"И на Мрасе дубут лябони вцетси"
И НА МРАСЕ ДУБУТ ЛЯБОНИ ВЦЕСТИ
-//-
- Двадцать, девятнадцать, - сказал механический голос.
- Восемнадцать, семнадцать, - сказал Лоринков.
- Заткнись, сука, - сказал механический голос.
- Сбил со счета, - сказал голос.
- Извините, я нечаянно - сказал Лоринков.
- За нечаянно кишки наружу, - сказал голос.
- … - ничего не сказал Лоринков.
- Скафандр проверил? - сказал голос.
- Так точно, - с радостью сменил тему Лоринков.
- Начинаем отсчет, - сказал голос.
- … - кивнул Лоринков.
- Хули ты молчишь? - сказал голос.
- Вот когда от него нужно «есть», он блядь молчит, - сказал голос.
- А когда ему нужно заткнуться, он болтает и болтает, - сказал голос.
- Молдаване блядь тупорылые, - сказал голос.
- Знаешь что иди на хер, - сказал Лоринков.
- Где здесь выход? - сказал он.
- Не горячись, - сказал еще один голос.
- Горячие молдавские парни, - сказал он.
- И ты цыц, - сказал второй голос первому.
- Начинаем отсчет, - сказал голос.
- Володя, помни, сколько мы потратили на обучение одного космонавта, - сказал голос.
- Я помню, - буркнул Лоринков.
- Помни, что на тебя смотрит вся Россия, - сказал голос.
- Что тебя слушает вся Россия, - сказал голос.
- И как мы материмся, тоже слышат? - нездорово возбудился Лоринков.
- Хуй там, - сказал голос.
- Для избирателя мы поставили запись, - сказал голос.
- Скажите, а перед Новым Годом такая же херня? - спросил Лоринков.
- Ну, когда вы перед Кремлем и в полночь, но трезвый? - сказал он.
- Володя, - сказал тепло голос.
- Будешь много пиздеть и совать свой блядь нос, куда не следует, - сказал голос.
- Останешься на орбите, как космический мусор, - сказал голос.
- Виноват, - сказал Лоринков.
- Помни, твоя задача состоит в том, чтобы выполнить задачу, - сказал голос.
- И чтобы не ссать у меня, - сказал голос.
- Пацан сказал, пацан сделал, - сказал голос.
- Все сделаю, ваше благородь, - сказал Лоринков.
- Бухнуть можно? - спросил он.
- Пей на здоровье, - сказал голос. - Один хер все от страха пьют.
- Буль-буль, - сказал Лоринков, отпив из грелки, которую прятал в скафандре, и в которой прятал спирт.
- Ну, Володя, будем прощаться, - сказал тепло первый голос.
- До свидания! - сказал Володя.
- Помни, на Марсе притяжение в сто раз больше нашего, - сказал голос.
- Поначалу тебе будет тяжело, но потом ты привыкнешь, - сказал голос.
- Первые десять лет будешь вкалывать, как раб на галерах, потом пойдут проценты, - сказал голос.
- Не давай много воли таджикам, не корми хохла чересчур обильно, и держи прибалтов в черном теле, - сказал голос.
- Вас понял, - сказал Лоринков.
- Топливо проверили? - сказал главный инженер.
- Так точно, - сказал Лоринков.
- Ну, с Богом, - сказал голос.
- Двадцать, девятнадцать, восемнадцать... - начал он обратный отсчет.
Полковник ВВС ВС РФ Лоринков, никогда не садившийся за руль самолета, - именно так он и называл штурвал, за что его не пустили бы даже в кабину пилотов, - смотрел на оранжевые всполохи Байконура. Где-то, объятые пламенем, бегали казахи из заправочного отсека, которых просто забыли, а потом забыли потушить. Но казахов никто не считал. Как сказал полковник Лоринкову механический голос, русские на казахах отыгрывались за то, что русские были для Людей кем-то вроде казахов. А Людьми была таинственная и могущественная корпорация, подчинившая себе весь мир, и орудовавшая руками мировых правительств.
- То есть, и даже вы....? - спросил Лоринков, примеряя новую форму.
- И даже я, - грустно сказал голос.
- Но смотри у меня, - сказал голос.
- Запиздишься, отыграюсь, как на казахе, - сказал голос.
Конечно, у голоса было тело. Просто оно было таким невыразительным, неприметным - ну так таких и набирали, объяснил голос, - что Лоринков предпочитал слушать голос. Да и второго руководителя проекта «И на Мрасе дубут бляблони вцетси» голос был куда выразительнее внешности, хотя выглядел он, - признавал Лоринков, - более колоритно. Обычно голоса делились на хорошего и плохого, но так часто менялись местами, что Лоринкову, по сути, уже было безразлично, кто из них кто. Мусор, он и есть мусор, думал постоянный воспитанник комнаты трудных подростков отдела полиции номер 14 города Кишинева в 92-94 гг. Володя Лоринков. Кто был в тюрьме, тот не забудет, кто не был, не поймет, на, думал он. Журавли летят над нашей зоной, думал он. Хоп-мусорок, не шей мне срок, думал он. О чем это я, думал он. И улыбался двум мужчинам с выразительными голосами.
Так или иначе, а эти люди дали ему путевку не просто в жизнь...
На Марс!
ХХХ
… Участником космической программы по покорению Марса будущий полковник авиации Лоринков стал совершенно случайно. Можно сказать, против воли. Он стоял в то морозное утро - позже писал Лоринков в блокнотик, который собирался продать по возвращении с Марса издателям, - на Каширке. Или Пречистенке? А может, Химке? Лоринков не знал, он постоянно путал эти долбоебские московские названия, в которых могут разобраться только такие долбоебы, как зажратые москвичи. Те самые, которые проносились мимо Лоринкова на дорогих автомобилях, лишь изредка притормаживая. Тогда Лоринков, прыгавший на обочине, как большая дрессированная обезьяна в оранжевой жилетке, бросался машине наперерез, стучал в окошко - очень нежно, чтобы не возбудить даже намека на недовольство владельца авто, - и кричал:
- Плитку кладу, заборы ставлю, - кричал он, окутанный клубами пара, потому что на улице было минус 25.
- Огород вскапываю, сантехнику ремонтирую, - говорил он.
- Все виды строительных работ, - говорил он.
- Стройка от «а» до «я», - говорил он, припоминая креативные лекции по рекламе в институте.
Может, дела бы шли хорошо, - все-таки Лоринков разбирался в маркетинге, потому что работал охранником в маркетинговово-консалтинговой фирме, когда его уволили, - если бы не тысячи три узбеков и таджиков, которые подбегали к машинам вместе с Лоринковым. Они тоже предлагали услуги строительства от «а» до «я» и брали клиента низкой ценой и сплоченностью. Иногда случались курьезы. Бывший pr-менеджер и неудавшийся писательЛоринков, которого безработица заставила приехать унижаться в Москву - в письмах родным он, как и все молдаване, называл это «покорить столицу», - вспомнил блестящий джип, под колеса которого он едва не попал. Из машины вышел лысый крепыш и долго бил Лоринкова черенком от лопаты, который вынул из багажника. Крепыш явно был культурным человеком, потому что бил работягу не молча, а что-то рассказывал.
- Сука блядь хуйло тупорылое, - говорил он.
- Вот ты, блядь, - говорил он.
- По твоему, в повести «Дубровский» герой должен был научиться сочинительствовать и носить стихи на цензуру царю, а не устраивать поджогов с убийствами, чтоб потом к тому же уехать за границу, где Пушкин никогда не был?! - говорил он.
- Я? По-моему?! Дубровский?! Царь?! Что?! Что? Что за хуйня...?! - говорил гастарбайтер Лоринков.
- А в романе «Преступление и наказание», - говорил крепыш, - герой куда с большим успехом отправился бы играть в рулетку, и играл бы в неё до изнеможения, пока, к слову, кто-нибудь из близких ему людей умирал бы от, скажем, туберкулёза?
- Блядь, какой на хуй туберкулез, что бля происхо...? - хрипел, кашляя кровью, плиточник Лоринков.
- А в романе «Мастер и Маргарита» некий Мастер должен был, помимо своего сомнительного христианского сочинения, работать над пьесой о юности Иосифа Сталина и не строить из себя недотрогу, заслужившую покой, - заканчивал крепыш, после чего, подпрыгнув, прыгал работяге на ребра.
- К-х-хр, какой бля Сталиээээ я непоэмаа..... - говорил Лоринков, потрескивая костями, как костер в ночном с одноименной картину Сурикова «В ночном».
- И вообще, Гроссман, Астафьев, Бондарев и Бакланов описали слишком много убитых на войне, мы знаем, что РЕАЛЬНО дела часто обстояли совсем иначе?! - свирепея, продолжал крепыш.
- Крх, крх, - грустно плевался легкими Лоринков, который не знал, кто такие «астафьевбаклановигроссман», а Бондарева, конечно, знал, потому что это была фамилия его учителя труда в начальных классах.
Крепыш, бережно вытерев черенок курткой Лоринкова, захлопнул багажник. Сплюнул. Закурил. Прищурился. Стал очень похож на Горького. Сказал:
- Не обижайся, братан... - сказал он.
- Иногда залезешь в интернет, прочитаешь хуйни про себя, - сказал он.
- Все нервы обнажаются... как купальщицы на одноименной картине Моне, - сказал он.
- Потом мысленно ответы сочиняешь, - сказал он.
- А тут ты подвернулся, - сказал он.
- Под машину зачем-то прыгнул, - сказал он.
- Вот хули ты под машину прыгнул? - сказал он.
- Плитку я.. того... кладу... - прошептал Лоринков.
- Бедствую тут... - сказал он, плача.
- Долбоеб ты, безграмотный трудящийся, - сказал ласково крепыш.
- Видишь Кремль? - спросил он.
- Да, - на всякий случай соврал Лоринков, понятия не имевший, как он выглядит, этот блядь Кремль.
- Бери топор, факел, и ступай бить тех, кто там сидит, - сказал крепыш.
- Да, конечно, прямо сейчас бегу, вот только попустит, - сказал Лоринков, боявшийся прогневить крепыша.
- Бить их, жечь их, на хуй, запомни, Кремль, - сказал крепыш.
- Да, конечно, вот только полежу чуть-чуть, соберусь с силами и пойду жечь и бить Кремль, - пообещал Лоринков, слабея от потери крови.
- Я, кстати, туда сейчас еду, - сказал крепыш.
- Подвезёте? - спросил Лоринков.
- Нет, машину испачкаешь - сказал крепыш, - да и по другим делам я туда еду.
- Я туда чай пить, - сказал он.
- С плюшками, - сказал он.
Лоринков на всякий случай притворился мертвым, и лишь услышал, как джип, газанув, умчался.
ХХХ
Лоринков, в принципе, умирал, как вдруг услышал топот тысяч ног. Приоткрыв глаз, мимикрирующий под покойника гасарбайтер увидел несущийся кортеж. Таджики и узбеки, визжа под ударами милицейских дубинок, разбегались, словно жители покоренного Иваном Грозным Казанского ханства. Внезапно кортеж притормозил. Блестящий автомобиль стоял как раз напротив Лоринкова. Не к добру, вспомнил блестящий джип крепыша гастарбайтер, снова будут бить. Из машины вышел невысокий мужчина в отличном кашемировом пальто, в каких ходил весь Кишинев в сезоне 2002-2003 гг. Мужчина подошел к Лоринкову и спросил:
- Национальность, - спросил он.
- Молдаванин, - сказал Лоринков.
- Молдаван сраный, - сказал он, плача.
- Ну-ну, - сказал мужчина.
- Не нужно унижаться, милейший, - сказал он.
- Будь смелее и не трусь, - сказал он.
- Помни о чувстве собственного достоинства, - сказал он.
- Понял, молдаван ты сраный? - сказал он.
… после этого начались чудеса. Лоринкова втащили в машину, которая изнутри больше напоминала космический корабль - «из бывшей станции Мир и переделали», сказал мужчина в пальто, - и угостили шампанским. Вытерли кровь и сопли. Внимательно выслушали историю насчет обидчика.
- Ты не сцы, Володя, - сказал Лоринкову еще один мужчина в костюме.
- Я знаю этого хулигана, - сказал он.
- Это очень плохой человек, националист и болтун, - сказал он.
- Нацбол, сокращенно, - сказал он.
- Зовут его Захар, а фамилия его все равно никому ничего не скажет, - сказал он.
- Это некий блогер prilepin - сказал он.
- Он очень странный человек, то просит меня зеков отпустить, - сказал он.
- … то народ за нарушение закона в тюрьмы сажать, - сказал он.
- А нам не по хуй? - сказал он.
- Мы нефть качаем, - сказал он.
- Но ты все равно не думай, что мы это так оставим, - сказал он.
- Мы его обязательно накажем, замочим в сортире, - сказал он.
- Не беспокойтесь, Володя, - сказал он.
- В глаза смотреть, хуйло, - сказал он.
Лоринков послушно поглядел в глаза мужчины и разглядел бездонную глубину подвалов Лубянки. Попал, подумал Лоринков. В смысле, пропал, подумал он.
- Что вам от меня нужно? - спросил он.
- Я молдавский гражданин и требую консула, - сказал он.
- Молдавского консула, - сказал он.
- Ха-ха, - сказали мужчины.
- Ваш консул прыгает под машины, предлагая поставить забор, - сказал мужчина.
- Где-то на Пречистенке, или какой другой «-истенке», - сказал он.
- Хрен знает, я не москвич, - сказал он.
Машина въехала на территорию Кремля. Лоринков мельком увидал охрану, танцующую лезгинку у Вечного огня - «пересменка», буркнул мужчина в пальто, - и хотел было спросить, где тут Царь-пушка, как сам ее увидал.
- Вау, - сказал Лоринков.
- Вот она, Царь-пушка, - сказал он.
- Так вот ты какая, знаменитая Царь-пушка, - сказал он.
Подошел к молодому, озорному бородатому мужчине в спортивном костюме и с огромным пистолетом «Стечкин» из золота на поясе. Восхищенно прикоснулся к оружию.
- Моя пушка не трогать, а то башка прострелить, - сказал мужчина.
- Как фамилия? - строго спросил он Лоринкова.
- Лоринков, - сказал Лоринков.
- Бывший молдавский писатель, - сказал он.
- В мой библиотека нет такой писатель, - сказал строго мужчина со «Стечкиным».
- Значит, нет такого писателя вообще, - сказал он.
- Вас понял, - сказал плиточник Лоринков.
Горец продолжил смотреть футбольный матч «Терек-Манчестер Юнайтед» по телевизору. Лоринков пошел дальше по коридору, ориентируясь по черным пальто новых знакомых. В большом зале, похожем на лабораторию, они накинули белые халаты, заставили Лоринкова сделать то же самое. Зал оказался похож на гигантский завод. Мимо то и дело сновали люди, по стеклянным трубкам текли жидкости разного цвета, плескались в чанах какие-то колбы... Очень похоже на рекламу зубной пасты «Колгейт», подумал Лоринков. Да, ее тут и снимали, подтвердили мужчины.
- Ты, Володя, наверное, уже узнал нас, - сказал мужчина с бездонными глазами.
- Да, вы Владимир Владимирович Пу... - сказал Лоринков, и почувствовал на губах вкус крови.
- А вы Дмитрий Анатольевич Ме... - сказал он, и сплюнул три зуба.
- Ну что за страна такая, - подумал он.
- Все, везде и за всё пиздят, - подумал он, с трудом поднимаясь.
- Итак, Володя, не нужно говорить, кто мы, потому что и так понятно, - сказал мужчина.
- Можешь выражаться иносказательно, - сказал он.
- К примеру, один журналист московский нас называет Тандем, - сказал мужчина в плаще.
- Находит это дико остроумным, - сказал он.
- Ха-ха, - безрадостно посмеялся он.
- Хуйня какая-то унылая, - сказал Лоринков.
- Впрочем, все московские журналисты несут унылую хуйню, - сказал Лоринков.
- Особенно когда они пытаются писать книги, - сказал он.
В это время по коридору провезли чан сухим льдом, откуда вырывался мужчина с видом дебила и криками «Роисся вперде!». Лоринков поднял брови.
- Нет, то другой, - сказал один из Тандема.
- Но даже червь вносит свою лепту в создание почвы, - сказал мужчина в пальто.
- Так и этот придурок, - кивнул мужчина в сторону дурачка, оравшего «Роисся вперде», - натолкнул нас на идею.
- На название, - сказал он.
- Главное же бренд, название! - сказал он.
- Остальное хуйня, - сказал он.
- И мы решили назвать нашу новую космическую программу... - сказал он.
- … «И на Мрасе дубут бляблони вцетси», - сказал он.
… пораженный, Лоринков не верил своим ушам. Руководство Российской Федерации, в целях ребрендинга и улучшения имиджа руководства РФ, прибегло к беспрецедентным мерам.
- А именно, мы готовим возвращение советского проекта! - сказал мужчина в пальто.
- Чем докажете? - спросил Лоринков и привычно прикрыл зубы и почки.
- Включи ОРТ бля, - сказал мужчина с глазами-подвалами.
- А, верно, - согласился Лоринков.
- Само собой, мы возвращаемся в СССР не на деле, а чисто ментально, - сказал мужчина в пальто.
- Народ же, он постоянно задает вопросы, на хуй это все было нужно, - сказал он.
- Что? - сказал Лоринков.
- Ну, все, - сказал мужчина.
- 17 год, чистки, война блядь, космос на хуй, целина, 91 год, независимость, рынок ебать его, - сказал мужчине.
- … а если с начала, то и крещение Руси, иго, выход к Балтике, Карл Двенадцатый, русско-турецкие войны, особенно вторая... - сказал он.
- И нужно дать им Результат хоть в чем-то, - сказал он.
- Хоть одну кость собаке все-таки нужно кинуть, - сказал мужчина.
- И пусть это будет ебический, никому на хер не нужный Марс и его блядь покорение, - сказал он.
- А? - сказал Лоринков.
- Он молдаванин, не стоит говорить с ним образно, - сказал один мужчина другому.
- В общем, для чистоты распила нужно что-то, что можно предъявить, - сказал мужчина в пальто.
- В смысле, база сгорела, вот вам пепелище, - сказал он.
- Ясно, - сказал Лоринков, который как-то сжег дачу, где не смог настелить как следует крышу.
- Мы решили освоить Марс! - сказал мужчина в пальто.
Лоринков узнал, что очень скоро стартует программа освоения Марса. И что там, - в полном соответствии с брендированием, - будут яблони цвести.
- Ну а я вам зачем? - спросил он.
- Понимаешь, - сказал задумчиво мужчина в пальто.
- Нынче у нас в России все менеджеры, маркетологи, или нефть качают, суки, - сказал он.
- А яблони-то блядь сажать надо, - сказал он.
- Руками блядь на хуй, - сказал он.
- Так что мы завезем на Марс гастарбайтеров, - сказал он.
- Молдаван разобьет нам яблоневый сад, таджик построит базу, а узбек сварит жрать, - сказал он.
- Мы даже еврея с вами отправим! - сказал он.
- А еврей-то зачем? - спросил Лоринков.
- Мало они блядь настрадались? - спросил он.
- Это как премия, - сказал мужчина.
- Он умный и веселый, - сказал мужчина в пальто.
- Шутками будет вас веселить, - сказал он.
Мимо снова провезли чан, откуда вырывался очень полный кучерявый мужчина с криками «пидарасы... тандем блядь... да хуй с ним с ходором, я же не серьезно... ну какой из меня еврей на марсе... я же спецкорр собеседника!.. господа, я сочиняю сей памфлет/чтоб было что покушать мне в обед/я социально-политической сатирой всех разю/ну да, согласен, зачастую нес хуйню...». Лоринков поморщился.
- … прибалты, по традиции, займутся охраной трудящихся, - сказал мужчина.
- В смысле, будут надзирателями и расстрельной командой, - сказал он.
- А русские? - спросил Лоринков.
- А русских фашистов нам на хуй не надо, - сказал сурово мужчина.
- Итак, Володя, вот контракт, - сказал мужчина в пальто.
- Подпишись тут и тут, аванс получишь в начале месяца, - сказал он.
- Зубы новые вставим, получишь звание полковника ВВС ВС РФ, - сказал он.
- Название для вашей группы испытателей придумаем, - сказал он.
- Скажем... легендарная космическая группа «Бакланы»... идет? - сказал он.
- Через год летите на Марс, разбиваете сад, ставим там камеры, прямая трансляция, будем гордиться все, - сказал он.
- Когда проект исчерпает себя по-крупному и от него отвалятся ОРТ и Россия-1, отдадим пиявкам помельче, ТНТ, СТС, НТВ всяким... - сказал он.
- Будут там «космический дом на Марсе» «поебушки на Марсе-2», «последний пидар на Марсе» и прочие развлекательные проекты, - сказал он.
- "Коммерсант-Марс" откроем, чтоб Остро, Оппозиционно... - сказал он.
- Но это уже лет через 50, а тогда мы чего-то другого придумаем, - сказал он.
- Подписывайтесь и не выебывайтесь, Володя, - сказал он.
Лоринков, глядя на большие клещи и дыбу в углу лаборатории, кивнул и подписал, не глядя. Мужчины переглянулись, улыбнулись. Тот, что построже, достал складную гитару из чемоданчика. Сказал:
- Споем?
- С чего начинается Родина, - протянул Лоринков вопросительно.
- А вот хуй там, - улыбнулся мужчина корректно.
- I found my thrill ... on blueberry hill On blueberry hill ... when I found you, - пел мужчина, хитро улыбаясь.
Второй мужчина снимал все это на айфон, тоже улыбаясь. Лоринков, гнусавя, подпевал. Достал из кармана зажигалку. Стал размахивать пламенем.
- Как, тебя, кстати, по отчеству? - спросил певец Лоринкова.
- Владимирович, - сказал Лоринков.
- Владимир Владимирович, - сказал он.
- Будешь, значит.... ну пусть Сигизмундович, - сказал мужчина, играя.
- Одного Владимира Владимировича хватит, - сказал он.
- Дастархан блядь двоих не вынесет, - сказал он и подмигнул.
Полковник Владимир Сигизмундович Лоринков отдал честь и вытянулся по стойке «смирно».
ХХХ
- … надцать, - считал голос.
- Десять!
Лоринков проверил приборы, проконтролировал уровень кислорода в отсеке для двух овец, Веверицы и Стрелкуцы. Подбавил веселящего газу в отсек для живой рабочей силы, чтобы гастарбайтеры гребанные не сомневались, что их просто везут авиарейсом Сургут-Лиссабон зарабатывать деньги на морском берегу, потрахивая туристок да настилая пальмовые ветви на крыши хижин. Убавил горючего в соплах. В общем, вдоволь позабавился над приборной доской, которая один хер не была связана с кораблем.
Кстати, о корабле.
Назывался он, почему-то, «Булава», и Лоринкову название очень не нравилось.
- Ну, что за название вы такое ебанутое придумали для нашего космического корабля?! - спрашивал он руководителей проекта.
- Нет, чтобы «Маджик Бобс» или, там «Титс оф Скарлетт Йохансон», - говорил он.
- Заткнись, хуйло, - говорили мужчины.
- Название говно, но ведь бабло на брендирование корабля тоже попилено, - говорили они.
- Надо было что-то в спешке выдумать, - говорили они.
- Ничему вас, молдаван, жизнь не учит, - говорили они.
Лоринков глянул в камеру в углу кабины. Марс, Марс, какой ты, Марс, подумал он взволнованное. Скоро я пробегусь по твоим красным полям, увижу арыки, прорытые когда-то по тебе марсианскими горцами, побываю на твоих марсианских пирамидах, построенных древними марсианскими египтянами, подумал он. Увижу твои впадины, запомню все твои трещинки, подумал он. Зажглась лампочка, и Лоринков улыбнулся, как учили, в камеру.
- Это маленький шаг для меня, но огромный шаг для всего человечества, - сказал он.
- А в программе «Время», которая начнется после трансляции нашего полета, вам объяснят, что эту фразу придумал я и только что... - сказал он.
- … а не пидарские американцы и 50 лет назад, - сказал он.
- Кстати, пидарские американцы никогда не высаживались на Луне, - сказал он.
- Это такая же правда, как то, что канал RTVi можно смотреть без рвотных позывов и Лера Новодворская никогда не служила в КБГ, - сказал он.
- Гм, - сказал голос.
- Пять, - сказал голос торжественно.
- Четыре, - сказал голос.
- Земляне, - сказал Лоринков, думая, вернется ли он когда-нибудь
- Три, - сказал голос.
- Помните, люди, что... - сказал Лоринков.
- Два, - сказал голос.
- Никогда... никогда не стоит посе.. - сказал Лоринков.
- Один, - сказал голос.
- Орёвуар блядь, - сказал Лоринков.
Космический корабль, в клубах дыма и пламени, словно помедлил, а потом вдруг оторвался от земли и понесся ввысь, как китайский фейерверк. Сходство усугубляла надпись на хвосте корабля «Made in China». Спустя каких-то пару секунд небо над Байконуром выглядело как и миллионы лет назад. Великим, безмолвным и звездным.
ХХХ
Ночью на космодром пришли двое мужчин с голосами. Закурили.
- Как думаешь, получится? - спросил один.
- Да хуй там, конечно, - ответил другой.
- Всегда хуйня какая-то получается, - сказал он.
- Сколько себя помню, - сказал он.
Помолчали. Разожгли костер. Смотрели задумчиво, как, треща и пылая, уносятся в небо искорки костра, словно марсианский космический корабль. Пекли картошку. Перебрасывались ею и ничего не значащими словами. Напряженно глядели на старенький радиоприемник, демонстративно его, вроде бы, не замечая.
Вдруг приемник затрещал, зашипел и сказал:
- Если бы на Марсе были города... - сказал он игриво голосом Лоринкова.
- Я бы встал пораньше и слетал туда... - сказал он тихо.
- Побродил по скверам, рассмотрел дома, - сказал он громче.
- Если бы на Марсе, были города, - прокричал он.
- Вот такая хуйня, земляне, - сказал он.
- Полковник космической авиации Лоринков докладывает с Марса, - сказал он.
- На пол часа туда где ты, носила белые банты, - снова запел он.
- На полчаса туда где я, был капитаном корабля, - пел он.
- Туда где вечная весна, на полчаса-а-а-а-а, - пел он.
Мужчины глядели друг на друга, не веря, а потом вдруг вскочили, стали бегать вокруг костра, прыгать, и обниматься. Взлетели вверх огни фейерверков в Лондоне, Москве и Париже. Ликовал Нью-Йорк. Праздновал Дели. Гулял Грозный. На всей планете воцарился, из-за праздничных огней, день. Этот день позже назвали в энциклопедиях Днем Великой Космической Свадьбы.
Ведь Земля светилась, писали позже в газетах, как невеста.
Алел, - словно смущенный жених, - Марс.
КОНЕЦ
-//-
- Двадцать, девятнадцать, - сказал механический голос.
- Восемнадцать, семнадцать, - сказал Лоринков.
- Заткнись, сука, - сказал механический голос.
- Сбил со счета, - сказал голос.
- Извините, я нечаянно - сказал Лоринков.
- За нечаянно кишки наружу, - сказал голос.
- … - ничего не сказал Лоринков.
- Скафандр проверил? - сказал голос.
- Так точно, - с радостью сменил тему Лоринков.
- Начинаем отсчет, - сказал голос.
- … - кивнул Лоринков.
- Хули ты молчишь? - сказал голос.
- Вот когда от него нужно «есть», он блядь молчит, - сказал голос.
- А когда ему нужно заткнуться, он болтает и болтает, - сказал голос.
- Молдаване блядь тупорылые, - сказал голос.
- Знаешь что иди на хер, - сказал Лоринков.
- Где здесь выход? - сказал он.
- Не горячись, - сказал еще один голос.
- Горячие молдавские парни, - сказал он.
- И ты цыц, - сказал второй голос первому.
- Начинаем отсчет, - сказал голос.
- Володя, помни, сколько мы потратили на обучение одного космонавта, - сказал голос.
- Я помню, - буркнул Лоринков.
- Помни, что на тебя смотрит вся Россия, - сказал голос.
- Что тебя слушает вся Россия, - сказал голос.
- И как мы материмся, тоже слышат? - нездорово возбудился Лоринков.
- Хуй там, - сказал голос.
- Для избирателя мы поставили запись, - сказал голос.
- Скажите, а перед Новым Годом такая же херня? - спросил Лоринков.
- Ну, когда вы перед Кремлем и в полночь, но трезвый? - сказал он.
- Володя, - сказал тепло голос.
- Будешь много пиздеть и совать свой блядь нос, куда не следует, - сказал голос.
- Останешься на орбите, как космический мусор, - сказал голос.
- Виноват, - сказал Лоринков.
- Помни, твоя задача состоит в том, чтобы выполнить задачу, - сказал голос.
- И чтобы не ссать у меня, - сказал голос.
- Пацан сказал, пацан сделал, - сказал голос.
- Все сделаю, ваше благородь, - сказал Лоринков.
- Бухнуть можно? - спросил он.
- Пей на здоровье, - сказал голос. - Один хер все от страха пьют.
- Буль-буль, - сказал Лоринков, отпив из грелки, которую прятал в скафандре, и в которой прятал спирт.
- Ну, Володя, будем прощаться, - сказал тепло первый голос.
- До свидания! - сказал Володя.
- Помни, на Марсе притяжение в сто раз больше нашего, - сказал голос.
- Поначалу тебе будет тяжело, но потом ты привыкнешь, - сказал голос.
- Первые десять лет будешь вкалывать, как раб на галерах, потом пойдут проценты, - сказал голос.
- Не давай много воли таджикам, не корми хохла чересчур обильно, и держи прибалтов в черном теле, - сказал голос.
- Вас понял, - сказал Лоринков.
- Топливо проверили? - сказал главный инженер.
- Так точно, - сказал Лоринков.
- Ну, с Богом, - сказал голос.
- Двадцать, девятнадцать, восемнадцать... - начал он обратный отсчет.
Полковник ВВС ВС РФ Лоринков, никогда не садившийся за руль самолета, - именно так он и называл штурвал, за что его не пустили бы даже в кабину пилотов, - смотрел на оранжевые всполохи Байконура. Где-то, объятые пламенем, бегали казахи из заправочного отсека, которых просто забыли, а потом забыли потушить. Но казахов никто не считал. Как сказал полковник Лоринкову механический голос, русские на казахах отыгрывались за то, что русские были для Людей кем-то вроде казахов. А Людьми была таинственная и могущественная корпорация, подчинившая себе весь мир, и орудовавшая руками мировых правительств.
- То есть, и даже вы....? - спросил Лоринков, примеряя новую форму.
- И даже я, - грустно сказал голос.
- Но смотри у меня, - сказал голос.
- Запиздишься, отыграюсь, как на казахе, - сказал голос.
Конечно, у голоса было тело. Просто оно было таким невыразительным, неприметным - ну так таких и набирали, объяснил голос, - что Лоринков предпочитал слушать голос. Да и второго руководителя проекта «И на Мрасе дубут бляблони вцетси» голос был куда выразительнее внешности, хотя выглядел он, - признавал Лоринков, - более колоритно. Обычно голоса делились на хорошего и плохого, но так часто менялись местами, что Лоринкову, по сути, уже было безразлично, кто из них кто. Мусор, он и есть мусор, думал постоянный воспитанник комнаты трудных подростков отдела полиции номер 14 города Кишинева в 92-94 гг. Володя Лоринков. Кто был в тюрьме, тот не забудет, кто не был, не поймет, на, думал он. Журавли летят над нашей зоной, думал он. Хоп-мусорок, не шей мне срок, думал он. О чем это я, думал он. И улыбался двум мужчинам с выразительными голосами.
Так или иначе, а эти люди дали ему путевку не просто в жизнь...
На Марс!
ХХХ
… Участником космической программы по покорению Марса будущий полковник авиации Лоринков стал совершенно случайно. Можно сказать, против воли. Он стоял в то морозное утро - позже писал Лоринков в блокнотик, который собирался продать по возвращении с Марса издателям, - на Каширке. Или Пречистенке? А может, Химке? Лоринков не знал, он постоянно путал эти долбоебские московские названия, в которых могут разобраться только такие долбоебы, как зажратые москвичи. Те самые, которые проносились мимо Лоринкова на дорогих автомобилях, лишь изредка притормаживая. Тогда Лоринков, прыгавший на обочине, как большая дрессированная обезьяна в оранжевой жилетке, бросался машине наперерез, стучал в окошко - очень нежно, чтобы не возбудить даже намека на недовольство владельца авто, - и кричал:
- Плитку кладу, заборы ставлю, - кричал он, окутанный клубами пара, потому что на улице было минус 25.
- Огород вскапываю, сантехнику ремонтирую, - говорил он.
- Все виды строительных работ, - говорил он.
- Стройка от «а» до «я», - говорил он, припоминая креативные лекции по рекламе в институте.
Может, дела бы шли хорошо, - все-таки Лоринков разбирался в маркетинге, потому что работал охранником в маркетинговово-консалтинговой фирме, когда его уволили, - если бы не тысячи три узбеков и таджиков, которые подбегали к машинам вместе с Лоринковым. Они тоже предлагали услуги строительства от «а» до «я» и брали клиента низкой ценой и сплоченностью. Иногда случались курьезы. Бывший pr-менеджер и неудавшийся писательЛоринков, которого безработица заставила приехать унижаться в Москву - в письмах родным он, как и все молдаване, называл это «покорить столицу», - вспомнил блестящий джип, под колеса которого он едва не попал. Из машины вышел лысый крепыш и долго бил Лоринкова черенком от лопаты, который вынул из багажника. Крепыш явно был культурным человеком, потому что бил работягу не молча, а что-то рассказывал.
- Сука блядь хуйло тупорылое, - говорил он.
- Вот ты, блядь, - говорил он.
- По твоему, в повести «Дубровский» герой должен был научиться сочинительствовать и носить стихи на цензуру царю, а не устраивать поджогов с убийствами, чтоб потом к тому же уехать за границу, где Пушкин никогда не был?! - говорил он.
- Я? По-моему?! Дубровский?! Царь?! Что?! Что? Что за хуйня...?! - говорил гастарбайтер Лоринков.
- А в романе «Преступление и наказание», - говорил крепыш, - герой куда с большим успехом отправился бы играть в рулетку, и играл бы в неё до изнеможения, пока, к слову, кто-нибудь из близких ему людей умирал бы от, скажем, туберкулёза?
- Блядь, какой на хуй туберкулез, что бля происхо...? - хрипел, кашляя кровью, плиточник Лоринков.
- А в романе «Мастер и Маргарита» некий Мастер должен был, помимо своего сомнительного христианского сочинения, работать над пьесой о юности Иосифа Сталина и не строить из себя недотрогу, заслужившую покой, - заканчивал крепыш, после чего, подпрыгнув, прыгал работяге на ребра.
- К-х-хр, какой бля Сталиээээ я непоэмаа..... - говорил Лоринков, потрескивая костями, как костер в ночном с одноименной картину Сурикова «В ночном».
- И вообще, Гроссман, Астафьев, Бондарев и Бакланов описали слишком много убитых на войне, мы знаем, что РЕАЛЬНО дела часто обстояли совсем иначе?! - свирепея, продолжал крепыш.
- Крх, крх, - грустно плевался легкими Лоринков, который не знал, кто такие «астафьевбаклановигроссман», а Бондарева, конечно, знал, потому что это была фамилия его учителя труда в начальных классах.
Крепыш, бережно вытерев черенок курткой Лоринкова, захлопнул багажник. Сплюнул. Закурил. Прищурился. Стал очень похож на Горького. Сказал:
- Не обижайся, братан... - сказал он.
- Иногда залезешь в интернет, прочитаешь хуйни про себя, - сказал он.
- Все нервы обнажаются... как купальщицы на одноименной картине Моне, - сказал он.
- Потом мысленно ответы сочиняешь, - сказал он.
- А тут ты подвернулся, - сказал он.
- Под машину зачем-то прыгнул, - сказал он.
- Вот хули ты под машину прыгнул? - сказал он.
- Плитку я.. того... кладу... - прошептал Лоринков.
- Бедствую тут... - сказал он, плача.
- Долбоеб ты, безграмотный трудящийся, - сказал ласково крепыш.
- Видишь Кремль? - спросил он.
- Да, - на всякий случай соврал Лоринков, понятия не имевший, как он выглядит, этот блядь Кремль.
- Бери топор, факел, и ступай бить тех, кто там сидит, - сказал крепыш.
- Да, конечно, прямо сейчас бегу, вот только попустит, - сказал Лоринков, боявшийся прогневить крепыша.
- Бить их, жечь их, на хуй, запомни, Кремль, - сказал крепыш.
- Да, конечно, вот только полежу чуть-чуть, соберусь с силами и пойду жечь и бить Кремль, - пообещал Лоринков, слабея от потери крови.
- Я, кстати, туда сейчас еду, - сказал крепыш.
- Подвезёте? - спросил Лоринков.
- Нет, машину испачкаешь - сказал крепыш, - да и по другим делам я туда еду.
- Я туда чай пить, - сказал он.
- С плюшками, - сказал он.
Лоринков на всякий случай притворился мертвым, и лишь услышал, как джип, газанув, умчался.
ХХХ
Лоринков, в принципе, умирал, как вдруг услышал топот тысяч ног. Приоткрыв глаз, мимикрирующий под покойника гасарбайтер увидел несущийся кортеж. Таджики и узбеки, визжа под ударами милицейских дубинок, разбегались, словно жители покоренного Иваном Грозным Казанского ханства. Внезапно кортеж притормозил. Блестящий автомобиль стоял как раз напротив Лоринкова. Не к добру, вспомнил блестящий джип крепыша гастарбайтер, снова будут бить. Из машины вышел невысокий мужчина в отличном кашемировом пальто, в каких ходил весь Кишинев в сезоне 2002-2003 гг. Мужчина подошел к Лоринкову и спросил:
- Национальность, - спросил он.
- Молдаванин, - сказал Лоринков.
- Молдаван сраный, - сказал он, плача.
- Ну-ну, - сказал мужчина.
- Не нужно унижаться, милейший, - сказал он.
- Будь смелее и не трусь, - сказал он.
- Помни о чувстве собственного достоинства, - сказал он.
- Понял, молдаван ты сраный? - сказал он.
… после этого начались чудеса. Лоринкова втащили в машину, которая изнутри больше напоминала космический корабль - «из бывшей станции Мир и переделали», сказал мужчина в пальто, - и угостили шампанским. Вытерли кровь и сопли. Внимательно выслушали историю насчет обидчика.
- Ты не сцы, Володя, - сказал Лоринкову еще один мужчина в костюме.
- Я знаю этого хулигана, - сказал он.
- Это очень плохой человек, националист и болтун, - сказал он.
- Нацбол, сокращенно, - сказал он.
- Зовут его Захар, а фамилия его все равно никому ничего не скажет, - сказал он.
- Это некий блогер prilepin - сказал он.
- Он очень странный человек, то просит меня зеков отпустить, - сказал он.
- … то народ за нарушение закона в тюрьмы сажать, - сказал он.
- А нам не по хуй? - сказал он.
- Мы нефть качаем, - сказал он.
- Но ты все равно не думай, что мы это так оставим, - сказал он.
- Мы его обязательно накажем, замочим в сортире, - сказал он.
- Не беспокойтесь, Володя, - сказал он.
- В глаза смотреть, хуйло, - сказал он.
Лоринков послушно поглядел в глаза мужчины и разглядел бездонную глубину подвалов Лубянки. Попал, подумал Лоринков. В смысле, пропал, подумал он.
- Что вам от меня нужно? - спросил он.
- Я молдавский гражданин и требую консула, - сказал он.
- Молдавского консула, - сказал он.
- Ха-ха, - сказали мужчины.
- Ваш консул прыгает под машины, предлагая поставить забор, - сказал мужчина.
- Где-то на Пречистенке, или какой другой «-истенке», - сказал он.
- Хрен знает, я не москвич, - сказал он.
Машина въехала на территорию Кремля. Лоринков мельком увидал охрану, танцующую лезгинку у Вечного огня - «пересменка», буркнул мужчина в пальто, - и хотел было спросить, где тут Царь-пушка, как сам ее увидал.
- Вау, - сказал Лоринков.
- Вот она, Царь-пушка, - сказал он.
- Так вот ты какая, знаменитая Царь-пушка, - сказал он.
Подошел к молодому, озорному бородатому мужчине в спортивном костюме и с огромным пистолетом «Стечкин» из золота на поясе. Восхищенно прикоснулся к оружию.
- Моя пушка не трогать, а то башка прострелить, - сказал мужчина.
- Как фамилия? - строго спросил он Лоринкова.
- Лоринков, - сказал Лоринков.
- Бывший молдавский писатель, - сказал он.
- В мой библиотека нет такой писатель, - сказал строго мужчина со «Стечкиным».
- Значит, нет такого писателя вообще, - сказал он.
- Вас понял, - сказал плиточник Лоринков.
Горец продолжил смотреть футбольный матч «Терек-Манчестер Юнайтед» по телевизору. Лоринков пошел дальше по коридору, ориентируясь по черным пальто новых знакомых. В большом зале, похожем на лабораторию, они накинули белые халаты, заставили Лоринкова сделать то же самое. Зал оказался похож на гигантский завод. Мимо то и дело сновали люди, по стеклянным трубкам текли жидкости разного цвета, плескались в чанах какие-то колбы... Очень похоже на рекламу зубной пасты «Колгейт», подумал Лоринков. Да, ее тут и снимали, подтвердили мужчины.
- Ты, Володя, наверное, уже узнал нас, - сказал мужчина с бездонными глазами.
- Да, вы Владимир Владимирович Пу... - сказал Лоринков, и почувствовал на губах вкус крови.
- А вы Дмитрий Анатольевич Ме... - сказал он, и сплюнул три зуба.
- Ну что за страна такая, - подумал он.
- Все, везде и за всё пиздят, - подумал он, с трудом поднимаясь.
- Итак, Володя, не нужно говорить, кто мы, потому что и так понятно, - сказал мужчина.
- Можешь выражаться иносказательно, - сказал он.
- К примеру, один журналист московский нас называет Тандем, - сказал мужчина в плаще.
- Находит это дико остроумным, - сказал он.
- Ха-ха, - безрадостно посмеялся он.
- Хуйня какая-то унылая, - сказал Лоринков.
- Впрочем, все московские журналисты несут унылую хуйню, - сказал Лоринков.
- Особенно когда они пытаются писать книги, - сказал он.
В это время по коридору провезли чан сухим льдом, откуда вырывался мужчина с видом дебила и криками «Роисся вперде!». Лоринков поднял брови.
- Нет, то другой, - сказал один из Тандема.
- Но даже червь вносит свою лепту в создание почвы, - сказал мужчина в пальто.
- Так и этот придурок, - кивнул мужчина в сторону дурачка, оравшего «Роисся вперде», - натолкнул нас на идею.
- На название, - сказал он.
- Главное же бренд, название! - сказал он.
- Остальное хуйня, - сказал он.
- И мы решили назвать нашу новую космическую программу... - сказал он.
- … «И на Мрасе дубут бляблони вцетси», - сказал он.
… пораженный, Лоринков не верил своим ушам. Руководство Российской Федерации, в целях ребрендинга и улучшения имиджа руководства РФ, прибегло к беспрецедентным мерам.
- А именно, мы готовим возвращение советского проекта! - сказал мужчина в пальто.
- Чем докажете? - спросил Лоринков и привычно прикрыл зубы и почки.
- Включи ОРТ бля, - сказал мужчина с глазами-подвалами.
- А, верно, - согласился Лоринков.
- Само собой, мы возвращаемся в СССР не на деле, а чисто ментально, - сказал мужчина в пальто.
- Народ же, он постоянно задает вопросы, на хуй это все было нужно, - сказал он.
- Что? - сказал Лоринков.
- Ну, все, - сказал мужчина.
- 17 год, чистки, война блядь, космос на хуй, целина, 91 год, независимость, рынок ебать его, - сказал мужчине.
- … а если с начала, то и крещение Руси, иго, выход к Балтике, Карл Двенадцатый, русско-турецкие войны, особенно вторая... - сказал он.
- И нужно дать им Результат хоть в чем-то, - сказал он.
- Хоть одну кость собаке все-таки нужно кинуть, - сказал мужчина.
- И пусть это будет ебический, никому на хер не нужный Марс и его блядь покорение, - сказал он.
- А? - сказал Лоринков.
- Он молдаванин, не стоит говорить с ним образно, - сказал один мужчина другому.
- В общем, для чистоты распила нужно что-то, что можно предъявить, - сказал мужчина в пальто.
- В смысле, база сгорела, вот вам пепелище, - сказал он.
- Ясно, - сказал Лоринков, который как-то сжег дачу, где не смог настелить как следует крышу.
- Мы решили освоить Марс! - сказал мужчина в пальто.
Лоринков узнал, что очень скоро стартует программа освоения Марса. И что там, - в полном соответствии с брендированием, - будут яблони цвести.
- Ну а я вам зачем? - спросил он.
- Понимаешь, - сказал задумчиво мужчина в пальто.
- Нынче у нас в России все менеджеры, маркетологи, или нефть качают, суки, - сказал он.
- А яблони-то блядь сажать надо, - сказал он.
- Руками блядь на хуй, - сказал он.
- Так что мы завезем на Марс гастарбайтеров, - сказал он.
- Молдаван разобьет нам яблоневый сад, таджик построит базу, а узбек сварит жрать, - сказал он.
- Мы даже еврея с вами отправим! - сказал он.
- А еврей-то зачем? - спросил Лоринков.
- Мало они блядь настрадались? - спросил он.
- Это как премия, - сказал мужчина.
- Он умный и веселый, - сказал мужчина в пальто.
- Шутками будет вас веселить, - сказал он.
Мимо снова провезли чан, откуда вырывался очень полный кучерявый мужчина с криками «пидарасы... тандем блядь... да хуй с ним с ходором, я же не серьезно... ну какой из меня еврей на марсе... я же спецкорр собеседника!.. господа, я сочиняю сей памфлет/чтоб было что покушать мне в обед/я социально-политической сатирой всех разю/ну да, согласен, зачастую нес хуйню...». Лоринков поморщился.
- … прибалты, по традиции, займутся охраной трудящихся, - сказал мужчина.
- В смысле, будут надзирателями и расстрельной командой, - сказал он.
- А русские? - спросил Лоринков.
- А русских фашистов нам на хуй не надо, - сказал сурово мужчина.
- Итак, Володя, вот контракт, - сказал мужчина в пальто.
- Подпишись тут и тут, аванс получишь в начале месяца, - сказал он.
- Зубы новые вставим, получишь звание полковника ВВС ВС РФ, - сказал он.
- Название для вашей группы испытателей придумаем, - сказал он.
- Скажем... легендарная космическая группа «Бакланы»... идет? - сказал он.
- Через год летите на Марс, разбиваете сад, ставим там камеры, прямая трансляция, будем гордиться все, - сказал он.
- Когда проект исчерпает себя по-крупному и от него отвалятся ОРТ и Россия-1, отдадим пиявкам помельче, ТНТ, СТС, НТВ всяким... - сказал он.
- Будут там «космический дом на Марсе» «поебушки на Марсе-2», «последний пидар на Марсе» и прочие развлекательные проекты, - сказал он.
- "Коммерсант-Марс" откроем, чтоб Остро, Оппозиционно... - сказал он.
- Но это уже лет через 50, а тогда мы чего-то другого придумаем, - сказал он.
- Подписывайтесь и не выебывайтесь, Володя, - сказал он.
Лоринков, глядя на большие клещи и дыбу в углу лаборатории, кивнул и подписал, не глядя. Мужчины переглянулись, улыбнулись. Тот, что построже, достал складную гитару из чемоданчика. Сказал:
- Споем?
- С чего начинается Родина, - протянул Лоринков вопросительно.
- А вот хуй там, - улыбнулся мужчина корректно.
- I found my thrill ... on blueberry hill On blueberry hill ... when I found you, - пел мужчина, хитро улыбаясь.
Второй мужчина снимал все это на айфон, тоже улыбаясь. Лоринков, гнусавя, подпевал. Достал из кармана зажигалку. Стал размахивать пламенем.
- Как, тебя, кстати, по отчеству? - спросил певец Лоринкова.
- Владимирович, - сказал Лоринков.
- Владимир Владимирович, - сказал он.
- Будешь, значит.... ну пусть Сигизмундович, - сказал мужчина, играя.
- Одного Владимира Владимировича хватит, - сказал он.
- Дастархан блядь двоих не вынесет, - сказал он и подмигнул.
Полковник Владимир Сигизмундович Лоринков отдал честь и вытянулся по стойке «смирно».
ХХХ
- … надцать, - считал голос.
- Десять!
Лоринков проверил приборы, проконтролировал уровень кислорода в отсеке для двух овец, Веверицы и Стрелкуцы. Подбавил веселящего газу в отсек для живой рабочей силы, чтобы гастарбайтеры гребанные не сомневались, что их просто везут авиарейсом Сургут-Лиссабон зарабатывать деньги на морском берегу, потрахивая туристок да настилая пальмовые ветви на крыши хижин. Убавил горючего в соплах. В общем, вдоволь позабавился над приборной доской, которая один хер не была связана с кораблем.
Кстати, о корабле.
Назывался он, почему-то, «Булава», и Лоринкову название очень не нравилось.
- Ну, что за название вы такое ебанутое придумали для нашего космического корабля?! - спрашивал он руководителей проекта.
- Нет, чтобы «Маджик Бобс» или, там «Титс оф Скарлетт Йохансон», - говорил он.
- Заткнись, хуйло, - говорили мужчины.
- Название говно, но ведь бабло на брендирование корабля тоже попилено, - говорили они.
- Надо было что-то в спешке выдумать, - говорили они.
- Ничему вас, молдаван, жизнь не учит, - говорили они.
Лоринков глянул в камеру в углу кабины. Марс, Марс, какой ты, Марс, подумал он взволнованное. Скоро я пробегусь по твоим красным полям, увижу арыки, прорытые когда-то по тебе марсианскими горцами, побываю на твоих марсианских пирамидах, построенных древними марсианскими египтянами, подумал он. Увижу твои впадины, запомню все твои трещинки, подумал он. Зажглась лампочка, и Лоринков улыбнулся, как учили, в камеру.
- Это маленький шаг для меня, но огромный шаг для всего человечества, - сказал он.
- А в программе «Время», которая начнется после трансляции нашего полета, вам объяснят, что эту фразу придумал я и только что... - сказал он.
- … а не пидарские американцы и 50 лет назад, - сказал он.
- Кстати, пидарские американцы никогда не высаживались на Луне, - сказал он.
- Это такая же правда, как то, что канал RTVi можно смотреть без рвотных позывов и Лера Новодворская никогда не служила в КБГ, - сказал он.
- Гм, - сказал голос.
- Пять, - сказал голос торжественно.
- Четыре, - сказал голос.
- Земляне, - сказал Лоринков, думая, вернется ли он когда-нибудь
- Три, - сказал голос.
- Помните, люди, что... - сказал Лоринков.
- Два, - сказал голос.
- Никогда... никогда не стоит посе.. - сказал Лоринков.
- Один, - сказал голос.
- Орёвуар блядь, - сказал Лоринков.
Космический корабль, в клубах дыма и пламени, словно помедлил, а потом вдруг оторвался от земли и понесся ввысь, как китайский фейерверк. Сходство усугубляла надпись на хвосте корабля «Made in China». Спустя каких-то пару секунд небо над Байконуром выглядело как и миллионы лет назад. Великим, безмолвным и звездным.
ХХХ
Ночью на космодром пришли двое мужчин с голосами. Закурили.
- Как думаешь, получится? - спросил один.
- Да хуй там, конечно, - ответил другой.
- Всегда хуйня какая-то получается, - сказал он.
- Сколько себя помню, - сказал он.
Помолчали. Разожгли костер. Смотрели задумчиво, как, треща и пылая, уносятся в небо искорки костра, словно марсианский космический корабль. Пекли картошку. Перебрасывались ею и ничего не значащими словами. Напряженно глядели на старенький радиоприемник, демонстративно его, вроде бы, не замечая.
Вдруг приемник затрещал, зашипел и сказал:
- Если бы на Марсе были города... - сказал он игриво голосом Лоринкова.
- Я бы встал пораньше и слетал туда... - сказал он тихо.
- Побродил по скверам, рассмотрел дома, - сказал он громче.
- Если бы на Марсе, были города, - прокричал он.
- Вот такая хуйня, земляне, - сказал он.
- Полковник космической авиации Лоринков докладывает с Марса, - сказал он.
- На пол часа туда где ты, носила белые банты, - снова запел он.
- На полчаса туда где я, был капитаном корабля, - пел он.
- Туда где вечная весна, на полчаса-а-а-а-а, - пел он.
Мужчины глядели друг на друга, не веря, а потом вдруг вскочили, стали бегать вокруг костра, прыгать, и обниматься. Взлетели вверх огни фейерверков в Лондоне, Москве и Париже. Ликовал Нью-Йорк. Праздновал Дели. Гулял Грозный. На всей планете воцарился, из-за праздничных огней, день. Этот день позже назвали в энциклопедиях Днем Великой Космической Свадьбы.
Ведь Земля светилась, писали позже в газетах, как невеста.
Алел, - словно смущенный жених, - Марс.
КОНЕЦ