Неудобный поэт. Кто и за что убил Василия Симоненко в возрасте 28 лет - история из NV
8 января, 21:04
Фотография поэта Василия Симоненко возле собственного дома в селе Биевцы, конец 1950-х годов (Фото: Музейная комната «Рабочий кабинет Василия Симоненко»)
Автор: Ирина Львова
8 января 2025-го поэту-шестидесятнику Василию Симоненко могло бы исполниться 90 лет, но он навсегда останется 28-летним. Есть несколько версий относительно причин его гибели, но подробности остаются загадкой и до сих пор.
По официальной версии, Симоненко умер в Черкасской областной больнице 13 декабря 1963 года от отказа почек, вызванного онкологическим заболеванием. Но за год до этого его жестоко пытали в милиции, задержав на вокзале якобы за мелкое хулиганство. Кто-то считает это банальным произволом милиционеров, другие исследователи и друзья поэта не сомневаются, что речь идет о мести КГБ, политическом преследовании и начале политических репрессий против непокорных.
«Чем били - не знаю, - рассказывал Симоненко своим коллегам, которые забирали его из милицейского участка, - Какие-то толстые палки, кожаные и с песком, что ли. Обработали профессионально. И целились не по мягкому месту, а по спине, пояснице. Я, видите ли, не понравился им».
Еще с начала 1990-х годов семья Симоненко пыталась искать правду в архивах МВД - однако документы по этому случаю, вероятнее всего, осели в Москве, как и многие резонансные дела того времени. Не проливают света на смерть поэта и обращения в Службу безопасности Украины. В частности, доктор исторических наук Михаил Рогожа ссылается на официальный ответ от СБУ: здесь ученому сообщили, что материалы о Василии Симоненко в архивах ведомства отсутствуют. По мнению Рогожи, они могут быть или под грифом вечного хранения, или же опять же - в Москве.
Инфографика: NV
Единственное, что сохранилось - это воспоминания современников, письма и записи в дневнике самого поэта. И только по ним мы можем реконструировать события, произошедшие более 60 лет назад.
Шевченковское шествие в Одессе. В центре Лесь Танюк, за ним Василий Симоненко, рядом Владимир Яворивский, ниже - Нелли Корниенко и Василий Стус, 1961 год / Фото: Владимир Яворивский
Быковня - кладбище расстрелянных иллюзий
В конце февраля 1962 года режиссер Лесь Танюк организовал художественный вечер, посвященный Лесю Курбасу, которого во времена Сталина расстреляли в Сандармохе. По завершении к нему подошла заплаканная женщина и сказала: «Вот вы все о Соловках, кто и как там расстрелян… а у нас под Киевом свои Соловки. Людей полегло там не меньше, чем на Соловках, а никто ни слова».
Уже через несколько дней Танюк вместе со своими друзьями, художницей Аллой Горской и Василием Симоненко, пошли в лес напротив Быковни в сопровождении местного мужчины. В дневнике Танюка от 26 августа 1962 года есть такая запись: «Сосны здесь проросшие сквозь человеческие скелеты, если взять пробу песка, наткнешься на кровь и известь, которой „тушили трупы“. Каждый из нас троих - Алла, я и Василий - ощутили на себе прикосновение того мира… мертвая земля, которая выжимает все то из себя, - и на поверхности ее - вымытые из земли черепа, кости».
Выйдя на поляну, друзья увидели, как ватага ребят играет в футбол. Внимание Василия привлек мяч - а подойдя ближе и взяв его в руки, он обомлел: это был детский череп, простреленный сзади, в темя. Дети набили его сеном для веса, а импровизированные ворота сложили из других, больших черепов. Вымытые из земли, отшлифованные временем. Все вокруг было усеяно черепами.
Местный житель рассказал друзьям, что расстреливали людей не немцы во время Второй мировой, а сталинское НКВД в 1936−38 годах, при этом жителей села заставляли вырубать лес для массовых захоронений. Огородили в глубине леса участок трехметровым забором высотой и привозили трупы расстрелянных из Киева по пять-шесть машин за ночь. И даже трамваем привозили накрыв его брезентом. А расстреливали в Лукьяновской спецтюрьме и в подвалах Октябрьского дворца. «Заметьте: все черепа прострелены сзади, - цитирует Танюк мужчину, который привел его с друзьями в Быковнянский лес. - Немцы - те ставили в ряд и лупили из пулемета. А наши патронов жалели, стреляли сзади. Которые еще живы были, на месте добивали, лопатами». После этого слова «наши», вспоминает режиссер, Василий стал молчаливым и нахмуренным. А когда присели на опушке леса прикурить, он вдруг зачитал строки стихотворения, которое сочинил только что:
Ми топчемо і ворогів, і друзів…
О бідні йорики, всі на один копил.
На цвинтарі розстріляних ілюзій
Уже немає місця для могил.
Василий Симоненко в рабочем кабинете редакции Молодежь Черкасской области, 1963 год / Фото: Музейная комната «Рабочий кабинет Василия Симоненко»
Прощаясь, друзья договорились, что никому ничего не будут рассказывать, пока все не оформят документально, актом. Сошлись на том, что будут искать свидетелей и доказательства, попытаются также что-то найти в архивах. «Жму руку Василию на прощание, почувствовал, что он весь как избитый. Что это его ошеломило», - пишет Танюк.
«Чувствую, будто что-то оборвалось внутри»
С того дня прошел год, друзья сделали заявление о страшной находке в Киевский городской совет. А летом 1963 года произошел роковой случай, который стоил Симоненко жизни.
Первое публичное свидетельство по этому поводу в 1991 году написал черкасский журналист Виктор Онойко, который знал Василия еще со студенческих лет, а потом работал вместе с ним в газете Молодая Черкащина. Именно он вместе с коллегами, Петром Жуком и Николаем Негодой, забирал Симоненко из милицейского участка на железнодорожной станции вблизи города Смела.
Онойко говорит, что 6 июня все видели Василия в редакции, а на следующий день он не пришел - и кто-то сказал, что его забрала милиция. Оказалось, что накануне тот провожал друга на поезд на вокзале в Черкассах. Они немного выпили, однако не были пьяными. Василий отлучился в вокзальный буфет купить сигареты, однако продавщица обругала его, сказав, что сейчас у нее обеденный перерыв. На самом деле, до перерыва оставалось 15 минут, поэтому поэт настаивал, чтобы его обслужили. Продавщица вызвала милиционеров, пожаловавшись на «наглеца», а те задержали Симоненко и почему-то отвезли в Смелу - в транспортный участок.
«Я, видите ли, не понравился им, - приводит слова поэта в своих воспоминаниях Онойко, - когда везли туда - угрожали: ну, подожди, ты еще будешь проситься, на коленях ползать. Я же их полицаями обозвал еще. Они упорными оказались. Как же: попала в руки такая птица. Да, видимо, и привыкли относиться к людям как к быдлу. А еще хочется власть свою показать. Вы думаете, кто на себя ту форму напялил?»
Онойко отмечает, что освобождать коллегу пришлось аж через обком партии и лично секретаря Смелянского горкома, который написал записку к милиционерам. Он ужаснулся, когда вел Василия к машине: все руки были в синяках и он едва держался на ногах. Поэт рассказал, что его закрыли в милицейском каземате, а когда он хлопал, толкнули лицом вниз на деревянный лежак и привязали к нему поясами. «Я уже не мог и пошевелиться. Руки пекло как в огне. Говорю: что же ты делаешь, гад? Вот он и начал меня бить. И сейчас чувствую, будто что-то там оборвалось внутри», - сказал Симоненко.
Василий Симоненко с друзьями во дворе своего дома, начало 1960-х годов / Фото: Музейная комната «Рабочий кабинет Василия Симоненко»
Уже через три месяца после этого избиения 28-летний мужчина, который никогда не жаловался на здоровье, попадет в больницу с острой почечной недостаточностью. Врачи долго не смогут поставить диагноз и в конце концов, после консультации с киевскими медиками, сойдутся на том, что это онкология.
Три месяца интенсивного лечения ничего не даст - Симоненко умрет 13 декабря 1963 года. А еще через семь лет при загадочных обстоятельствах зверски убьют художницу Аллу Горскую, которая тоже была в Быковне - это дело «повесят» на ее свекра, которого найдут на рельсах с отрезанной головой.
Неудобный для всех
Документальных доказательств того, что смерть поэта, как и художницы, напрямую связана с находкой в Быковнянском лесу, мы не имеем до сих пор. Но смерть Симоненко была очень выгодна системе. Онойко считает, что поэтом заинтересовались органы госбезопасности, и на него был зол сам Никита Хрущев за его издевательское стихотворение:
В труні лежить не вождь і не маестро,
А просто - кукурудзяний качан.
Труна із тупості, бездарністю оббита;
Бредуть за нею стомлені думки…
Похороны Василия Симоненко. Михайлина Коцюбинская и Алла Горская, декабрь 1963 / Фото: Музейная комната «Рабочий кабинет Василия Симоненко»
Другой исследователь творчества поэта и его однокурсник Владимир Биленко говорит, что на Василия действительно положили глаз из КГБ, однако неизвестно, подстраивали ли физическую расправу. По его мнению, которое он высказывает в книге Тернистый путь к читателю, в начале 60-х для милиционера было большой радостью схватить подвыпившего (не пьяного!) журналиста, учителя, госслужащего, комсомольского или даже партийного работника.
«Это была своеобразная месть той правоохранительной черни происхождением преимущественно из села за собственную, возможно, и не осознанную низменность, а по сути - сознательная демонстрация своего якобы превосходства, своей власти… И если еще и офицер был такого же уровня и с такой же психологией дурака, да если „взятый“ еще и решается отстаивать свое достоинство, сопротивляться произволу, тогда и происходило то, что произошло с Василием Симоненко», - считает он.
Не случайно, что даже после смерти поэта КГБ продолжал отслеживать влияние его творчества на общественное сознание. «В Отраслевом государственном архиве СБУ хранится текст донесения в ЦК КПУ о радиопередаче на Радио Свобода по случаю выхода в свет Окрайцев мысли Василия Симоненко, - пишет Михаил Рогожа в статье Дневники Василия Симоненко как источник исследования истоков украинского шестидесятничества. - В нем отмечалось, что чекисты ведут розыск автора предисловия Дневника, обнаружили его самиздатовские копии, в частности, при аресте Валентина Мороза и других антисоветчиков».
Портрет Василия Симоненко работы графикой Аллы Горской, 1964 год / Фото: Алла Горская
В СССР при жизни поэт издал лишь один поэтический сборник - Гром и тишина. Затем издали еще одну книгу, беспощадно порезанную и искаженную цензурой - поэт должен был оставаться «советским». Но в 1960−70-е годы приобрели большую популярность самиздатские поэзии Симоненко. И эта запрещенная литература была злобной сатирой на советский строй: речь идет о том же Некролог кукурузному початку, Вор, Суд, Баллада о зашедшем человеке. Он разоблачал реалии деспотичного режима, который так и не ушел в небытие вслед за Сталиным, в Браме и Гранитные обелиски, как медузы и клеймил российский шовинизм в стихотворении-послании Курдскому брату.
Его творчество, несовместимое с коммунистической партийной идеологией, вернется в Украину открыто лишь во времена независимости, при этом многие стихи и записи были утрачены.
