Звонок
ЗВОНОК
Она позвонила, как всегда, ночью.
− Привет, Лоринков, привет, Володя, - сказала она.
− Здравствуйте, Горал, - сказал я.
− Снова вы, - сказал я.
− Я же просил вас не звонить мне больше, - сказал я.
− Да что ты мне «выкаешь», - сказала она.
− Давай на «ты», - сказала она.
− Ты Володя Лоринков, я Горал Линорик, - сказала она.
− Кстати, хочешь послушать классную историю про Муху Цеце, - сказала она.
− Нет, - сказал я.
Ночью стоять босиком на кухне было холодно из-за плитки. Я переминался.
− Значит так, - сказала она.
− Я сказал «нет», - сказал я.
− Почему ты такой грубый, Володя, - сказала она.
− Почему вы мне звоните? - сказал я.
− Володя, ну, мы же все знаем, что ты единственный настоящий писатель сейчас, - сказала она.
− На самом-то деле мы все про себя знаем, - сказала она.
− Все мы кривляемся просто, а если по делу, то все мы в курсе, что среди русских писателей есть только один человек, который пишет не хуже, чем Маркес, Апдайк, Воннегут, Фаулз или Мейлер, - сказала она.
− И это ты, Володя, - сказала она.
− Владимир Владимирович Лоринков, - сказал я.
− Владимир Владимирович Лоринков, - сказала она.
− Тем более, если вы все всё понимаете, - сказал я.
− Почему вы мне звоните, вы, все - сказал я.
− Ну, Володя, - сказала она.
− Вечность одно, а фуршеты другое, - сказала она.
− Я никогда в жизни не подтвержу при свидетелях того, что только что тебе сказала наедине, - сказала она.
− Оставьте меня в покое все, - сказал я.
− Значит, есть Муха Цеце, моя легендарная Муха Цеце, это персонаж, - сказала она.
− Ну, - сказал я.
− Короче она такая смешная, она хипстер, ну и немножко кидалт, - сказала она.
− Не ругайтесь, дети спят, - сказал я.
− Володя, тебе пора переезжать в мегаполис, - сказала она.
− Чтоб вы там из меня кровь сосали без перерыва, - сказал я.
− Вернемся к Мухе Цеце, - сказала она.
− Нет, - сказал я.
− Она такая прикольная, - сказала она.
− В этой серии Муха Цеце пишет письмо Медведеву, - сказала она.
− Что еще за хер, - сказал я.
− Президент Россиянии, - сказала она.
− А? - сказал я.
− Ну России, Рашки этой, - сказала она.
− А что, у вас не Ельцин президент уже? - сказал я.
− Володя, ты что, не следишь за политикой, - сказала она.
− Нет, - сказал я.
Прислонился лбом к стеклу и стал смотреть на шлюшек из ночного клуба, который напротив нашего дома до утра музыкой бухает. Бух-бух. Красивые шлюшки. В чулках, в крупную сетку... У меня встал.
− У меня встал, - сказал я.
− Вот видишь, а ты не хотел про Муху Цеце, - сказала она.
− … - ничего не сказал я.
− В общем, Муха Цеце пишет письмо Медведеву... - сказала она.
− Что еще за хер? - подумал я.
− … с просьбой освободить Ходорковского, - сказала она.
− Она бросает письмо в бутылку и бросает бутылку в море, - сказала она.
− После этого идет спать и тут ей звонит Медведев, - сказала она.
− Он говорит ей «привет Цеце», она говорит в ответ «здравствуйте Медведев», - сказала она.
− После этого они болтают немного, а он напоследок говорит, «кстати, о твоей просьбе, ну, насчет Ходорковского и как бы облегчить его участь», - сказала она.
− «Я велел, чтобы ему в еду добавляли слабительное», говорит Медведев, - сказала она.
− «И так его облегчит», говорит Медведев, - сказала она.
Я потрогал член. Господи, огромный просто, и твердый... Как камень!
− Почему ты молчишь, - сказала она.
− А что? - сказал я.
− Это же СМЕШНО, - сказала она.
− Муха Цеце это моя фишка, это целая фабрика шуток и детского, наивного взгляда на мир, - сказала она.
− Ясно, - сказал я.
− Послушайте, Горал, - сказал я.
− Горал Линорик, - сказала она.
− Марта Кетру, Горал Линорик, Малат Шуралматов, Мурал Анормаралиев, Вася Пупкин, - сказал, раздражаясь я.
− Идите НА ХЕР все, - сказал я.
− Я не люблю ненастоящих людей с ненастоящими фамилиями, - сказал я.
− О чем ты сейчас думаешь? - спросила она.
− О том, какой у меня ОГРОМНЫЙ хуй, - сказал я правду.
− Разве не о том, как быть Парадоксальным и Ироничным? - сказала она.
− Я думала все Настоящие писатели только об этом и думают, - сказала она.
− Я тело неудачника, в которое по ошибке попал предназначенный другому дар, - сказал я.
- Да и то неочевидный, - сказал я.
− Ирония, парадоксы... - сказал я.
− Пусть идут следом за вами в задницу, - сказал я.
− Вот мой член намного важнее, это подарок судьбы, - сказал я.
− Ты антисемит? - сказала она.
− Горал, я не люблю такие вопросы, - сказал я.
− Особенно когда их задают евреи, - сказал я.
− Ничего, мы все равно будем вместе, - сказала она.
− Ты и твоя малярийная муха? - сказал я.
− Ты и я, - сказала она.
− Это вряд ли, - сказал я.
− Ты что-то сейчас пишешь? - сказала она.
− Я все время что-то пишу, - сказал я.
− Прямо как Дима Быков, - сказала она.
− Почему вы не называете людей полным именем? - спросил я.
− А что, Володя? - сказала она.
− Ладно, - сказал я.
− Я любуюсь шлюхами из ночного клуба, - сказал я.
− Не хочешь написать со мной в соавторстве что-то? - сказала она.
− Только объявление о розыске, - сказал я.
− Пока, милый, - сказала она.
− Привет комару, - сказал я.
− Мухе, - сказала она.
− Мухе ЦеЦе, - сказала она
Я повесил трубку. К клубу подъехала машина. Шлюха склонилась к окну и я увидел, что белья на ней не было. Конечно, я одел очки. Телефон едва зазвонил, и я сдернул трубку.
ХХХ
− Володь, привет, - сказал голос с чистейшим московским акцентом.
Значит, гастарбайтер какой-то, понял я. Так оно и оказалось.
− Это Багиров звонит, Эдик, - сказал голос.
− Очень приятно, - сказал я.
Записал фамилию на листке бумаги, рядом с «медведевым» и «ходорковским». Завтра погуглю, подумал я.
− Мне тоже, - сказал он.
− Давай встретимся, - сказал он.
− Интересно было бы с тобой познакомиться, - сказал он.
− Ну, давайте, - сказал я.
− Брось мне «выкать», - сказал он.
− Пусть Дима Быков мне выкает, - сказал он.
− Ты же не Дима Быков? - сказал он.
Я глянул на отражение в окне, за которым мельтешили шлюхи.
− Нет, - сказал я.
− Ну лады, - сказал он.
Я положил трубку. Подвинул стол к окну так, чтобы свет от фонаря падал. Стал, поглядывая на шлюшек, писать. У спины потеплело.
− Спи, - сказал я.
− Не стой босая на плитке, - сказал я.
− Пишешь? - спросила жена.
− Рассказ? - сказала она.
− Сценарий на сорок тысяч, - сказал я.
− Недурно, котик, - сказала она.
− Кто звонил? - сказала она.
− Так, знакомая одна, - сказал я.
− Горал Линорик, - сказал я.
− Ох уж эти твои шлюхи, - сказала она.
− Брось, - сказал я.
− Она рисует не смешные комиксы и я ее в жизни не разу не видел, - сказал я.
− Тебе звонит ночью женщина по имени Горал Линорик, которая рисует не смешные комиксы, и хочет, чтобы ты рассказал ей, почему ты такой грубый? - сказала она.
− Да, - сказал я.
− Бедненький, не нужно столько оправдываться, - сказала она.
− Не нужно громоздить столько лжи из-за какой-то интрижки, - сказала она.
− Ты же знаешь, что я не против, главное, чтобы я ни о чем не знала, - сказала она.
− А я УЗНАЛА, - сказала она.
Я молчал.
− Что там у клуба? - сказала она.
Сняла с меня очки, надела и присмотрелась. Очки, рубашки, часы, еда в ресторане... Все-то они норовят отобрать. Женщины. Но им идет.
− Мм-м-м, какие ноги, - сказала жена.
Я прищурился. Ноги были и правда что надо. Они торчали из окна. Машина покачивалась. Ебля, ебля, ебля. Везде ебля, подумал я. Ебля, ебля.
Ебическая ебля.
ХХХ
… отбросив одеяло, я встал и вернулся на кухню. Машины разъехались, шлюхи разошлись. Зазвонил телефон.
− Привет, - сказал голос с московским акцентом.
− Это я, ну, Эдик Багиров, - сказал он.
− Здравствуйте, Эдуард, - сказал я.
− Да брось ты мне «выкать», - сказал он.
− Слушай, не получается уважить твою просьбу, - сказал он.
− Какую просьбу? - сказал я.
− Ну, встретиться, - сказал он.
− А, - сказал я.
− Так что давай завтра? - сказал он.
− Ну конечно, Эдуард, как вам будет угодно, - сказал я.
− Да не «выкай» ты мне, ты чего, Дима Быков? - сказал он.
.. «димабыков», написал я рядом с «медведев», «ходорковский» и «багиров». Телефон вновь зазвонил. Я понял, что сорок тысяч исчезли в ночи, как бледные шлюховские ляжки. Взял трубку.
− Привет, это Дима Быков, - сказал голос.
− Здравствуйте, Дмитрий, - сказал я.
− Ну ты прям, не «выкай», чего ты, - сказал он.
− Че ты, Эдик Багиров, что ли, - сказал он.
− Кстати, он звонил, - сказал я.
− А, привет ему, - сказал он.
− Слушай, я хотел спросить... - сказал он.
− Да бросьте, - сказал я.
− Все вы кривляетесь просто, - сказал я.
− А если по делу, то все вы в курсе, что среди русских писателей есть только один, который пишет не хуже, чем Маркес, Апдайк, Воннегут, Фаулз или Мейлер, - сказал я.
− И это я, - сказал я.
− Владимир Владимирович Лоринков, - сказал я.
− Верно, - сказал он.
− Ты, кстати, говоришь прямо как Горал Линорик, - сказал он.
− Она звонила сегодня, - сказал я.
− Что же ты сразу не сказал, - сказал он.
Мы поговорили еще немного о том, как подорожало метро, и я повесил трубку. Телефон зазвонил сразу же.
Это был мой литагент.
− Привет, - сказала она.
− Я никогда тебе не звоню, - сказала она.
− Мы работаем по электронной почте, - сказала она.
− Так что к чему этот цирк? - сказала она.
− Верно, - сказал я.
Так что я положил трубку и продолжил работу. От меня требовалось написать сценарий к двухчасовому фильму про цыган. В голову мне пришла отличная идея. Я написал «кошка трахает коня, а сверху на них падают лепестки подсолнечника». Открыл шкаф и вытащил бутылку вина. Следовало это отпраздновать. Оставалось оформить идею культурно, подчистить ее, и расписать на 50 страниц, но это была ерунда. Главное-то было сделано. Идея. Так что я уже и не нервничал, когда позвонили.
− … а, ебанный твой рот сука блядь на хуй чмо блядь, - сказали в трубку.
− Доброе, - сказал я.
− … сука блядь чмо ебанное ты козлина блядь твои ебанные книги, - сказали в трубку.
− Вы что-то хотели? - сказал я.
− … пидар хуйло твои ебанные книги неоднозначны, и мне по хуй что у тебя блядь сука они выходят в россии этой ебанной... - сказали в трубку.
− … по хуй что у тебя есть блядь какое-то имя на хуй, - сказали в трубку.
− … ты хуй! ебанное чмо, - сказали в трубку.
− … ну и что, что есть только один человек, который пишет на русском языке не хуже, чем хуев Маркес, пидарский Апдайк, ебанный Воннегут, козлина Фаулз или вафлист Мейлер...
− … и по хуй что это ты!
− … ебанный Лоринков, хуев Владимир Владимирович Лоринков! - сказали в трубку.
Я отключил телефон. Выпил вина, любуясь идеей сценария. Сунул шнур на место.
− Здравствуйте, - сказал мягко голос.
− Привет тебе, - сказал я.
− Вы же, москвичи гребанные, все хотите на «ты», - сказал я.
− Это президент России Дмитрий Анатольевич Медведев, - сказал голос.
− Здравствуйте, - сказал голос еще раз.
− Мне в общественную приемную пришло какое-то идиотское письмо с дебильными рисунками, - сказал он.
− Муха какая-то, про говно.... - сказал он.
− А я здесь при чем? - сказал я.
− Ваш адрес был указан в качестве обратного, - сказал Медведев.
− Горал, сука, - сказал я.
− Какой «горал», какой «видал», - сказал Медведев недоумевающе.
− На конверте написано «Лоринков» какой-то, - сказал он.
− Какой-то... - сказал я.
− Да бросьте вы придуриваться, - сказал я.
− Можно подумать, ваши шестерки не доложили вам... - сказал я.
− … что есть только один человек, который пишет на русском языке не хуже, чем Маркес, Апдайк, Воннегут, Фаулз или Мейлер, и это я, - сказал я.
− Владимир Лоринков, - сказал я.
− Ладно, - сказал он.
− Доложили, конечно, а я так... - сказал он.
− Придуриваюсь, - сказал он.
− Как Ваши дела? - вежливо сказал я.
− Да брось ты мне «выкать», - сказал он....
Мы договорились, что он возьмет все шесть последних книг по издательской цене, - причем эротический детектив про Стамбул он просил в двух экземплярах, - а мне за это продлят визу на месяц, и я положил трубку. Я успел выпить полбутылки вина и раскрыл окно. Снял трубку
− Это Ходорковский, - сказал голос из гулкого помещения.
− Что-то знакомое, - сказал я.
− Вам не звонил Медведев? - сказал он.
− Только что, - сказал я.
− Позвонит еще раз, передайте, пожалуйста, что... - сказал он.
Я тщательно записал его просьбу и обещал передать. Положил трубку, подумав, что он так ни разу и не обратился ко мне на «ты». Ну вот. Стоит в России человеку сесть в тюрьму, как он становится по-настоящему вежливым. Следующий звонок был повторением пройденного.
− … сука блядь чмо ебанное ты козлина блядь твои ебанные книги, - сказали в трубку.
ХХХ
Я отвечал на звонки уже из чистого любопытства. Половина ночи прошла. Сценарий, как ни странно, двигался. Конечно, в следующий раз позвонили на середине фразы.
Звонок на этот раз был тихий.
− Я, на условиях полной анонимности, хочу донести до сведения общественности, что вы ничтожество, вы гой, вы отвратительный писатель, - сказал голос.
− А, «копанский», - сказал я.
− Прекратите немедленно! - сказал он.
− Если порядочный человек хочет выразить свою точку зрения инкогнито, то невоспитанно оглашать его имя! - сказал он.
− Вы совершаете подлость, называя имя человека, желающего остаться анонимным! - сказал он.
«копанский» торговал в нашем городе вентиляторами. Я узнал его фамилию случайно. Свой шестой анонимный донос в прокуратуру на меня он случайно написал на гербовой бумаге своей фирмы. Я улыбнулся, вспомнив донос.
«... лоринков враг молдовы, ненавистник людей живущих на этой земле, пидар, хуесов ебанный, блядь, это шо писатель? вот мой отец покойный яша копанский автор цикла «За петуха ответишь: подборка фронтовых шуток 1942-1945» - вот то писатель! а лоринков - посадите это хуйло в тюрьму, шо этот поц ходит по земле молдовы, лучше установите на нашем доме мемориальную доску с фото моего папы, все равно одна могильная плита с неудачным фото осталась, шо мне теперь выкидывать, это ж деньги, шо мой отец не заслужил? он честно трудился в горкоме. расходы по установке я беру на себя а вы все сделайте вид шо это от благодарных горожан. и еще раз - лоринков враг молдовы, ненавистник людей живущих на этой земле, пидар, хуесос ебанный, блядь, это шо писатель? во...».
− Ладно, - сказал я.
− Я сделаю вид, что не знаю, кто это звонит, - сказал я устало.
− Вот то другое дело, - сказал он.
− Итак, я хочу донести до сведения общественности, шо Лоринков это сука блядь и никакой не патриот Молдовы! - сказал он.
− И как порядочный патриот Молдовы инкогнито я считаю, шо нам надо заткнуть пасть этому ненавистнику Молдовы, - сказал он.
− Вы закончили? - спросил я.
− Давай на «ты», - сказал он.
− Извините, воспитание, - сказал я.
Мы поговорили немного. Я ни о чем не спрашивал, но он рассказал о своих детях в США, счетах в Швейцарии, внуках в Израиле. Меня заинтересовало, как получить второй паспорт. У него было четыре, так что он все подробно объяснил.
Снова зазвонил телефон.
− Привет, Володь, - сказал голос с чистейшим московским акцентом.
− А, Эдуард, - сказал я.
− Звонили Горал Линорик и Дмитрий Быков, - сказал я.
− Еще Ходорковский и Медведев, - сказал я.
− Ну, ты им хотя бы не «выкал»? - сказал он.
Мы поговорили немного о том, можно ли стать великим писателем благодаря одному лишь желанию им стать, и мне пришлось огорчить собеседника. Мы попрощались и я попробовал все-таки продолжить работу. Конечно, телефон опять зазвонил
Я даже трубку положить не успел, просто прижал рычажок, и отпустил. Так и есть.
На том конце провода уже был человек.
− Добрый день, - сказал он.
− У нас ночь, - сказал я.
− Это Маркес, - сказал он.
− Я узнал, - сказал я.
− Ну, как там у вас в Молдавии? - сказал он.
− Смотря что вас интересует, - сказал я.
− Давай на «ты», - сказал он.
− Меня интересует то, что Действительно важно, - сказал он.
− Шлюхи? - сказал я.
− Шлюхи, - сказал он довольно.
− Шлюхи везде, - сказал я, пожав плечами.
− Молоденькие? - сказал он.
− Преимущественно да, - сказал я.
После этого я, наконец, поговорил за всю ночь о важном. Маркес оказался приятным стариком и знал толк в шлюхах. Мы договорились созваниваться и попрощались.
Потом я дописал сценарий и положил трубку. Выпил вина еще. Увидел, что фонарь уже не светит, потому что наступает четвертая стража. Тускло светилась Венера. Запели петухи.
После этого никто уже не звонил.
КОНЕЦ
Она позвонила, как всегда, ночью.
− Привет, Лоринков, привет, Володя, - сказала она.
− Здравствуйте, Горал, - сказал я.
− Снова вы, - сказал я.
− Я же просил вас не звонить мне больше, - сказал я.
− Да что ты мне «выкаешь», - сказала она.
− Давай на «ты», - сказала она.
− Ты Володя Лоринков, я Горал Линорик, - сказала она.
− Кстати, хочешь послушать классную историю про Муху Цеце, - сказала она.
− Нет, - сказал я.
Ночью стоять босиком на кухне было холодно из-за плитки. Я переминался.
− Значит так, - сказала она.
− Я сказал «нет», - сказал я.
− Почему ты такой грубый, Володя, - сказала она.
− Почему вы мне звоните? - сказал я.
− Володя, ну, мы же все знаем, что ты единственный настоящий писатель сейчас, - сказала она.
− На самом-то деле мы все про себя знаем, - сказала она.
− Все мы кривляемся просто, а если по делу, то все мы в курсе, что среди русских писателей есть только один человек, который пишет не хуже, чем Маркес, Апдайк, Воннегут, Фаулз или Мейлер, - сказала она.
− И это ты, Володя, - сказала она.
− Владимир Владимирович Лоринков, - сказал я.
− Владимир Владимирович Лоринков, - сказала она.
− Тем более, если вы все всё понимаете, - сказал я.
− Почему вы мне звоните, вы, все - сказал я.
− Ну, Володя, - сказала она.
− Вечность одно, а фуршеты другое, - сказала она.
− Я никогда в жизни не подтвержу при свидетелях того, что только что тебе сказала наедине, - сказала она.
− Оставьте меня в покое все, - сказал я.
− Значит, есть Муха Цеце, моя легендарная Муха Цеце, это персонаж, - сказала она.
− Ну, - сказал я.
− Короче она такая смешная, она хипстер, ну и немножко кидалт, - сказала она.
− Не ругайтесь, дети спят, - сказал я.
− Володя, тебе пора переезжать в мегаполис, - сказала она.
− Чтоб вы там из меня кровь сосали без перерыва, - сказал я.
− Вернемся к Мухе Цеце, - сказала она.
− Нет, - сказал я.
− Она такая прикольная, - сказала она.
− В этой серии Муха Цеце пишет письмо Медведеву, - сказала она.
− Что еще за хер, - сказал я.
− Президент Россиянии, - сказала она.
− А? - сказал я.
− Ну России, Рашки этой, - сказала она.
− А что, у вас не Ельцин президент уже? - сказал я.
− Володя, ты что, не следишь за политикой, - сказала она.
− Нет, - сказал я.
Прислонился лбом к стеклу и стал смотреть на шлюшек из ночного клуба, который напротив нашего дома до утра музыкой бухает. Бух-бух. Красивые шлюшки. В чулках, в крупную сетку... У меня встал.
− У меня встал, - сказал я.
− Вот видишь, а ты не хотел про Муху Цеце, - сказала она.
− … - ничего не сказал я.
− В общем, Муха Цеце пишет письмо Медведеву... - сказала она.
− Что еще за хер? - подумал я.
− … с просьбой освободить Ходорковского, - сказала она.
− Она бросает письмо в бутылку и бросает бутылку в море, - сказала она.
− После этого идет спать и тут ей звонит Медведев, - сказала она.
− Он говорит ей «привет Цеце», она говорит в ответ «здравствуйте Медведев», - сказала она.
− После этого они болтают немного, а он напоследок говорит, «кстати, о твоей просьбе, ну, насчет Ходорковского и как бы облегчить его участь», - сказала она.
− «Я велел, чтобы ему в еду добавляли слабительное», говорит Медведев, - сказала она.
− «И так его облегчит», говорит Медведев, - сказала она.
Я потрогал член. Господи, огромный просто, и твердый... Как камень!
− Почему ты молчишь, - сказала она.
− А что? - сказал я.
− Это же СМЕШНО, - сказала она.
− Муха Цеце это моя фишка, это целая фабрика шуток и детского, наивного взгляда на мир, - сказала она.
− Ясно, - сказал я.
− Послушайте, Горал, - сказал я.
− Горал Линорик, - сказала она.
− Марта Кетру, Горал Линорик, Малат Шуралматов, Мурал Анормаралиев, Вася Пупкин, - сказал, раздражаясь я.
− Идите НА ХЕР все, - сказал я.
− Я не люблю ненастоящих людей с ненастоящими фамилиями, - сказал я.
− О чем ты сейчас думаешь? - спросила она.
− О том, какой у меня ОГРОМНЫЙ хуй, - сказал я правду.
− Разве не о том, как быть Парадоксальным и Ироничным? - сказала она.
− Я думала все Настоящие писатели только об этом и думают, - сказала она.
− Я тело неудачника, в которое по ошибке попал предназначенный другому дар, - сказал я.
- Да и то неочевидный, - сказал я.
− Ирония, парадоксы... - сказал я.
− Пусть идут следом за вами в задницу, - сказал я.
− Вот мой член намного важнее, это подарок судьбы, - сказал я.
− Ты антисемит? - сказала она.
− Горал, я не люблю такие вопросы, - сказал я.
− Особенно когда их задают евреи, - сказал я.
− Ничего, мы все равно будем вместе, - сказала она.
− Ты и твоя малярийная муха? - сказал я.
− Ты и я, - сказала она.
− Это вряд ли, - сказал я.
− Ты что-то сейчас пишешь? - сказала она.
− Я все время что-то пишу, - сказал я.
− Прямо как Дима Быков, - сказала она.
− Почему вы не называете людей полным именем? - спросил я.
− А что, Володя? - сказала она.
− Ладно, - сказал я.
− Я любуюсь шлюхами из ночного клуба, - сказал я.
− Не хочешь написать со мной в соавторстве что-то? - сказала она.
− Только объявление о розыске, - сказал я.
− Пока, милый, - сказала она.
− Привет комару, - сказал я.
− Мухе, - сказала она.
− Мухе ЦеЦе, - сказала она
Я повесил трубку. К клубу подъехала машина. Шлюха склонилась к окну и я увидел, что белья на ней не было. Конечно, я одел очки. Телефон едва зазвонил, и я сдернул трубку.
ХХХ
− Володь, привет, - сказал голос с чистейшим московским акцентом.
Значит, гастарбайтер какой-то, понял я. Так оно и оказалось.
− Это Багиров звонит, Эдик, - сказал голос.
− Очень приятно, - сказал я.
Записал фамилию на листке бумаги, рядом с «медведевым» и «ходорковским». Завтра погуглю, подумал я.
− Мне тоже, - сказал он.
− Давай встретимся, - сказал он.
− Интересно было бы с тобой познакомиться, - сказал он.
− Ну, давайте, - сказал я.
− Брось мне «выкать», - сказал он.
− Пусть Дима Быков мне выкает, - сказал он.
− Ты же не Дима Быков? - сказал он.
Я глянул на отражение в окне, за которым мельтешили шлюхи.
− Нет, - сказал я.
− Ну лады, - сказал он.
Я положил трубку. Подвинул стол к окну так, чтобы свет от фонаря падал. Стал, поглядывая на шлюшек, писать. У спины потеплело.
− Спи, - сказал я.
− Не стой босая на плитке, - сказал я.
− Пишешь? - спросила жена.
− Рассказ? - сказала она.
− Сценарий на сорок тысяч, - сказал я.
− Недурно, котик, - сказала она.
− Кто звонил? - сказала она.
− Так, знакомая одна, - сказал я.
− Горал Линорик, - сказал я.
− Ох уж эти твои шлюхи, - сказала она.
− Брось, - сказал я.
− Она рисует не смешные комиксы и я ее в жизни не разу не видел, - сказал я.
− Тебе звонит ночью женщина по имени Горал Линорик, которая рисует не смешные комиксы, и хочет, чтобы ты рассказал ей, почему ты такой грубый? - сказала она.
− Да, - сказал я.
− Бедненький, не нужно столько оправдываться, - сказала она.
− Не нужно громоздить столько лжи из-за какой-то интрижки, - сказала она.
− Ты же знаешь, что я не против, главное, чтобы я ни о чем не знала, - сказала она.
− А я УЗНАЛА, - сказала она.
Я молчал.
− Что там у клуба? - сказала она.
Сняла с меня очки, надела и присмотрелась. Очки, рубашки, часы, еда в ресторане... Все-то они норовят отобрать. Женщины. Но им идет.
− Мм-м-м, какие ноги, - сказала жена.
Я прищурился. Ноги были и правда что надо. Они торчали из окна. Машина покачивалась. Ебля, ебля, ебля. Везде ебля, подумал я. Ебля, ебля.
Ебическая ебля.
ХХХ
… отбросив одеяло, я встал и вернулся на кухню. Машины разъехались, шлюхи разошлись. Зазвонил телефон.
− Привет, - сказал голос с московским акцентом.
− Это я, ну, Эдик Багиров, - сказал он.
− Здравствуйте, Эдуард, - сказал я.
− Да брось ты мне «выкать», - сказал он.
− Слушай, не получается уважить твою просьбу, - сказал он.
− Какую просьбу? - сказал я.
− Ну, встретиться, - сказал он.
− А, - сказал я.
− Так что давай завтра? - сказал он.
− Ну конечно, Эдуард, как вам будет угодно, - сказал я.
− Да не «выкай» ты мне, ты чего, Дима Быков? - сказал он.
.. «димабыков», написал я рядом с «медведев», «ходорковский» и «багиров». Телефон вновь зазвонил. Я понял, что сорок тысяч исчезли в ночи, как бледные шлюховские ляжки. Взял трубку.
− Привет, это Дима Быков, - сказал голос.
− Здравствуйте, Дмитрий, - сказал я.
− Ну ты прям, не «выкай», чего ты, - сказал он.
− Че ты, Эдик Багиров, что ли, - сказал он.
− Кстати, он звонил, - сказал я.
− А, привет ему, - сказал он.
− Слушай, я хотел спросить... - сказал он.
− Да бросьте, - сказал я.
− Все вы кривляетесь просто, - сказал я.
− А если по делу, то все вы в курсе, что среди русских писателей есть только один, который пишет не хуже, чем Маркес, Апдайк, Воннегут, Фаулз или Мейлер, - сказал я.
− И это я, - сказал я.
− Владимир Владимирович Лоринков, - сказал я.
− Верно, - сказал он.
− Ты, кстати, говоришь прямо как Горал Линорик, - сказал он.
− Она звонила сегодня, - сказал я.
− Что же ты сразу не сказал, - сказал он.
Мы поговорили еще немного о том, как подорожало метро, и я повесил трубку. Телефон зазвонил сразу же.
Это был мой литагент.
− Привет, - сказала она.
− Я никогда тебе не звоню, - сказала она.
− Мы работаем по электронной почте, - сказала она.
− Так что к чему этот цирк? - сказала она.
− Верно, - сказал я.
Так что я положил трубку и продолжил работу. От меня требовалось написать сценарий к двухчасовому фильму про цыган. В голову мне пришла отличная идея. Я написал «кошка трахает коня, а сверху на них падают лепестки подсолнечника». Открыл шкаф и вытащил бутылку вина. Следовало это отпраздновать. Оставалось оформить идею культурно, подчистить ее, и расписать на 50 страниц, но это была ерунда. Главное-то было сделано. Идея. Так что я уже и не нервничал, когда позвонили.
− … а, ебанный твой рот сука блядь на хуй чмо блядь, - сказали в трубку.
− Доброе, - сказал я.
− … сука блядь чмо ебанное ты козлина блядь твои ебанные книги, - сказали в трубку.
− Вы что-то хотели? - сказал я.
− … пидар хуйло твои ебанные книги неоднозначны, и мне по хуй что у тебя блядь сука они выходят в россии этой ебанной... - сказали в трубку.
− … по хуй что у тебя есть блядь какое-то имя на хуй, - сказали в трубку.
− … ты хуй! ебанное чмо, - сказали в трубку.
− … ну и что, что есть только один человек, который пишет на русском языке не хуже, чем хуев Маркес, пидарский Апдайк, ебанный Воннегут, козлина Фаулз или вафлист Мейлер...
− … и по хуй что это ты!
− … ебанный Лоринков, хуев Владимир Владимирович Лоринков! - сказали в трубку.
Я отключил телефон. Выпил вина, любуясь идеей сценария. Сунул шнур на место.
− Здравствуйте, - сказал мягко голос.
− Привет тебе, - сказал я.
− Вы же, москвичи гребанные, все хотите на «ты», - сказал я.
− Это президент России Дмитрий Анатольевич Медведев, - сказал голос.
− Здравствуйте, - сказал голос еще раз.
− Мне в общественную приемную пришло какое-то идиотское письмо с дебильными рисунками, - сказал он.
− Муха какая-то, про говно.... - сказал он.
− А я здесь при чем? - сказал я.
− Ваш адрес был указан в качестве обратного, - сказал Медведев.
− Горал, сука, - сказал я.
− Какой «горал», какой «видал», - сказал Медведев недоумевающе.
− На конверте написано «Лоринков» какой-то, - сказал он.
− Какой-то... - сказал я.
− Да бросьте вы придуриваться, - сказал я.
− Можно подумать, ваши шестерки не доложили вам... - сказал я.
− … что есть только один человек, который пишет на русском языке не хуже, чем Маркес, Апдайк, Воннегут, Фаулз или Мейлер, и это я, - сказал я.
− Владимир Лоринков, - сказал я.
− Ладно, - сказал он.
− Доложили, конечно, а я так... - сказал он.
− Придуриваюсь, - сказал он.
− Как Ваши дела? - вежливо сказал я.
− Да брось ты мне «выкать», - сказал он....
Мы договорились, что он возьмет все шесть последних книг по издательской цене, - причем эротический детектив про Стамбул он просил в двух экземплярах, - а мне за это продлят визу на месяц, и я положил трубку. Я успел выпить полбутылки вина и раскрыл окно. Снял трубку
− Это Ходорковский, - сказал голос из гулкого помещения.
− Что-то знакомое, - сказал я.
− Вам не звонил Медведев? - сказал он.
− Только что, - сказал я.
− Позвонит еще раз, передайте, пожалуйста, что... - сказал он.
Я тщательно записал его просьбу и обещал передать. Положил трубку, подумав, что он так ни разу и не обратился ко мне на «ты». Ну вот. Стоит в России человеку сесть в тюрьму, как он становится по-настоящему вежливым. Следующий звонок был повторением пройденного.
− … сука блядь чмо ебанное ты козлина блядь твои ебанные книги, - сказали в трубку.
ХХХ
Я отвечал на звонки уже из чистого любопытства. Половина ночи прошла. Сценарий, как ни странно, двигался. Конечно, в следующий раз позвонили на середине фразы.
Звонок на этот раз был тихий.
− Я, на условиях полной анонимности, хочу донести до сведения общественности, что вы ничтожество, вы гой, вы отвратительный писатель, - сказал голос.
− А, «копанский», - сказал я.
− Прекратите немедленно! - сказал он.
− Если порядочный человек хочет выразить свою точку зрения инкогнито, то невоспитанно оглашать его имя! - сказал он.
− Вы совершаете подлость, называя имя человека, желающего остаться анонимным! - сказал он.
«копанский» торговал в нашем городе вентиляторами. Я узнал его фамилию случайно. Свой шестой анонимный донос в прокуратуру на меня он случайно написал на гербовой бумаге своей фирмы. Я улыбнулся, вспомнив донос.
«... лоринков враг молдовы, ненавистник людей живущих на этой земле, пидар, хуесов ебанный, блядь, это шо писатель? вот мой отец покойный яша копанский автор цикла «За петуха ответишь: подборка фронтовых шуток 1942-1945» - вот то писатель! а лоринков - посадите это хуйло в тюрьму, шо этот поц ходит по земле молдовы, лучше установите на нашем доме мемориальную доску с фото моего папы, все равно одна могильная плита с неудачным фото осталась, шо мне теперь выкидывать, это ж деньги, шо мой отец не заслужил? он честно трудился в горкоме. расходы по установке я беру на себя а вы все сделайте вид шо это от благодарных горожан. и еще раз - лоринков враг молдовы, ненавистник людей живущих на этой земле, пидар, хуесос ебанный, блядь, это шо писатель? во...».
− Ладно, - сказал я.
− Я сделаю вид, что не знаю, кто это звонит, - сказал я устало.
− Вот то другое дело, - сказал он.
− Итак, я хочу донести до сведения общественности, шо Лоринков это сука блядь и никакой не патриот Молдовы! - сказал он.
− И как порядочный патриот Молдовы инкогнито я считаю, шо нам надо заткнуть пасть этому ненавистнику Молдовы, - сказал он.
− Вы закончили? - спросил я.
− Давай на «ты», - сказал он.
− Извините, воспитание, - сказал я.
Мы поговорили немного. Я ни о чем не спрашивал, но он рассказал о своих детях в США, счетах в Швейцарии, внуках в Израиле. Меня заинтересовало, как получить второй паспорт. У него было четыре, так что он все подробно объяснил.
Снова зазвонил телефон.
− Привет, Володь, - сказал голос с чистейшим московским акцентом.
− А, Эдуард, - сказал я.
− Звонили Горал Линорик и Дмитрий Быков, - сказал я.
− Еще Ходорковский и Медведев, - сказал я.
− Ну, ты им хотя бы не «выкал»? - сказал он.
Мы поговорили немного о том, можно ли стать великим писателем благодаря одному лишь желанию им стать, и мне пришлось огорчить собеседника. Мы попрощались и я попробовал все-таки продолжить работу. Конечно, телефон опять зазвонил
Я даже трубку положить не успел, просто прижал рычажок, и отпустил. Так и есть.
На том конце провода уже был человек.
− Добрый день, - сказал он.
− У нас ночь, - сказал я.
− Это Маркес, - сказал он.
− Я узнал, - сказал я.
− Ну, как там у вас в Молдавии? - сказал он.
− Смотря что вас интересует, - сказал я.
− Давай на «ты», - сказал он.
− Меня интересует то, что Действительно важно, - сказал он.
− Шлюхи? - сказал я.
− Шлюхи, - сказал он довольно.
− Шлюхи везде, - сказал я, пожав плечами.
− Молоденькие? - сказал он.
− Преимущественно да, - сказал я.
После этого я, наконец, поговорил за всю ночь о важном. Маркес оказался приятным стариком и знал толк в шлюхах. Мы договорились созваниваться и попрощались.
Потом я дописал сценарий и положил трубку. Выпил вина еще. Увидел, что фонарь уже не светит, потому что наступает четвертая стража. Тускло светилась Венера. Запели петухи.
После этого никто уже не звонил.
КОНЕЦ