Ангел-Хранитель четвертого разряда
Еще одна сказка.
Опять Сашкина. Он на компе пишет, так что остается только редактировать, а я - в блокноте, а потом лень переписывать...
Сколько себя помню, упрямство было самой яркой чертой моего характера. Чуть ли не с детского сада. Сдаваться и отступать я не умею просто органически.
Вот и теперь - череда неудач последнего года не желала закначиваться. Казалось, родное пространство начало воспринамть меня, как занозу в своем невидимом теле. Дважды заехавший перед моим носом на мостовую грузовик, сорвашееся и пролетвешее рядом ведро с краской - все содавало ощущениее гигантской мухобойки, пытающейся прихлопнуть меня как надоедливое насекомое. С каждым разом все прицельнее. Но я продолжал упрямо игнорировать эти намеки. Но когда трамвай, в котором я ехал, сошел с рельсов, я решил, что, пожалуй, все-таки пора прислушаться к тихому шепоту внутреннего голоса, убеждавшего меня уехать из города, пока на смену мухобойке не пришли инсектициды. «Ладно, понял, - вздохнул я. - Все-таки жалко, если из-за меня еще кто-то пострадает».
Что ж, один раз прислушавшись к совету внутреннего голоса, логично было бы и дальше слушаться его. Например, убираться из города в максимально быстром темпе. А значит, сесть в первый попавщийся поезд. По счастью, он шел не в какое-нибудь захолустье, а в Брюгге. Говорят, красивый город...
Выходя с перрона, я столнулся с немодым человеком.
- Ой, извините!
Ничего, - ответил он и неодобрительно поглядел мне за правое плечо. «Как же так можно, вы же его совсем загоняли!» И прошептал, глядя на что-то невидимое: «Пять часов. Мороженное».
И глядя на меня,уже произност с извиняющейся улыбкой,молодые они,вы уж извините,иногда сами не спаравлятся.
За моей спиной раздался хлопок, как если бы кто-то сложил крылья по стойке «смирно».
****
«А теперь жемчужина нашего путешествия!» Поймав мой недоуменный взгляд, эксурсовод рассмеялся. «Решил вас развлечь, как и предполагал, вы терпеть не можете штампов, особенно в волшебных местах. Конечно не жемчужина, не кульминация, и даже не вишенка на торте, как любят говорить многие из порочащих гордое звание гида многим порочащим гордое звание путешественника. А сюрприз! Ну, как сюрприз, запеченный в рождественском пироге!» - мой гид потянул на себя тяжелую дверь собора.
Я очередной раз порадовался, что выбрал гида из агенства «Гермес». Их рекламный буклет нахально заявлял: «Каждый проводник должен провести по городу не тело путешественника, но его душу! Тайными тропами, конечно. Если, конечно, он настоящий проводник. В агенстве «Гермес» работают только истинные проводники высочайшей квалификации!
За банальность, обыденность и обычность в словах, видах и событиях деньги возвращаются!»
Я всегда легко очаровывлся крсивыми словами и, как правило, меня это не подводило. Не подвело и на сей раз. Рыжеволосый гид вывалил на меня столько чудес, что единственным чувством оставлось детское любопытсво - что же будет дальше?
****
Тишина, полумрак и стайка разноцветных зайцев, бегающих по колонам собора... И витражи!
- Странно, что в вашем городе собор не излюбленное место карманников, - промолвил я, возвращаясь в себя. - Бери туриста тепленьким и забирай хоть кошелек, хоть душу. Сколько времени прошло?
- Созерцание красоты всегда переносит нас в вечность, - улыбнулся рыжий. - Так что, можно сказать, вечность. Или мгновение. Как вам веселее».
- А! Тогда понятно - какой же карамнник подберется к тому, кто выпал из потока времени, - с пониманием кивнул я.
- А витражи у нас действительно прекрасные. И делал их не итальянец какой-нибудь, а ирландский мастер. Говорят, что в молодости он попал на Инис Витрин, и с тех пора любое стекло, что он делал, несло отпечаток волшебного мира.
- Окна в волшебные миры? - улыбнулся я.
- Нет, скорее свежие сводки, - вновь не попался на предложенную банальность рыжий. - А поскольку там тоже идет своя жизнь, то они иногда меняются. Честно! Чтоб мне год японские группы водить! Меняются. Даже фотографии разных лет есть.
- Верю, верю, - поднял руки я. - После такой страшной клятвы не поверить тебе было бы верхом паранойи.
Мы двинулись вдоль капелл, радуясь возможности подсмотреть за жизнью волшебного мира. Да, паппараци нигде не любят, - ползли в голове ленивые мысли, - даже люди норовят оскорбить их действием... Что уж говорить о тех, чьи возможности равны только их же фантазии... Может поэтому судьба художников и поэтов бывает столь причудлива? Я залюбовался витражом, изображающим изгнание Адама и Евы из райского сада. Витраж завораживал, и одновременно в нем была какая-то неправильность.
- А это и есть обещанный сюрприз! - напомнил о себе рыжий.
Ого! Вместо огненного меча Херувим, стоящий на страже, крутил отчетливо узнаваемый горящий шест. Адам и Ева смотрели на него не с горечью изгнанных, а с восхишением и легкой завистью к чужому мастерству, а головы по краям витража - явно принадлежали любопыным посетителям какой-то городской ярмарки.
- Вот. Живой витраж. Когда-то канонический, изменился в одну ночь.
- Ну да, - усмехнулся я. - Не рассказывать же туристам, что старый пострадал, а горожане, любящие свой собор, восстановили. Но, как обычно, недоплатили мастеру, и он пошутил, а потом сбежал поздней ночью. А шутка осталась, как напоминание о том, что жадничать нехорошо.
- Вы, наверное, ученый? - поитересовался гид. - Так быстро придумывать обьяснение, чему угодно умеют только ученые. Или, может, психолог?
В церкви тоже сначала подумали, что розыгрыш. Думали даже снять, да только лестница трижды ломалсь под рабочими. А потом архиепископу вещий сон был. Вроде бы. Да такой, что после этого никто этот витраж и не трогал. И так уже тридцать лет.
- И что же за сон такой?
- Сон? Да про того самого Херувима...
Мол, работал он на страже райского сада с начала времен. Поначалу служба была достойная - то демоны полезут, то человеческие маги попытаются к древу жизни прорваться... Долго служил. А потом поток наруителей иссяк - за пятьсот лет ни одного! Ну и решил ангел на пенсию уйти, за ненадобностью. Его, конечно, с радостью бы первели в любой отдел, но за тысячи лет службы на одном месте он несколько устал и попросился на землю. Пожить как человек. Ну почти.
Говорят, что бродит с тех пор по земле. А на земле работать кем-то надо, а ангелькие професии у людей не в ходу, вот и решил он старые навыки использовать. Прибился к жонглерской труппе, горящий шест крутить. За пять тысяч лет с огненным мечом многому можно выучиться... А иногда, говорят, нанимается охранником в злачные места. Еще говорят, что наш город он посещает чаще других. Что вроде бы хотя бы раз в год обязательно заглянет. Возможно, из-за этого самого витража. Все-таки единственный портрет, который не раздаражает - потому что во всех остальных сосборах ему как бы напоминают об отставке за ненадобностью. Так что у нас каждый мальчишка с детства знает истории о пожилом мужчине, который прогуливаясь опирается на трость с крылатым набалдашиником. Иногда дает замечательное фаейр-шоу на площади. А иногда ведет себя странно. Например, у одной девочки укатился мяч, он его подобрал, но вместо того чтобы отдать девочке, бросил его в речку. Пока девочка плакала, а родители ее утешали, время прошло. А когда вернулись домой, увидели пожар - взорвались балоны с газом. А если бы они мяч не искали, как раз бы дома и оказались.
И таких историй полно...
А еще рассказывают, что он не пустил в ночной клуб «Парадиз» толпу байкеров. Что-то они с хозяином не поделили - приехали с цепями, бейсбольными битами... А этот, с тростью, разложил аккуратно дюжину человек. Причем без единой царапины. А потом улыбнулся начальнуику охраны, сказал: «Спасибо, приятно было вспомнить молодость». И ушел.
Почему в путвеодителях нет? Ну мы же жители города не идоты. Туристы, знаешь, набегут, камерами защелкают, автографы просить начнут. А этого пожилые ангелы страсть как всей этой суеты не любят. Зачем нам травмы среди мирного турситкого населения?...
- А я думал - обидится и перестанет ваш город навещать.
- Ну что ты. Он ведь не муза. У него характер.
- Признавайся, сам все придумал? У вас тут, наверное, проводятся конкурсы - лучшая городская легенда? Как же мне повезло - я нанял не просто гида, но победителя местного конкурса сказочников! Мистагога и сочинителя.
- Не веришь? Вот и замечательно! Он предпочитает являться тем, кто в него не верит!
«Что ж, - обратился я к витражу, - я в тебя нисколечки не верю. И в рай мне не нужно. А вот от фаейр-шоу на старой площади я бы не отказался».
Распрощавшись с рыжим, я отправился по площадям и улочкам города. Чтобы продолжить знакомство уже самостоятельно, без попутчиков. Идя теперь уже по туристким местам и делая положенные фотографии, я подмигивал городу обьективом, мол, это я для отвода глаз, чтобы не выделяться! А на самом деле я знаю твои тайны, спасибо рыжему.
***
Спускаясь по улице вниз к трамвайной линии, я подивился - как все-таки пустеют старые города в обеденный час. Облако в форма дракона как раз решило почесать пузо о шпиль ратуши. Я залюбовался и... подскользнулся на брошенной кем-то обертке от мороженого. Не успел встать, как услышал откуда-то сзади испуганный крик, а потом в меня врезалось что-то мягкое, пахнущее жасмином и явно испуагнное. От неожиданности я зажмурился, а когда открыл глаза, увидел рядом c собой... пикси. Настоящего пикси, как будто сошедшего со страниц книги про малый народец. Через несколько секунд наваждение развеялось, пикси превратился в девушку: копна каштановых волос, веснушки и пара любопытных зеленых глаз.
- Вы меня спасли, но женится не обязаны - я великодушна! Можете просто угостить меня милк-шейком, и я не стану посягать на вашу судьбу, - заявила спасенная мной, явно скрывая смущение.
Я оглядел ее. Ролики. Все ясно.
- Признавайтесь, вы наняты тур-службой города, врезаться в одиноких туристов? Благотворительная акция - «приезжай в наш город, спаси прекрасную девушку, улучши свою карму»? Идемте, я вас спас и готов нести всю тяжесть последствий своего поступка до конца ближайшей вечности.
- Вы все-таки просите меня, я вечно влетаю в разные происшествия, если бы не мой ангел- хранитель, даже не знаю что бы и было. Он у меня растяпа, но, к счастью, все-таки успевает в самый последний момент.
***
Сумерки сгустились над городом необычайно рано для этого времени года. Их можно было понять: файер-шоу было столь прекрасно, что задерживать его наступление было верхом невежливости. Завороженные зрители оставались на площади далеко за полночь, когда жонглер поклонился и сказал: «Благодарю, друзья. Но, думаю, на сегодня я и так украл у друга Морфея слишком много посетителей».
Дождавшись, когда площадь почти опустела, к жонглеру подошли двое и, не обращая внимания на нескольких оставшихся зевак, склонились перед ним в глубоком поклоне.
- Спасибо, Древнейший. Мы, кажется, недостойны нашей работы, спасибо, что выручили. Мы готовы понести любое наказание.
- Вы его уже несете, - улыбнулся жонглер. - А углядеть за двоими, поверьте, будет еще труднее. Особенно, учитывая, что при нынешних темпах развития технологий ближайшие лет восемьдесят отдыха вам не предвидится. Ну ничего, заодно и опыта наберетесь.
Опять Сашкина. Он на компе пишет, так что остается только редактировать, а я - в блокноте, а потом лень переписывать...
Сколько себя помню, упрямство было самой яркой чертой моего характера. Чуть ли не с детского сада. Сдаваться и отступать я не умею просто органически.
Вот и теперь - череда неудач последнего года не желала закначиваться. Казалось, родное пространство начало воспринамть меня, как занозу в своем невидимом теле. Дважды заехавший перед моим носом на мостовую грузовик, сорвашееся и пролетвешее рядом ведро с краской - все содавало ощущениее гигантской мухобойки, пытающейся прихлопнуть меня как надоедливое насекомое. С каждым разом все прицельнее. Но я продолжал упрямо игнорировать эти намеки. Но когда трамвай, в котором я ехал, сошел с рельсов, я решил, что, пожалуй, все-таки пора прислушаться к тихому шепоту внутреннего голоса, убеждавшего меня уехать из города, пока на смену мухобойке не пришли инсектициды. «Ладно, понял, - вздохнул я. - Все-таки жалко, если из-за меня еще кто-то пострадает».
Что ж, один раз прислушавшись к совету внутреннего голоса, логично было бы и дальше слушаться его. Например, убираться из города в максимально быстром темпе. А значит, сесть в первый попавщийся поезд. По счастью, он шел не в какое-нибудь захолустье, а в Брюгге. Говорят, красивый город...
Выходя с перрона, я столнулся с немодым человеком.
- Ой, извините!
Ничего, - ответил он и неодобрительно поглядел мне за правое плечо. «Как же так можно, вы же его совсем загоняли!» И прошептал, глядя на что-то невидимое: «Пять часов. Мороженное».
И глядя на меня,уже произност с извиняющейся улыбкой,молодые они,вы уж извините,иногда сами не спаравлятся.
За моей спиной раздался хлопок, как если бы кто-то сложил крылья по стойке «смирно».
****
«А теперь жемчужина нашего путешествия!» Поймав мой недоуменный взгляд, эксурсовод рассмеялся. «Решил вас развлечь, как и предполагал, вы терпеть не можете штампов, особенно в волшебных местах. Конечно не жемчужина, не кульминация, и даже не вишенка на торте, как любят говорить многие из порочащих гордое звание гида многим порочащим гордое звание путешественника. А сюрприз! Ну, как сюрприз, запеченный в рождественском пироге!» - мой гид потянул на себя тяжелую дверь собора.
Я очередной раз порадовался, что выбрал гида из агенства «Гермес». Их рекламный буклет нахально заявлял: «Каждый проводник должен провести по городу не тело путешественника, но его душу! Тайными тропами, конечно. Если, конечно, он настоящий проводник. В агенстве «Гермес» работают только истинные проводники высочайшей квалификации!
За банальность, обыденность и обычность в словах, видах и событиях деньги возвращаются!»
Я всегда легко очаровывлся крсивыми словами и, как правило, меня это не подводило. Не подвело и на сей раз. Рыжеволосый гид вывалил на меня столько чудес, что единственным чувством оставлось детское любопытсво - что же будет дальше?
****
Тишина, полумрак и стайка разноцветных зайцев, бегающих по колонам собора... И витражи!
- Странно, что в вашем городе собор не излюбленное место карманников, - промолвил я, возвращаясь в себя. - Бери туриста тепленьким и забирай хоть кошелек, хоть душу. Сколько времени прошло?
- Созерцание красоты всегда переносит нас в вечность, - улыбнулся рыжий. - Так что, можно сказать, вечность. Или мгновение. Как вам веселее».
- А! Тогда понятно - какой же карамнник подберется к тому, кто выпал из потока времени, - с пониманием кивнул я.
- А витражи у нас действительно прекрасные. И делал их не итальянец какой-нибудь, а ирландский мастер. Говорят, что в молодости он попал на Инис Витрин, и с тех пора любое стекло, что он делал, несло отпечаток волшебного мира.
- Окна в волшебные миры? - улыбнулся я.
- Нет, скорее свежие сводки, - вновь не попался на предложенную банальность рыжий. - А поскольку там тоже идет своя жизнь, то они иногда меняются. Честно! Чтоб мне год японские группы водить! Меняются. Даже фотографии разных лет есть.
- Верю, верю, - поднял руки я. - После такой страшной клятвы не поверить тебе было бы верхом паранойи.
Мы двинулись вдоль капелл, радуясь возможности подсмотреть за жизнью волшебного мира. Да, паппараци нигде не любят, - ползли в голове ленивые мысли, - даже люди норовят оскорбить их действием... Что уж говорить о тех, чьи возможности равны только их же фантазии... Может поэтому судьба художников и поэтов бывает столь причудлива? Я залюбовался витражом, изображающим изгнание Адама и Евы из райского сада. Витраж завораживал, и одновременно в нем была какая-то неправильность.
- А это и есть обещанный сюрприз! - напомнил о себе рыжий.
Ого! Вместо огненного меча Херувим, стоящий на страже, крутил отчетливо узнаваемый горящий шест. Адам и Ева смотрели на него не с горечью изгнанных, а с восхишением и легкой завистью к чужому мастерству, а головы по краям витража - явно принадлежали любопыным посетителям какой-то городской ярмарки.
- Вот. Живой витраж. Когда-то канонический, изменился в одну ночь.
- Ну да, - усмехнулся я. - Не рассказывать же туристам, что старый пострадал, а горожане, любящие свой собор, восстановили. Но, как обычно, недоплатили мастеру, и он пошутил, а потом сбежал поздней ночью. А шутка осталась, как напоминание о том, что жадничать нехорошо.
- Вы, наверное, ученый? - поитересовался гид. - Так быстро придумывать обьяснение, чему угодно умеют только ученые. Или, может, психолог?
В церкви тоже сначала подумали, что розыгрыш. Думали даже снять, да только лестница трижды ломалсь под рабочими. А потом архиепископу вещий сон был. Вроде бы. Да такой, что после этого никто этот витраж и не трогал. И так уже тридцать лет.
- И что же за сон такой?
- Сон? Да про того самого Херувима...
Мол, работал он на страже райского сада с начала времен. Поначалу служба была достойная - то демоны полезут, то человеческие маги попытаются к древу жизни прорваться... Долго служил. А потом поток наруителей иссяк - за пятьсот лет ни одного! Ну и решил ангел на пенсию уйти, за ненадобностью. Его, конечно, с радостью бы первели в любой отдел, но за тысячи лет службы на одном месте он несколько устал и попросился на землю. Пожить как человек. Ну почти.
Говорят, что бродит с тех пор по земле. А на земле работать кем-то надо, а ангелькие професии у людей не в ходу, вот и решил он старые навыки использовать. Прибился к жонглерской труппе, горящий шест крутить. За пять тысяч лет с огненным мечом многому можно выучиться... А иногда, говорят, нанимается охранником в злачные места. Еще говорят, что наш город он посещает чаще других. Что вроде бы хотя бы раз в год обязательно заглянет. Возможно, из-за этого самого витража. Все-таки единственный портрет, который не раздаражает - потому что во всех остальных сосборах ему как бы напоминают об отставке за ненадобностью. Так что у нас каждый мальчишка с детства знает истории о пожилом мужчине, который прогуливаясь опирается на трость с крылатым набалдашиником. Иногда дает замечательное фаейр-шоу на площади. А иногда ведет себя странно. Например, у одной девочки укатился мяч, он его подобрал, но вместо того чтобы отдать девочке, бросил его в речку. Пока девочка плакала, а родители ее утешали, время прошло. А когда вернулись домой, увидели пожар - взорвались балоны с газом. А если бы они мяч не искали, как раз бы дома и оказались.
И таких историй полно...
А еще рассказывают, что он не пустил в ночной клуб «Парадиз» толпу байкеров. Что-то они с хозяином не поделили - приехали с цепями, бейсбольными битами... А этот, с тростью, разложил аккуратно дюжину человек. Причем без единой царапины. А потом улыбнулся начальнуику охраны, сказал: «Спасибо, приятно было вспомнить молодость». И ушел.
Почему в путвеодителях нет? Ну мы же жители города не идоты. Туристы, знаешь, набегут, камерами защелкают, автографы просить начнут. А этого пожилые ангелы страсть как всей этой суеты не любят. Зачем нам травмы среди мирного турситкого населения?...
- А я думал - обидится и перестанет ваш город навещать.
- Ну что ты. Он ведь не муза. У него характер.
- Признавайся, сам все придумал? У вас тут, наверное, проводятся конкурсы - лучшая городская легенда? Как же мне повезло - я нанял не просто гида, но победителя местного конкурса сказочников! Мистагога и сочинителя.
- Не веришь? Вот и замечательно! Он предпочитает являться тем, кто в него не верит!
«Что ж, - обратился я к витражу, - я в тебя нисколечки не верю. И в рай мне не нужно. А вот от фаейр-шоу на старой площади я бы не отказался».
Распрощавшись с рыжим, я отправился по площадям и улочкам города. Чтобы продолжить знакомство уже самостоятельно, без попутчиков. Идя теперь уже по туристким местам и делая положенные фотографии, я подмигивал городу обьективом, мол, это я для отвода глаз, чтобы не выделяться! А на самом деле я знаю твои тайны, спасибо рыжему.
***
Спускаясь по улице вниз к трамвайной линии, я подивился - как все-таки пустеют старые города в обеденный час. Облако в форма дракона как раз решило почесать пузо о шпиль ратуши. Я залюбовался и... подскользнулся на брошенной кем-то обертке от мороженого. Не успел встать, как услышал откуда-то сзади испуганный крик, а потом в меня врезалось что-то мягкое, пахнущее жасмином и явно испуагнное. От неожиданности я зажмурился, а когда открыл глаза, увидел рядом c собой... пикси. Настоящего пикси, как будто сошедшего со страниц книги про малый народец. Через несколько секунд наваждение развеялось, пикси превратился в девушку: копна каштановых волос, веснушки и пара любопытных зеленых глаз.
- Вы меня спасли, но женится не обязаны - я великодушна! Можете просто угостить меня милк-шейком, и я не стану посягать на вашу судьбу, - заявила спасенная мной, явно скрывая смущение.
Я оглядел ее. Ролики. Все ясно.
- Признавайтесь, вы наняты тур-службой города, врезаться в одиноких туристов? Благотворительная акция - «приезжай в наш город, спаси прекрасную девушку, улучши свою карму»? Идемте, я вас спас и готов нести всю тяжесть последствий своего поступка до конца ближайшей вечности.
- Вы все-таки просите меня, я вечно влетаю в разные происшествия, если бы не мой ангел- хранитель, даже не знаю что бы и было. Он у меня растяпа, но, к счастью, все-таки успевает в самый последний момент.
***
Сумерки сгустились над городом необычайно рано для этого времени года. Их можно было понять: файер-шоу было столь прекрасно, что задерживать его наступление было верхом невежливости. Завороженные зрители оставались на площади далеко за полночь, когда жонглер поклонился и сказал: «Благодарю, друзья. Но, думаю, на сегодня я и так украл у друга Морфея слишком много посетителей».
Дождавшись, когда площадь почти опустела, к жонглеру подошли двое и, не обращая внимания на нескольких оставшихся зевак, склонились перед ним в глубоком поклоне.
- Спасибо, Древнейший. Мы, кажется, недостойны нашей работы, спасибо, что выручили. Мы готовы понести любое наказание.
- Вы его уже несете, - улыбнулся жонглер. - А углядеть за двоими, поверьте, будет еще труднее. Особенно, учитывая, что при нынешних темпах развития технологий ближайшие лет восемьдесят отдыха вам не предвидится. Ну ничего, заодно и опыта наберетесь.