время принято немцами к себе на ПМЖ, им давали квартиры и пособия, так нация пыталась искупить вину, хоть как-то, хоть чем-то, хоть часть ее. Огромные деньги слали из Германии, из бюджета, узникам концлагерей в разные страны, - только Совецкий Союз гордо отказывался, и наши бывшие зэки тихо жили нищенской жизнью… Наши бывшие палачи всю свою жизнь прекрасно себя чувствовали, их именами называли улицы и города. Хоть одного чекиста судили за то, что он пытал и убивал невинных?
На немецких блошиных рынках продают фашистские ордена. Ну а что, история. Примечательно и умильно, что в западном городе Мюнхене продавцы заклеивают свастики бумажками, а в постсоциалистическом Берлине - все в открытую.
Читайте продолжение на сайте журнала "Медведь"
К Дню Победы все наши подходят с нашей стороны фронта - бывшего фронта.
Я пару раз провел 9 Мая в Германии.
Это наводит на новые мысли. Заходишь в событие с изнанки, оказываешься вроде как по ту сторону зеркала, ты там как засланный казачок. Причем не с бухты-барахты, а после длительной подготовки - в тех краях я в несколько приемов прожил, наверно, полтора-два года навскидку. Поездил по стране, повидал всяких людей, с кем-то дружил - или того похлеще. Бывало, встречался с ветеранами вермахта, с настоящими фронтовиками. Идешь, бывало, по Берлину, смотришь по сторонам, в зубах «беломорина» - я затаривался куревом в военторге при советских гарнизонах, пачка стоила, чтоб не соврать, 1,20 в восточных марках, самое дешевое там курево, как раз для наших солдатиков или для студентов. И тебя останавливает не то что даже дедушка, как тогда казалось, - в 1979-м или 1980-м фронтовики еще могли не успеть на пенсию выйти!!! - и просит закурить. Засмолит и бормочет: «Макорка, замовар, давай-давай, работай, билять!» Выкладывает всё, чему выучился у нас в лагерях в плену. Не ты ли, падла, моего деда убил под Сталинградом? Я рассказывал своей матери про такие встречи, и она мрачнела: «Наших убили, а сами живут». Она росла без отца и горя хлебнула, бедная, я теперь старше, чем она, умершая рано-рано, в 1988-м.
А я - как-то больно про это думать - даже выпивал с их фронтовиками. Не потому, что когда-то они носили фашистскую форму и стреляли в наших, просто мы оказывались в компании, эти люди были чьи-то родители или соседи. Ну не вставать же, не выходить, хлопнув дверью или кинув гранату на прощание, ну в самом деле! Ведь прошло много-много лет, много всякого утекло. Много чего переосмыслилось и даже забылось. И потом, вот еще аргумент: у немцев был Нюрнбергский процесс, были расстрелы и тюремные сроки, была денацификация, и никто не ходит там под фашистскими знаменами, типа, чтоб дать старикам спокойно помереть, и улиц Гитлера там нет ни одной ни в одном городе. Было покаяние, и огромное количество евреев было уже в наше время принято немцами к себе на ПМЖ, им давали квартиры и пособия, так нация пыталась искупить вину, хоть как-то, хоть чем-то, хоть часть ее. Огромные деньги слали из Германии, из бюджета, узникам концлагерей в разные страны, - только Совецкий Союз гордо отказывался, и наши бывшие зэки тихо жили нищенской жизнью… Наши бывшие палачи всю свою жизнь прекрасно себя чувствовали, их именами называли улицы и города. Хоть одного чекиста судили за то, что он пытал и убивал невинных?
На немецких блошиных рынках продают фашистские ордена. Ну а что, история. Примечательно и умильно, что в западном городе Мюнхене продавцы заклеивают свастики бумажками, а в постсоциалистическом Берлине - все в открытую.
Читайте продолжение на сайте журнала "Медведь"