(no subject)
После грозищи и череды дождей у нас в лесу в лощине, которую Васька звал оврагом, потекли ручьи разливанными реками. Пузырятся у берегов пеной, похожей на мыльную, смутным воспоминанием с полумладенческой фотки - в детской ванночке стирает мама, трёт чего-то о волнистую стиральную доску, и я рядом тоже стираю в тазике на табуретке, - или это не я, а вовсе даже наша двоюродная сестра Танька? - или обе мы - большая мама, я покороче, Танька ещё покороче?
Булькают наши ручьи, хлюпает под ногами, и повсюду - вчерашним ветром сорванные листья и мелкие веточки валяются.
Тем временем на пруду расцвели жёлтые ирисы и вовсю облетают белые акации.
И странное это время разворачивается простынёй, по которой бегут картинки волшебного фонаря,- театр теней. Дни очень короткие - я давным-давно знаю, что зарубки во времени (цветения разные, например) мелькают вроде как шпалы, если глядишь на полном ходу из последнего вагона на железнодорожное полотно.
В обычной жизни, когда ездишь на транспорте на работу, каждый день знаешь, что куча минут утекает сквозь пальцы, - можно тешиться иллюзией - вот бы мне бы самому распоряжаться - горы бы свернул. Впрочем, уже каждое лето, когда я предвкушаю, сколько всего успею за месяц на Средиземном море, и успеваю в три раза меньше, - могло бы меня научить.
Но сейчас, во времени, когда можно чуть сосредоточиться, ощутить, как вращается огромная махина года - очень остранённо приветствуя нас то вишнями, то сиренью, то акацией - как-то сильно ощущаешь и свою малость перед этой махиной - думаешь, что вот в сентябре сухие листья зашуршат под ногами, и свою в ней центральность - ты, такой не самый вроде существенный, в центре этого вращения.
Булькают наши ручьи, хлюпает под ногами, и повсюду - вчерашним ветром сорванные листья и мелкие веточки валяются.
Тем временем на пруду расцвели жёлтые ирисы и вовсю облетают белые акации.
И странное это время разворачивается простынёй, по которой бегут картинки волшебного фонаря,- театр теней. Дни очень короткие - я давным-давно знаю, что зарубки во времени (цветения разные, например) мелькают вроде как шпалы, если глядишь на полном ходу из последнего вагона на железнодорожное полотно.
В обычной жизни, когда ездишь на транспорте на работу, каждый день знаешь, что куча минут утекает сквозь пальцы, - можно тешиться иллюзией - вот бы мне бы самому распоряжаться - горы бы свернул. Впрочем, уже каждое лето, когда я предвкушаю, сколько всего успею за месяц на Средиземном море, и успеваю в три раза меньше, - могло бы меня научить.
Но сейчас, во времени, когда можно чуть сосредоточиться, ощутить, как вращается огромная махина года - очень остранённо приветствуя нас то вишнями, то сиренью, то акацией - как-то сильно ощущаешь и свою малость перед этой махиной - думаешь, что вот в сентябре сухие листья зашуршат под ногами, и свою в ней центральность - ты, такой не самый вроде существенный, в центре этого вращения.