(no subject)
Вчера, читая жж, я узнала, что умер Олег Юрьев.
Мы с ним когда-то, когда звери разговаривали, когда мы были уж не такими молодыми, а жж очень молод и давал надежды на то, что вот она - русская культура без границ, - довольно много общались.
Нет, не виделись мы никогда. Мне нравились многие его стихи, Ваське немногие, ему нравились стихи его жены Ольги Мартыновой.
БЫЛ ГОРОД
I’ve never seen an ugly bridge
(из стихов Мерилин Монро)
Был город, который почти улетел,
Стал дутыми гроздами облачных тел,
Перешел в темноты колоннады.
Лишь тени подледные на жидкой земле,
Лишь птицы подлетные в небесной золе -
Спали цепи, сотлели канаты.
Его колокольни сквозили костьми,
И голые кони горели из тьмы,
И ангелов бычились лица,
Когда над ночными мостами не здесь
В мерцающих шариках промзглая взвесь
Пыталась в решетки налиться.
Мы úз дому вышли, он еще был -
В подшерстке деревьев замерзающий пыл
И сизые контуры рая.
Но чуть обернулись - пространства пусты,
Лишь только ползут над рекою мосты,
Сыромятную ночь распирая.
III, 2011
Ольга Мартынова
СНОВА ДЕКАБРЬ
Елене Шварц
кроткий декабрь на цыпочках входит.
елки стоят в загородках - толпа одноногих невест.
в вареве звезд в студяном плещется Некто, невесть
Кто плывет наверху, невозможность увидеть Его сердце как ржавчина ест.
в нарядных вертепах несчастливое притулилось семейство.
далеко им в египет, через этот снег, эту слякоть,
да и там хорошего мало, можно заплакать
(как все изменилось за две тысячи лет!), жуя чужбины жаркую мякоть.
румяные женщины достают ледяную мелочь,
крутит прозрачный шар на конце своей трубочки стеклодув,
плоский ангел, подвешанный за крыло на елку, летит, дудит в золотую дуду,
под ногами багровые пятна глинтвейна проступают во льду.
петух на шпиле охрип, но кричит свою неслышную весть.
время не вовсе застыло, оно вытягивается в тирé.
вот енот уморительно дрыгает лапками в тире.
вот роется бомж в щедром рождественском соре.
много чего еще видно в прозрачном шaре,
который вот-вот упадет, если его не подхватит никто в январе.
1999 (?)
Когда я как-то рассказала в жж про кукушку в бретонских дюнах, в мае, за сиренью, он очень похвалил мой текст, сказав, что к негородской природе равнодушен, а вот к ритму фразы совсем нет.
Он очень не любил когда Ленинград-Петербург называют Питером, просто ненавидел и просил меня этого не делать.
Он прислал мне свою книжку «Полустров Жидятин», и она из Германии почему-то шла четыре с лишним месяца и прибыла в разорванной упаковке...
Вот тут про неё
Мы часто ругались - и каждый обычно оставался при своём.
Потом началась вся эта лихорадка по уходу из жж, и он ушёл на какой-то свой сайт, кажется. Мы потерялись...
И вот умер...
Так это непостижимо - разговоры, споры, обиды, стихи - и вдруг нет человека. Мир наш - решето, и носим мы воду решетом...
Мы с ним когда-то, когда звери разговаривали, когда мы были уж не такими молодыми, а жж очень молод и давал надежды на то, что вот она - русская культура без границ, - довольно много общались.
Нет, не виделись мы никогда. Мне нравились многие его стихи, Ваське немногие, ему нравились стихи его жены Ольги Мартыновой.
БЫЛ ГОРОД
I’ve never seen an ugly bridge
(из стихов Мерилин Монро)
Был город, который почти улетел,
Стал дутыми гроздами облачных тел,
Перешел в темноты колоннады.
Лишь тени подледные на жидкой земле,
Лишь птицы подлетные в небесной золе -
Спали цепи, сотлели канаты.
Его колокольни сквозили костьми,
И голые кони горели из тьмы,
И ангелов бычились лица,
Когда над ночными мостами не здесь
В мерцающих шариках промзглая взвесь
Пыталась в решетки налиться.
Мы úз дому вышли, он еще был -
В подшерстке деревьев замерзающий пыл
И сизые контуры рая.
Но чуть обернулись - пространства пусты,
Лишь только ползут над рекою мосты,
Сыромятную ночь распирая.
III, 2011
Ольга Мартынова
СНОВА ДЕКАБРЬ
Елене Шварц
кроткий декабрь на цыпочках входит.
елки стоят в загородках - толпа одноногих невест.
в вареве звезд в студяном плещется Некто, невесть
Кто плывет наверху, невозможность увидеть Его сердце как ржавчина ест.
в нарядных вертепах несчастливое притулилось семейство.
далеко им в египет, через этот снег, эту слякоть,
да и там хорошего мало, можно заплакать
(как все изменилось за две тысячи лет!), жуя чужбины жаркую мякоть.
румяные женщины достают ледяную мелочь,
крутит прозрачный шар на конце своей трубочки стеклодув,
плоский ангел, подвешанный за крыло на елку, летит, дудит в золотую дуду,
под ногами багровые пятна глинтвейна проступают во льду.
петух на шпиле охрип, но кричит свою неслышную весть.
время не вовсе застыло, оно вытягивается в тирé.
вот енот уморительно дрыгает лапками в тире.
вот роется бомж в щедром рождественском соре.
много чего еще видно в прозрачном шaре,
который вот-вот упадет, если его не подхватит никто в январе.
1999 (?)
Когда я как-то рассказала в жж про кукушку в бретонских дюнах, в мае, за сиренью, он очень похвалил мой текст, сказав, что к негородской природе равнодушен, а вот к ритму фразы совсем нет.
Он очень не любил когда Ленинград-Петербург называют Питером, просто ненавидел и просил меня этого не делать.
Он прислал мне свою книжку «Полустров Жидятин», и она из Германии почему-то шла четыре с лишним месяца и прибыла в разорванной упаковке...
Вот тут про неё
Мы часто ругались - и каждый обычно оставался при своём.
Потом началась вся эта лихорадка по уходу из жж, и он ушёл на какой-то свой сайт, кажется. Мы потерялись...
И вот умер...
Так это непостижимо - разговоры, споры, обиды, стихи - и вдруг нет человека. Мир наш - решето, и носим мы воду решетом...