Paul Auster, “The book of illusions”
Приношу благодарность sanzoku и nora_neko.
Мощная книга. Оркестровая.
Мне только название показалось вялым для такой сильной резкой книги. В голове вертелось почему-то «В прекрасном и яростном мире». Наверно, потому, что всё время внутренне восклицаешь - не об иллюзиях тут, о самой что ни на есть реальной реальности.
И очень распространённая матрёшка - книга о человеке, который пишет книгу о человеке, который, правда, не книгу пишет, а фильмы снимает, оборачивается не приёмом, позволяющим увидеть параллели судеб, а историей о том, что творчество может спасти - в самом буквальном смысле - спасти от саморазрушения.
Главный герой - Дэвид Зиммер - университетский профессор из Вермонта, потерявший жену и детей в авиакатастрофе, проводит дни с бутылкой джина перед телевизором, постепенно опускаясь в небытиё.
И вот однажды, когда перед его практически невидящим взглядом на экране мелькают кадры с каким-то совершенно неизвестным ему комическим актёром - показывают передачу из истории немого кино - он улыбается - впервые с того дня.
Из улыбки вырастает ниточка, по которой Дэвид Зиммер, шатаясь, возвращается из несуществования в существование.
Он досматривает передачу до конца. Узнаёт, что этот заставивший его улыбнуться комик конца 20-х годов снял всего несколько фильмов и бесследно исчез. Мало того, фильмы тоже большей частью были утеряны, и некоторые нашлись чудом в последние годы - один был получен по почте в парижской синематеке, другой в нью-йоркской, третий ещё в какой-то. Отправитель остался неизвестным.
Дэвид, инстинктивно хватаясь за соломинку собственной улыбки, придумывает себе эфемерное занятие, - решает объездить мир и посмотреть все эти фильмы. Время у него есть - он попросил leave of absence на семестр. Деньги тоже - авиакомпания заплатила немалую страховку за трёх погибших.
Собственно, это завязка.
А дальше переплетаются две жизни - вермонтского профессора и малоизвестного киношника. Две биографии с некоторыми параллелями.
Не буду пересказывать сложный, даже с примесью детективности, сюжет.
........
По сути это книга о творчестве, о смысле жизни (впрочем, почти все хорошие книги об этом), о том, горят ли рукописи и киноплёнки.
И ещё - потрясающие описания несуществующих фильмов, практически подробные сценарии.
В некотором смысле это антипосмодернистская книга, яростно утверждающая, что смысл есть, отрицающая вполне постмодернистский хэппенинг - создавать, чтоб потом разрушить, уничтожить, сжечь, и сделать именно эту деятельность создания с последующим разрушением содержанием творчества, отрицающая не голословно - хэппенинг разработан в деталях и приведён в исполнение, за него заплачено и собственной, и чужой жизнью.
И ещё это книга о том, можно ли писать книги и ставить фильмы на необитаемом острове.
И ответ - когда-нибудь всё-таки закинешь написанное в бутылку и отправишь по волнам.
И надежда на то, что кто-нибудь эту бутылку выловит, всегда есть.
Мощная книга. Оркестровая.
Мне только название показалось вялым для такой сильной резкой книги. В голове вертелось почему-то «В прекрасном и яростном мире». Наверно, потому, что всё время внутренне восклицаешь - не об иллюзиях тут, о самой что ни на есть реальной реальности.
И очень распространённая матрёшка - книга о человеке, который пишет книгу о человеке, который, правда, не книгу пишет, а фильмы снимает, оборачивается не приёмом, позволяющим увидеть параллели судеб, а историей о том, что творчество может спасти - в самом буквальном смысле - спасти от саморазрушения.
Главный герой - Дэвид Зиммер - университетский профессор из Вермонта, потерявший жену и детей в авиакатастрофе, проводит дни с бутылкой джина перед телевизором, постепенно опускаясь в небытиё.
И вот однажды, когда перед его практически невидящим взглядом на экране мелькают кадры с каким-то совершенно неизвестным ему комическим актёром - показывают передачу из истории немого кино - он улыбается - впервые с того дня.
Из улыбки вырастает ниточка, по которой Дэвид Зиммер, шатаясь, возвращается из несуществования в существование.
Он досматривает передачу до конца. Узнаёт, что этот заставивший его улыбнуться комик конца 20-х годов снял всего несколько фильмов и бесследно исчез. Мало того, фильмы тоже большей частью были утеряны, и некоторые нашлись чудом в последние годы - один был получен по почте в парижской синематеке, другой в нью-йоркской, третий ещё в какой-то. Отправитель остался неизвестным.
Дэвид, инстинктивно хватаясь за соломинку собственной улыбки, придумывает себе эфемерное занятие, - решает объездить мир и посмотреть все эти фильмы. Время у него есть - он попросил leave of absence на семестр. Деньги тоже - авиакомпания заплатила немалую страховку за трёх погибших.
Собственно, это завязка.
А дальше переплетаются две жизни - вермонтского профессора и малоизвестного киношника. Две биографии с некоторыми параллелями.
Не буду пересказывать сложный, даже с примесью детективности, сюжет.
........
По сути это книга о творчестве, о смысле жизни (впрочем, почти все хорошие книги об этом), о том, горят ли рукописи и киноплёнки.
И ещё - потрясающие описания несуществующих фильмов, практически подробные сценарии.
В некотором смысле это антипосмодернистская книга, яростно утверждающая, что смысл есть, отрицающая вполне постмодернистский хэппенинг - создавать, чтоб потом разрушить, уничтожить, сжечь, и сделать именно эту деятельность создания с последующим разрушением содержанием творчества, отрицающая не голословно - хэппенинг разработан в деталях и приведён в исполнение, за него заплачено и собственной, и чужой жизнью.
И ещё это книга о том, можно ли писать книги и ставить фильмы на необитаемом острове.
И ответ - когда-нибудь всё-таки закинешь написанное в бутылку и отправишь по волнам.
И надежда на то, что кто-нибудь эту бутылку выловит, всегда есть.