На солнечной стороне: Хосе Томас в Гранаде
По рекам твоим, Гранада, плавают только вздохи. Первый раз это случилось со мной 13 сентября 2012 года, когда я смотрела соло ХТ во французском Ниме. Второй раз - 22 июня в Гранаде. В каком-то лечебном трансе, не замечая ни солнца, бьющего в лицо (откуда у нас деньги на сомбру в день, когда выступает Хосе Томас), ни соседей, ни запахов, ни звуков.
Очнулась к третьему быку от страшного сожаления - неужели ЭТО скоро закончится? И снова впала в невменяйку. Полное эмоциональное выгорание.
22 июня мир тавромахии снова привычно разделился на две половины. На Хосе Томаса и остальных. Не было такого места в Гранаде, где в любое время дня не говорили бы о быках. На подступах к местной пласе де торос народу было больше, чем в Альгамбре со всеми ее китайскими группами - в кои-то веки. Сегодня Гранада - мировая столица корриды. Сегодня маэстро выступает единственный раз в году, трансляции традиционно не будет. Так что мы, те у кого есть билет - люди привилегированные, хоть и с подорванным бюджетом.
Кто это, Хосе Томас? Вот этот щуплый, с усталым лицом, в старом костюме цвета purissima y oro матадор. В тавромахии цвета имеют определенные названия, и ярко-голубой стал «пуриссима», потому это цвет мантии богородицы.
Колдун, мошенник, затворник Прошло уже много лет с тех пор, как он перестал иметь дело с игроками корридного бизнеса, и сам решает, когда, где и сколько раз он будет выступать.
Он матадор вне контекста. Есть эпигоны и самозванцы, почитатели и последователи. Рядом никого нет. На арене тоже. За барьером по правую руку и на шаг сзади - брат Андрес, его «мосо де эспада», оруженосец. По левую и на два шага сзади - Сальвадор Бойш, его аподерадо. Как они в толчее и тесноте кайхона умудряются создать вокруг маленькой фигуры в голубом такой вакуум - я не знаю.
Чего он хочет? Когда мы вышли после завершения корриды, народ долго не расходился. Афисьонадос стояли молчаливыми группами. Один вдруг махнул рукой: да с кем его можно сравнить - не с кем? И это правильный ответ. ХТ ни с кем не состязается, не соперничает и не конкурирует. Он идет путем одиночества, ищет лишь способ выразить себя в искусстве тавромахии. Его коррида - декларация о намерениях, демонстрация того, что он все еще не успокоился, он ищет некий абсолют, философский камень.
Что он может? Упростить задачу до минимальногл физического усилия, до самого утонченного жеста, до легкого движения запястья или поворота талии. И достичь максимального эффекта. Он использует только половину капоте или край мулеты, и этого достаточно для управления быком. Очень мало людей, которые постигли этот дзен.
Быки. Четыре быка этого вечера. Это была настоящая антология работы с плащом-капоте. Особенно со вторым быком гарсигранде. Он оказался боевым, атаковал издали, щедро расходуя силы. С каждым шагом, каждой серией вероник, каждым полетом плаща ХТ замедлял его натиск. Вообще нет ничего прекраснее, чем медленное торео ХТ. Так покачивается колыбель, так звучит дудочка заклинателя змей. Его вероники накатывают и отступают, будто морские волны в прилив - укачивают быка. Было еще чудо гаонер, которые ХТ трижды повторил для неверующих. Была тринчерилья, легкая, безупречная, будто плащ поднял в воздух ветер, а не едва заметное усилие запястья.
Ааааа, он плохо убил! Аааааа, он ошибся, говорят хейтеры. Я потом нарочно нашла фотографии этого эпизода - и ведь точно, ошибся. Непременно должен был ошибиться. Без этого огреха его фаэна могла бы показаться слишком идеальной. А она как японская фарфоровая ваза, которая для того, чтобы стать шедевром, должна быть чуть кривобока.
На следующий день одна из газет вышла с точным заголовком: "Независимая республика Хосе Томас". Это право на независимость традиционно оплачено кровью (достаточно вспомнить количество Пуэрта Гранде у него за спиной, а также тяжёлых ранений, которые едва не оказались смертельными).
И эта свобода означает, что гражданин Роман Мартин больше не должен ни с кем конкурировать. Не обязан вступать в разрушительную схватку интересов, связей и денег.
Большинство его коллег, независимо от их амбиций и личных качеств, зависят от так называемой системы. Некоторые сами стали частью этого механизма. ХТ и это ставят в упрек - то, что он свел к минимуму контакт с системой, выступая столько раз, сколько захочет, и там, где захочет. Беда только в том, что хочет он раз или два в год. Он живет совершенно свободным от обязательств перед этим противоречивым, опутанным мильоном связей и условностей, обманов и интриг миром тавромахии, чем его безусловно, выводит его боссов из себя. Бесит, бесит, бесит.
Ему 44, он сам оплачивает новильяды для начинающих тореро (это то, на что так скупы импрессарио больших арен), он не отдает большую часть заработка жадному агенту, а пускает на помощь больным детям.
Но он и не борется с системой. Он ее игнорирует. Он борется с самим собой, со своим телом, своими страхами, желаниями и демонами. Что тоже делает его особенным - не только на арене, но и вне нее.
Очнулась к третьему быку от страшного сожаления - неужели ЭТО скоро закончится? И снова впала в невменяйку. Полное эмоциональное выгорание.
22 июня мир тавромахии снова привычно разделился на две половины. На Хосе Томаса и остальных. Не было такого места в Гранаде, где в любое время дня не говорили бы о быках. На подступах к местной пласе де торос народу было больше, чем в Альгамбре со всеми ее китайскими группами - в кои-то веки. Сегодня Гранада - мировая столица корриды. Сегодня маэстро выступает единственный раз в году, трансляции традиционно не будет. Так что мы, те у кого есть билет - люди привилегированные, хоть и с подорванным бюджетом.
Кто это, Хосе Томас? Вот этот щуплый, с усталым лицом, в старом костюме цвета purissima y oro матадор. В тавромахии цвета имеют определенные названия, и ярко-голубой стал «пуриссима», потому это цвет мантии богородицы.
Колдун, мошенник, затворник Прошло уже много лет с тех пор, как он перестал иметь дело с игроками корридного бизнеса, и сам решает, когда, где и сколько раз он будет выступать.
Он матадор вне контекста. Есть эпигоны и самозванцы, почитатели и последователи. Рядом никого нет. На арене тоже. За барьером по правую руку и на шаг сзади - брат Андрес, его «мосо де эспада», оруженосец. По левую и на два шага сзади - Сальвадор Бойш, его аподерадо. Как они в толчее и тесноте кайхона умудряются создать вокруг маленькой фигуры в голубом такой вакуум - я не знаю.
Чего он хочет? Когда мы вышли после завершения корриды, народ долго не расходился. Афисьонадос стояли молчаливыми группами. Один вдруг махнул рукой: да с кем его можно сравнить - не с кем? И это правильный ответ. ХТ ни с кем не состязается, не соперничает и не конкурирует. Он идет путем одиночества, ищет лишь способ выразить себя в искусстве тавромахии. Его коррида - декларация о намерениях, демонстрация того, что он все еще не успокоился, он ищет некий абсолют, философский камень.
Что он может? Упростить задачу до минимальногл физического усилия, до самого утонченного жеста, до легкого движения запястья или поворота талии. И достичь максимального эффекта. Он использует только половину капоте или край мулеты, и этого достаточно для управления быком. Очень мало людей, которые постигли этот дзен.
Быки. Четыре быка этого вечера. Это была настоящая антология работы с плащом-капоте. Особенно со вторым быком гарсигранде. Он оказался боевым, атаковал издали, щедро расходуя силы. С каждым шагом, каждой серией вероник, каждым полетом плаща ХТ замедлял его натиск. Вообще нет ничего прекраснее, чем медленное торео ХТ. Так покачивается колыбель, так звучит дудочка заклинателя змей. Его вероники накатывают и отступают, будто морские волны в прилив - укачивают быка. Было еще чудо гаонер, которые ХТ трижды повторил для неверующих. Была тринчерилья, легкая, безупречная, будто плащ поднял в воздух ветер, а не едва заметное усилие запястья.
Ааааа, он плохо убил! Аааааа, он ошибся, говорят хейтеры. Я потом нарочно нашла фотографии этого эпизода - и ведь точно, ошибся. Непременно должен был ошибиться. Без этого огреха его фаэна могла бы показаться слишком идеальной. А она как японская фарфоровая ваза, которая для того, чтобы стать шедевром, должна быть чуть кривобока.
На следующий день одна из газет вышла с точным заголовком: "Независимая республика Хосе Томас". Это право на независимость традиционно оплачено кровью (достаточно вспомнить количество Пуэрта Гранде у него за спиной, а также тяжёлых ранений, которые едва не оказались смертельными).
И эта свобода означает, что гражданин Роман Мартин больше не должен ни с кем конкурировать. Не обязан вступать в разрушительную схватку интересов, связей и денег.
Большинство его коллег, независимо от их амбиций и личных качеств, зависят от так называемой системы. Некоторые сами стали частью этого механизма. ХТ и это ставят в упрек - то, что он свел к минимуму контакт с системой, выступая столько раз, сколько захочет, и там, где захочет. Беда только в том, что хочет он раз или два в год. Он живет совершенно свободным от обязательств перед этим противоречивым, опутанным мильоном связей и условностей, обманов и интриг миром тавромахии, чем его безусловно, выводит его боссов из себя. Бесит, бесит, бесит.
Ему 44, он сам оплачивает новильяды для начинающих тореро (это то, на что так скупы импрессарио больших арен), он не отдает большую часть заработка жадному агенту, а пускает на помощь больным детям.
Но он и не борется с системой. Он ее игнорирует. Он борется с самим собой, со своим телом, своими страхами, желаниями и демонами. Что тоже делает его особенным - не только на арене, но и вне нее.