Севилья. Страстная неделя-2
Приезжая на Семану Санту в Севилью, поневоле погружаешься в омут андалусской народной религиозности, начинаешь различать в лицо многочисленных местных Долорос и Иисусов.
Христос остроскулый и смуглый
Идет мимо башен,
обуглены пряди,
и белый зрачок его страшен.
Улица Entre Carceles ("Между тюрьмами") ведет от мэрии к севильской церкви Христа Спасителя (La Iglesia Colegial del Divino Salvador), такой масштабной снаружи и пышной внутри, что многие туристы ошибочно принимают ее за кафедральный собор.
Соотечественники особенно податливы к ее барочной невоздержанности. Этот «большой стиль», вся его прихотливость, избыточность, треск-блеск-красота - в народе считается эталонным. Два севильских архитектора - Эстебан Гарсия и Леонардо де Фигероа за сорок лет строительства превратили церковь Дель Сальвадор в выставку достижений искусства барокко в эпоху его угасания.
Вот местная святая дева, Virgen de las Merced, Милосердная. Когда мы зашли в церковь, то увидели, как при помощи лебедки, каната, нескольких пар мужских рук и такой-то Матери служители разбирают носилки-пасо, в которых ее носили по улицам.
Переодевание самой Девы из праздничного пасхального наряда в повседневный - процесс гораздо более интимный, и происходит в укромном месте, к нему допущены только специальные люди из братства: вестидор и хранитель гардероба.
Прихожане знают, что их Дева - деревянный манекен, грубо сколоченный каркас, а миру открыты только ее голова и руки. Вот, к примеру, как выглядит образ вирхен, еще не вышедшей из мастерской скульптора и поэтому не прикрытый платьем (про мастерскую эту - тут .
Сборно-разборность эта никак не исключает ни совершенно конкретной любви, ни религиозного чувства. Прихожане сами эту деву наряжают, шьют ей наряды, украшают драгоценностями. Я, кстати, поначалу удивлялась, почему за носилками девы в процессии всегда вплотную идут несколько полицейских в парадной форме. Потом осознала стоимость ее украшений.
Но меня церковь Дель Сальвадор привлекала потому, что здесь хранится образ Cristo de la Pasion Хуана Мартинеса Монтаньеса. Назаретянин идет к Голгофе, еле сохраняя неустойчивое равновесие под тяжестью креста. Как сказал бы Лорка, «вид его ранит, как лезвие бритвы». Настоящее сокровище, которое непросто отыскать в истерике декора и блеске позолоты.
Застарелая культурная привычка заставляет искать подобия итальянского Ренессанса даже в Севилье, в сердце Андалусии. Но тут все иначе. Работавшие в XVII веке художники - Веласкес и Сурбаран, - в музеях, а скульпторы того времени - Хуан Мартинес Монтаньес, Хуан де Меса, Педро де Мена мало известны остальному миру, хотя именно они создавали сакральные образы, которым поклоняется Севилья.
Их Девы и Иисусы вырезаны из дерева, а потом расписаны. Во времена, когда в большинстве стран Западной Европы предпочитали мрамор и бронзу, в Испании скульпторы использовали дерево. Остальная Европа к в XVII веку давно ушла от средневековой манеры разрисовывать скульптуру. Обязана она была этим итальянскому Возрождению, мастера которого вдохновлялись античными образцами (ошибочно полагая, что античная скульптура была беломраморной, хотя на самом деле краски и вставки были просто утеряны с течением веков). В церквях давали приют статуям и картинам, как бы голы они ни были, полагая, что истина и добродетель так и ходили "обнаженными и неприукрашенными".
Есть исторический анекдот, как итальянский скульптор Бернини (Бернини = барокко, барокко = Бернини) был однажды шокирован тем, что испанский посол в Риме, герцог Альбукеркский раскритиковал его "Похищение Прозерпины". Герцог заявил, что хотя беломраморная Прозерпина очень красива, она стала бы еще лучше, если бы ее глаза были черными. Герцог, видимо, страдал и от культурной ностальгии, и от тоски по испанским черноглазым болезненного вида красавицам Богородицам.
В Испании не было такого мощного интереса к классической древности, как в Италии. Религиозные скульптуры здесь продолжали делать из кедра , кипариса и сосны, вытачивали, раскрашивали и одевали. Скульпторы работали вместе с художниками. Многие скульптуры предназначались для того, чтобы их носили по улицам городов в процессиях Страстной недели в сопровождении кающихся. Они должны были, во-первых, мало весить, во-вторых, обладать поражающей эмоциональной силой, наносящей мгновенный визуальный удар воображению. Поэтому испанская скульптура 1600-1700 годов - искусство зрелищное и местами шокирующее, ее основная эмоция - аффект, возбуждение и экстаз.
Некоторые из этих испанских полихромных скульптур были бы уместны скорее в религиозной камере ужасов из-за гремучего соединения экзальтации и предельной, даже грубой натуралистичности: стеклянных глаз и слёз из хрусталя, париков из настоящих волос, богатой одежды из бархата, золотой парчи и кружев. Да вот хоть Качорро - так правдоподобно выглядят открытые раны, струи крови, стекающие по его спине, так убедительна агония, которую скульптор лепил с натуры.
Христос Монтаньеса как будто сделан в духе эпохи. Три золотых "языка пламени" срываются с его венца; массивный крест сделан из драгоценного дерева с серебряными наконечниками. Испания в эту эпоху была наводнена серебром и золотом из южноамериканских колоний, и церкви не испытывали недостатка в драгоценном металле. Алтарь, где установлена скульптура, согласно худшей барочной традиции заполнен "изобразительной мишурой".
(фото в капелле - 2010 года)
На сайте братства Pasion есть фотография, где эта деревянная скульптура предстает без платья: вырезаны только голова, руки и предплечья, ноги и ступни, все остальное - туловище, руки и т.д. - просто каркас. Плечевые суставы и локти подвижны, чтобы Христу можно было придавать разные позиции: в процессии он несет крест, в алтаре стоит, скрестив руки.
Реставраторы, которые долгое время восстанавливали скульптуру, вообще считали, что Мартинес Монтаньес, «бог дерева», зная хрупкость и недолговечность этого материала, не предполагал, что скульптуру в шествиях. Его Христос должен стоять на возвышении алтаря, а на неверно движущихся носилках. Тогда видно, что его красивое лицо выразительно, но не искажено гримасой. Мартинес Монтаньес избегал показывать физические страдания, изображением которых злоупотребляли кастильские мастера. Есть в этом образе, что называется "неплотное прилегание", оставляющее место рефлексии. Не Голгофа, а путь на нее, не смерть, а ожидание смерти.
В один из прошлых приездов мы видели процессию братства Pasion. Она проходит в ночь с четверга на пятницу. Ошеломительное зрелище: тишина (Pasion - одно из братств молчальников), свет сотен свечей и шарканье сандалий penitentes...
И только при появлении девы откуда-то с верхнего балкона доносится хриплый, надорванный ночным бдением голос, выводящий саэту. Как метко говорит prolefa, Иисус тут у Девы на разогреве: каждую вирхен знают в лицо, кто чья патрона, а сын ее так, на втором плане. Только и знают, что есть Гран Подер, ну и вот Пасьон.
Вот такое севильское барокко.
Церковь огромная, здесь "прописаны" целых два братства.
Это Cristo del Amor, выдающаяся работа ученика Мартинеса Монтаньеса Хуана де Меса.
Драгоценные пасо поставлены на прикол, можно рассмотреть тонкую ювелирную работу
И искуссной вышивкой мантона
Пудовые свечи, которые носят члены братства
Потом, конечно, дойдут рассказать и про округу, про любимый бар Европа, про древний римский форум, который лежит тут под плитами мостовой, про лавки сапожников, и про самый красивый дом в Севилье. Но это в следующий раз.
Христос остроскулый и смуглый
Идет мимо башен,
обуглены пряди,
и белый зрачок его страшен.
Улица Entre Carceles ("Между тюрьмами") ведет от мэрии к севильской церкви Христа Спасителя (La Iglesia Colegial del Divino Salvador), такой масштабной снаружи и пышной внутри, что многие туристы ошибочно принимают ее за кафедральный собор.
Соотечественники особенно податливы к ее барочной невоздержанности. Этот «большой стиль», вся его прихотливость, избыточность, треск-блеск-красота - в народе считается эталонным. Два севильских архитектора - Эстебан Гарсия и Леонардо де Фигероа за сорок лет строительства превратили церковь Дель Сальвадор в выставку достижений искусства барокко в эпоху его угасания.
Вот местная святая дева, Virgen de las Merced, Милосердная. Когда мы зашли в церковь, то увидели, как при помощи лебедки, каната, нескольких пар мужских рук и такой-то Матери служители разбирают носилки-пасо, в которых ее носили по улицам.
Переодевание самой Девы из праздничного пасхального наряда в повседневный - процесс гораздо более интимный, и происходит в укромном месте, к нему допущены только специальные люди из братства: вестидор и хранитель гардероба.
Прихожане знают, что их Дева - деревянный манекен, грубо сколоченный каркас, а миру открыты только ее голова и руки. Вот, к примеру, как выглядит образ вирхен, еще не вышедшей из мастерской скульптора и поэтому не прикрытый платьем (про мастерскую эту - тут .
Сборно-разборность эта никак не исключает ни совершенно конкретной любви, ни религиозного чувства. Прихожане сами эту деву наряжают, шьют ей наряды, украшают драгоценностями. Я, кстати, поначалу удивлялась, почему за носилками девы в процессии всегда вплотную идут несколько полицейских в парадной форме. Потом осознала стоимость ее украшений.
Но меня церковь Дель Сальвадор привлекала потому, что здесь хранится образ Cristo de la Pasion Хуана Мартинеса Монтаньеса. Назаретянин идет к Голгофе, еле сохраняя неустойчивое равновесие под тяжестью креста. Как сказал бы Лорка, «вид его ранит, как лезвие бритвы». Настоящее сокровище, которое непросто отыскать в истерике декора и блеске позолоты.
Застарелая культурная привычка заставляет искать подобия итальянского Ренессанса даже в Севилье, в сердце Андалусии. Но тут все иначе. Работавшие в XVII веке художники - Веласкес и Сурбаран, - в музеях, а скульпторы того времени - Хуан Мартинес Монтаньес, Хуан де Меса, Педро де Мена мало известны остальному миру, хотя именно они создавали сакральные образы, которым поклоняется Севилья.
Их Девы и Иисусы вырезаны из дерева, а потом расписаны. Во времена, когда в большинстве стран Западной Европы предпочитали мрамор и бронзу, в Испании скульпторы использовали дерево. Остальная Европа к в XVII веку давно ушла от средневековой манеры разрисовывать скульптуру. Обязана она была этим итальянскому Возрождению, мастера которого вдохновлялись античными образцами (ошибочно полагая, что античная скульптура была беломраморной, хотя на самом деле краски и вставки были просто утеряны с течением веков). В церквях давали приют статуям и картинам, как бы голы они ни были, полагая, что истина и добродетель так и ходили "обнаженными и неприукрашенными".
Есть исторический анекдот, как итальянский скульптор Бернини (Бернини = барокко, барокко = Бернини) был однажды шокирован тем, что испанский посол в Риме, герцог Альбукеркский раскритиковал его "Похищение Прозерпины". Герцог заявил, что хотя беломраморная Прозерпина очень красива, она стала бы еще лучше, если бы ее глаза были черными. Герцог, видимо, страдал и от культурной ностальгии, и от тоски по испанским черноглазым болезненного вида красавицам Богородицам.
В Испании не было такого мощного интереса к классической древности, как в Италии. Религиозные скульптуры здесь продолжали делать из кедра , кипариса и сосны, вытачивали, раскрашивали и одевали. Скульпторы работали вместе с художниками. Многие скульптуры предназначались для того, чтобы их носили по улицам городов в процессиях Страстной недели в сопровождении кающихся. Они должны были, во-первых, мало весить, во-вторых, обладать поражающей эмоциональной силой, наносящей мгновенный визуальный удар воображению. Поэтому испанская скульптура 1600-1700 годов - искусство зрелищное и местами шокирующее, ее основная эмоция - аффект, возбуждение и экстаз.
Некоторые из этих испанских полихромных скульптур были бы уместны скорее в религиозной камере ужасов из-за гремучего соединения экзальтации и предельной, даже грубой натуралистичности: стеклянных глаз и слёз из хрусталя, париков из настоящих волос, богатой одежды из бархата, золотой парчи и кружев. Да вот хоть Качорро - так правдоподобно выглядят открытые раны, струи крови, стекающие по его спине, так убедительна агония, которую скульптор лепил с натуры.
Христос Монтаньеса как будто сделан в духе эпохи. Три золотых "языка пламени" срываются с его венца; массивный крест сделан из драгоценного дерева с серебряными наконечниками. Испания в эту эпоху была наводнена серебром и золотом из южноамериканских колоний, и церкви не испытывали недостатка в драгоценном металле. Алтарь, где установлена скульптура, согласно худшей барочной традиции заполнен "изобразительной мишурой".
(фото в капелле - 2010 года)
На сайте братства Pasion есть фотография, где эта деревянная скульптура предстает без платья: вырезаны только голова, руки и предплечья, ноги и ступни, все остальное - туловище, руки и т.д. - просто каркас. Плечевые суставы и локти подвижны, чтобы Христу можно было придавать разные позиции: в процессии он несет крест, в алтаре стоит, скрестив руки.
Реставраторы, которые долгое время восстанавливали скульптуру, вообще считали, что Мартинес Монтаньес, «бог дерева», зная хрупкость и недолговечность этого материала, не предполагал, что скульптуру в шествиях. Его Христос должен стоять на возвышении алтаря, а на неверно движущихся носилках. Тогда видно, что его красивое лицо выразительно, но не искажено гримасой. Мартинес Монтаньес избегал показывать физические страдания, изображением которых злоупотребляли кастильские мастера. Есть в этом образе, что называется "неплотное прилегание", оставляющее место рефлексии. Не Голгофа, а путь на нее, не смерть, а ожидание смерти.
В один из прошлых приездов мы видели процессию братства Pasion. Она проходит в ночь с четверга на пятницу. Ошеломительное зрелище: тишина (Pasion - одно из братств молчальников), свет сотен свечей и шарканье сандалий penitentes...
И только при появлении девы откуда-то с верхнего балкона доносится хриплый, надорванный ночным бдением голос, выводящий саэту. Как метко говорит prolefa, Иисус тут у Девы на разогреве: каждую вирхен знают в лицо, кто чья патрона, а сын ее так, на втором плане. Только и знают, что есть Гран Подер, ну и вот Пасьон.
Вот такое севильское барокко.
Церковь огромная, здесь "прописаны" целых два братства.
Это Cristo del Amor, выдающаяся работа ученика Мартинеса Монтаньеса Хуана де Меса.
Драгоценные пасо поставлены на прикол, можно рассмотреть тонкую ювелирную работу
И искуссной вышивкой мантона
Пудовые свечи, которые носят члены братства
Потом, конечно, дойдут рассказать и про округу, про любимый бар Европа, про древний римский форум, который лежит тут под плитами мостовой, про лавки сапожников, и про самый красивый дом в Севилье. Но это в следующий раз.