У Ишмаэля
ВИД СВЕРХУ
Оставил, как девку, надежду,
припрятал любовь в туесок.
Пусть речка гордится, надевши
трусы кружевные лесов,
пока полоумный насильник,
носящийся взад и вперёд,
синяк не поставит бензинный,
кружавчики не обдерёт
ПЕРЕВОЗЧИК
Труды мои, старанье -
что горький мармелад.
В таджикском ресторане
открою консулат.
За пиалу пилава,
за маленькую мзду
я в царство peace-and-love’а
клиента проведу.
Вот виза - хочешь в паспорт,
на почту или так,
на лоб - не видный нá спор -
поставлю тайный знак
о том, что ты не в теме,
не видел и не знал,
чтоб не совсем со всеми
идти на трибунал,
но просветлённым, новым,
пусть рыльце и в пушку,
отправиться от плова
к игольному ушку.
Добро мое не канет,
и небожитель-шеф
едва ли бросит камень
в мой маленький гешефт.
НОВОВАВИЛОНСКОЕ ЦАРСТВО
Полно ухо доносов,
что настрой - боевой.
Где, Навуходоносор,
наш решительный бой?
Век уж тирские братья
и кузен-иудей
призывают проклятья
на своих же царей.
Наши полчища правы,
рати наши добры,
наши сфинксы двуглавы,
и не жгучи костры.
За союз и свободу
грянем эх-эвоэ!
Процветанье народу,
мир и слава войне!
ПОРНО-АДОРНО
Возвышенными нотами кричат лягушки
о том, что петь грешно, раз в горле ком.
К чему ты, голос муз? Заговорили пушки
берёзовым, доступным языком.
О дивный мир! умолкли музы-горлопаны!
Экспертный слышен квак во весь катрен,
змеиный посвист флейт и грохот барабанный
в сладкоголосом пении сирен!
ОСТЕКЛЕНИЕ
Палач на жёрдочке чирикает, поёт.
Его рулады режут уши, рвут сердца.
Откроешь клетку - он в оконный переплёт,
в стекло влетит и будет биться до конца.
Он оседлает бомбовоз, гудя, как шмель,
но не судьба на стратегический простор
ему попасть. Заходит солнце. Вьётся хмель.
Веранда гаснет. В сладких крошках круглый стол.
UP IN THE AIR
Мне песенку поёт Армани:
костюмчик, туфли, борсалино,
а в недочитанном романе
героя покрывает глина,
взметнувшись к небу и осевши,
как на соседнем с песней моды
экране, где, на мир рассержен,
бушует Марс, бог несвободы.
В реальности вне монитора,
того и этого, безвинно
плыву в разреженном просторе,
и небо опадает глиной.
ТИХИЕ ЧАСЫ
Новостей нет. Закрылся лыжный сезон.
Прилетели грачи и самолёты.
Соревнуются в одах виршеплёты.
Одинокий, строчит ноты лорд Керзон.
Моросит. Переименован чизкейк.
Десять тысяч приняты в пионеры.
Приняты и надлежащие меры.
По обоим телеканалам хоккей.
Высочайшим указом запрещена
продажа частным лицам табакерок,
а в Англии, слышал, их без проверок
поставляют на экспорт, и грош цена.
Никаких новостей снаружи страны.
На западном фронте (коего нету)
без перемен. Солнце движется к лету.
Как славно! Только бы не было войны.
ЗАРАСТАНИЕ ТРОПЫ
Али много тебе помогли падежи,
твой весёлый и гибкий товар?
Не меняясь в лице ты, наречье, держи
от властителей слова удар.
Ты вчера ещё щеном бросалось на грудь,
не куснуть, но лизнуть языком.
А сегодня скулишь, опасаясь вздохнуть,
непонятно, на свете каком.
И всяк сущий тебя назовёт - но не так,
бранным словом, пройдёт стороной,
презирая, боясь и сжимая кулак,
будто бешеной брызжешь слюной.
Позабывши свой род, не расчислив судьбу,
ты уже научилось молчать,
и багрянцем горит в неприкаянном лбу
вместо звездочки злая печать.
ДЕВЯТАЯ КАЗНЬ
Молитвой и святой водою
мор пересилен. Мы, герои,
шли на арены и в кино
и маски сбрасывали, но
настало время Einsatzgruppen.
Пересидент, преступно тупен,
грозил нам атомной зимой.
Бери шинель, забудь домой.
Катятся танки, свищут пули,
восстал на брата брат - а хуле? -
и вот уже в разоре сёл
гунн переплюнут и монгол.
А что же с огненною жижей?
Мороз сильнее, холод ближе.
на фоне повышенья цен
обнялись Рим и Карфаген.
Мы превозможем, мы герои!
Давай уже свой астероид,
вселенная, и что бишь там
накатишь по его следам.
ЗАТЕРЯННЫЙ МИР
За десятью лесами,
За пятью горами,
Над семью небесами,
Под тремя океанами,
За седьмой печатью,
За железной занавеской
По донесениям путешественников,
По замышлению Боянову,
По данным прослушки,
И мышки-наружки,
В каком году, не спрашивай,
В каком краю, неведомо,
Лежит волшебная страна,
Ранее известная как Россия.
РАССТАВАНИЕ
Без причины, без следствия и без суда -
тут поди не отчайся.
Боевые суда, огневые туда
направляются части.
Я тебе заявил бы последний протест,
как по писаным нотам,
но несёшь ты и ставишь на подписи крест -
и хана всем расчетам.
Пол-любви как осколком шальным отсекло,
но любовью обильно,
я, чудовище, обло, озорно и зло,
буду милым насильно.
Оставил, как девку, надежду,
припрятал любовь в туесок.
Пусть речка гордится, надевши
трусы кружевные лесов,
пока полоумный насильник,
носящийся взад и вперёд,
синяк не поставит бензинный,
кружавчики не обдерёт
ПЕРЕВОЗЧИК
Труды мои, старанье -
что горький мармелад.
В таджикском ресторане
открою консулат.
За пиалу пилава,
за маленькую мзду
я в царство peace-and-love’а
клиента проведу.
Вот виза - хочешь в паспорт,
на почту или так,
на лоб - не видный нá спор -
поставлю тайный знак
о том, что ты не в теме,
не видел и не знал,
чтоб не совсем со всеми
идти на трибунал,
но просветлённым, новым,
пусть рыльце и в пушку,
отправиться от плова
к игольному ушку.
Добро мое не канет,
и небожитель-шеф
едва ли бросит камень
в мой маленький гешефт.
НОВОВАВИЛОНСКОЕ ЦАРСТВО
Полно ухо доносов,
что настрой - боевой.
Где, Навуходоносор,
наш решительный бой?
Век уж тирские братья
и кузен-иудей
призывают проклятья
на своих же царей.
Наши полчища правы,
рати наши добры,
наши сфинксы двуглавы,
и не жгучи костры.
За союз и свободу
грянем эх-эвоэ!
Процветанье народу,
мир и слава войне!
ПОРНО-АДОРНО
Возвышенными нотами кричат лягушки
о том, что петь грешно, раз в горле ком.
К чему ты, голос муз? Заговорили пушки
берёзовым, доступным языком.
О дивный мир! умолкли музы-горлопаны!
Экспертный слышен квак во весь катрен,
змеиный посвист флейт и грохот барабанный
в сладкоголосом пении сирен!
ОСТЕКЛЕНИЕ
Палач на жёрдочке чирикает, поёт.
Его рулады режут уши, рвут сердца.
Откроешь клетку - он в оконный переплёт,
в стекло влетит и будет биться до конца.
Он оседлает бомбовоз, гудя, как шмель,
но не судьба на стратегический простор
ему попасть. Заходит солнце. Вьётся хмель.
Веранда гаснет. В сладких крошках круглый стол.
UP IN THE AIR
Мне песенку поёт Армани:
костюмчик, туфли, борсалино,
а в недочитанном романе
героя покрывает глина,
взметнувшись к небу и осевши,
как на соседнем с песней моды
экране, где, на мир рассержен,
бушует Марс, бог несвободы.
В реальности вне монитора,
того и этого, безвинно
плыву в разреженном просторе,
и небо опадает глиной.
ТИХИЕ ЧАСЫ
Новостей нет. Закрылся лыжный сезон.
Прилетели грачи и самолёты.
Соревнуются в одах виршеплёты.
Одинокий, строчит ноты лорд Керзон.
Моросит. Переименован чизкейк.
Десять тысяч приняты в пионеры.
Приняты и надлежащие меры.
По обоим телеканалам хоккей.
Высочайшим указом запрещена
продажа частным лицам табакерок,
а в Англии, слышал, их без проверок
поставляют на экспорт, и грош цена.
Никаких новостей снаружи страны.
На западном фронте (коего нету)
без перемен. Солнце движется к лету.
Как славно! Только бы не было войны.
ЗАРАСТАНИЕ ТРОПЫ
Али много тебе помогли падежи,
твой весёлый и гибкий товар?
Не меняясь в лице ты, наречье, держи
от властителей слова удар.
Ты вчера ещё щеном бросалось на грудь,
не куснуть, но лизнуть языком.
А сегодня скулишь, опасаясь вздохнуть,
непонятно, на свете каком.
И всяк сущий тебя назовёт - но не так,
бранным словом, пройдёт стороной,
презирая, боясь и сжимая кулак,
будто бешеной брызжешь слюной.
Позабывши свой род, не расчислив судьбу,
ты уже научилось молчать,
и багрянцем горит в неприкаянном лбу
вместо звездочки злая печать.
ДЕВЯТАЯ КАЗНЬ
Молитвой и святой водою
мор пересилен. Мы, герои,
шли на арены и в кино
и маски сбрасывали, но
настало время Einsatzgruppen.
Пересидент, преступно тупен,
грозил нам атомной зимой.
Бери шинель, забудь домой.
Катятся танки, свищут пули,
восстал на брата брат - а хуле? -
и вот уже в разоре сёл
гунн переплюнут и монгол.
А что же с огненною жижей?
Мороз сильнее, холод ближе.
на фоне повышенья цен
обнялись Рим и Карфаген.
Мы превозможем, мы герои!
Давай уже свой астероид,
вселенная, и что бишь там
накатишь по его следам.
ЗАТЕРЯННЫЙ МИР
За десятью лесами,
За пятью горами,
Над семью небесами,
Под тремя океанами,
За седьмой печатью,
За железной занавеской
По донесениям путешественников,
По замышлению Боянову,
По данным прослушки,
И мышки-наружки,
В каком году, не спрашивай,
В каком краю, неведомо,
Лежит волшебная страна,
Ранее известная как Россия.
РАССТАВАНИЕ
Без причины, без следствия и без суда -
тут поди не отчайся.
Боевые суда, огневые туда
направляются части.
Я тебе заявил бы последний протест,
как по писаным нотам,
но несёшь ты и ставишь на подписи крест -
и хана всем расчетам.
Пол-любви как осколком шальным отсекло,
но любовью обильно,
я, чудовище, обло, озорно и зло,
буду милым насильно.