День в истории. Начало Испанской революции
14 апреля 1931 года Испанию покинул её король из династии Бурбонов Альфонсо XIII. Началась Испанская революция, одно из первых масштабных сражений с фашизмом в Европе. Закончившееся, увы, победой фашизма. Но даже такая, потерпевшая поражение революция всё-таки по-своему прекрасна, потому что только она порождает вот такие лица, как эти:
Республиканка. Известно её имя - Марина Хинеста. Она дожила до 2014 года
Как писал некогда В.И. Ленин о первой русской революции 1905 года: «Посмотрите, как быстро выпрямляется вчерашний раб, как сверкает огонёк свободы даже в полупотухших глазах».
Немецкий доброволец из батальона имени Тельмана в Испании. 22 сентября 1936
Участница республиканской милиции. 1936 год
Провозглашение Испании республикой. 1931
Ворота Алькала в Мадриде. Портреты Сталина, Литвинова и Ворошилова, герб СССР и лозунг «Да здравствует СССР!» 1937 год
Революция в Испании проиграла, потому что революционеры в ней проявили нерешительность, согласились на заведомо проигрышный союз с либералами ради «единства». Но, как афористично сказал позднее Че Гевара, «революция подобна велосипеду - если не движется, то падает».
Участник войны на стороне республиканцев Джордж Оруэлл писал:
Джордж Оруэлл (1903-1950)
«Из всего нагромождения лжи, которая отличала католическую и реакционную прессу, я коснусь лишь одного пункта - присутствия в Испании русских войск. Об этом трубили все преданные приверженцы Франко, причем говорилось, что численность советских частей чуть ли не полмиллиона. А на самом деле никакой русской армии в Испании не было. Были лётчики и другие специалисты-техники, может быть, несколько сот человек, но не было армии. Это могут подтвердить тысячи сражавшихся в Испании иностранцев, не говоря уже о миллионах местных жителей. Но такие свидетельства не значили ровным счетом ничего для франкистских пропагандистов, из которых ни один не побывал на нашей стороне фронта. Зато этим пропагандистам хватало наглости отрицать факт немецкой и итальянской интервенции, хотя итальянские и немецкие газеты открыто воспевали подвиги своих «легионеров». Упоминаю только об этом, но ведь в таком стиле велась вся фашистская военная пропаганда. Меня пугают подобные вещи, потому что нередко они заставляют думать, что в современном мире вообще исчезло понятие объективной истины. Кто поручится, что подобного рода или сходная ложь в конце концов не проникнет в историю? И как будет восстановлена подлинная история испанской войны? Если Франко удержится у власти, историю будут писать его ставленники, и - раз уж об этом зашла речь - сделается фактом присутствие несуществовавшей русской армии в
Испании, и школьники будут этот факт заучивать, когда сменится не одно поколение».
1937 год. Русский белогвардейский журнал повторяет фейк о Красной Армии в Испании
Ещё Оруэлл о том, какая атмосфера царила в революционной Испании:
«Я приехал в Испанию с неопределёнными планами писать газетные корреспонденции, но почти сразу же записался в ополчение, ибо в атмосфере того времени такой шаг казался единственно правильным.
Фактическая власть в Каталонии по-прежнему принадлежала анархистам, революция все ещё была на подъёме. Тому, кто находился здесь с самого начала, могло показаться, что в декабре или январе революционный период уже близился к концу. Но для человека, явившегося сюда прямо из Англии, Барселона представлялась городом необычным и захватывающим. Я впервые находился в городе, власть в котором перешла в руки рабочих. Почти все крупные здания были реквизированы рабочими и украшены красными знаменами либо красно-чёрными флагами анархистов, на всех стенах были намалеваны серп и молот и названия революционных партий; все церкви были разорены, а изображения святых брошены в огонь. То и дело встречались рабочие бригады, занимавшиеся систематическим сносом церквей. На всех магазинах и кафе были вывешены надписи, извещавшие, что предприятие обобществлено, даже чистильщики сапог, покрасившие свои ящики в красно-чёрный цвет, стали общественной собственностью. Официанты и продавцы глядели клиентам прямо в лицо и обращались с ними как с равными, подобострастные и даже почтительные формы обращения временно исчезли из обихода. Никто не говорил больше «сеньор» или «дон», не говорили даже «вы», - все обращались друг к другу «товарищ» либо «ты» и вместо «Buenos dias» говорили «Salud!»
Чаевые были запрещены законом. Сразу же по приезде я получил первый урок - заведующий гостиницей отчитал меня за попытку дать на чай лифтёру. Реквизированы были и частные автомобили, а трамваи, такси и большая часть других видов транспорта были покрашены в красно-чёрный цвет. Повсюду бросались в глаза революционные плакаты, пылавшие на стенах яркими красками - красной и синей, немногие сохранившиеся рекламные объявления казались рядом с плакатами всего лишь грязными пятнами. Толпы народа, текшие во всех направлениях, заполняли центральную улицу города - Рамблас, из громкоговорителей до поздней ночи гремели революционные песни. Но удивительнее всего был облик самой толпы. Глядя на одежду, можно было подумать, что в городе не осталось состоятельных людей. К «прилично» одетым можно было причислить лишь немногих женщин и иностранцев, - почти все без исключения ходили в рабочем платье, в синих комбинезонах или в одном из вариантов формы народного ополчения. Это было непривычно и волновало. Многое из того, что я видел, было мне непонятно и кое в чём даже не нравилось, но я сразу же понял, что за это стоит бороться. Я верил также в соответствие между внешним видом и внутренней сутью вещей, верил, что нахожусь в рабочем государстве, из которого бежали все буржуа, а оставшиеся были уничтожены или перешли на сторону рабочих. Я не подозревал тогда, что многие буржуа просто притаились и до поры до времени прикидывались пролетариями.
К ощущению новизны примешивался зловещий привкус войны. Город имел вид мрачный и неряшливый, дороги и дома нуждались в ремонте, по ночам улицы едва освещались - предосторожность на случай воздушного налёта, - полки запущенных магазинов стояли полупустыми. Мясо появлялось очень редко, почти совсем исчезло молоко, не хватало угля, сахара, бензина; кроме того, давала себя знать нехватка хлеба. Уже в этот период за ним выстраивались стометровые очереди. И всё же, насколько я мог судить, народ был доволен и полон надежд. Исчезла безработица и жизнь подешевела; на улице редко попадались люди, бедность которых бросалась в глаза. Не видно было нищих, если не считать цыган. Главное же - была вера в революцию и будущее, чувство внезапного прыжка в эру равенства и свободы. Человек старался вести себя как человек, а не как винтик в капиталистической машине».
Что же касается бегства короля Альфонсо XIII (1886-1931) в апреле 1931 года, который решил покинуть испанскую почву, ставшую для него слишком горячей, то советская печать прокомментировала это событие такой карикатурой:
Рисунок Юлия Ганфа (1898-1973). «Временное правительство Испании дало возможность бывшему королю Альфонсу бежать за границу и обещало ему пенсию. (Из газет). Альфонс XIII: - Не волнуйся, дорогая, если этот мостик продержится, мы вернёмся этим же путём обратно».
И точно... ныне в Испании вновь царствуют Бурбоны, правнук короля Альфонсо, жив и его внук Хуан Карлос, взошедший на престол в 1975 году, после смерти раздавившего Республику генералиссимуса Франко...
Республиканка. Известно её имя - Марина Хинеста. Она дожила до 2014 года
Как писал некогда В.И. Ленин о первой русской революции 1905 года: «Посмотрите, как быстро выпрямляется вчерашний раб, как сверкает огонёк свободы даже в полупотухших глазах».
Немецкий доброволец из батальона имени Тельмана в Испании. 22 сентября 1936
Участница республиканской милиции. 1936 год
Провозглашение Испании республикой. 1931
Ворота Алькала в Мадриде. Портреты Сталина, Литвинова и Ворошилова, герб СССР и лозунг «Да здравствует СССР!» 1937 год
Революция в Испании проиграла, потому что революционеры в ней проявили нерешительность, согласились на заведомо проигрышный союз с либералами ради «единства». Но, как афористично сказал позднее Че Гевара, «революция подобна велосипеду - если не движется, то падает».
Участник войны на стороне республиканцев Джордж Оруэлл писал:
Джордж Оруэлл (1903-1950)
«Из всего нагромождения лжи, которая отличала католическую и реакционную прессу, я коснусь лишь одного пункта - присутствия в Испании русских войск. Об этом трубили все преданные приверженцы Франко, причем говорилось, что численность советских частей чуть ли не полмиллиона. А на самом деле никакой русской армии в Испании не было. Были лётчики и другие специалисты-техники, может быть, несколько сот человек, но не было армии. Это могут подтвердить тысячи сражавшихся в Испании иностранцев, не говоря уже о миллионах местных жителей. Но такие свидетельства не значили ровным счетом ничего для франкистских пропагандистов, из которых ни один не побывал на нашей стороне фронта. Зато этим пропагандистам хватало наглости отрицать факт немецкой и итальянской интервенции, хотя итальянские и немецкие газеты открыто воспевали подвиги своих «легионеров». Упоминаю только об этом, но ведь в таком стиле велась вся фашистская военная пропаганда. Меня пугают подобные вещи, потому что нередко они заставляют думать, что в современном мире вообще исчезло понятие объективной истины. Кто поручится, что подобного рода или сходная ложь в конце концов не проникнет в историю? И как будет восстановлена подлинная история испанской войны? Если Франко удержится у власти, историю будут писать его ставленники, и - раз уж об этом зашла речь - сделается фактом присутствие несуществовавшей русской армии в
Испании, и школьники будут этот факт заучивать, когда сменится не одно поколение».
1937 год. Русский белогвардейский журнал повторяет фейк о Красной Армии в Испании
Ещё Оруэлл о том, какая атмосфера царила в революционной Испании:
«Я приехал в Испанию с неопределёнными планами писать газетные корреспонденции, но почти сразу же записался в ополчение, ибо в атмосфере того времени такой шаг казался единственно правильным.
Фактическая власть в Каталонии по-прежнему принадлежала анархистам, революция все ещё была на подъёме. Тому, кто находился здесь с самого начала, могло показаться, что в декабре или январе революционный период уже близился к концу. Но для человека, явившегося сюда прямо из Англии, Барселона представлялась городом необычным и захватывающим. Я впервые находился в городе, власть в котором перешла в руки рабочих. Почти все крупные здания были реквизированы рабочими и украшены красными знаменами либо красно-чёрными флагами анархистов, на всех стенах были намалеваны серп и молот и названия революционных партий; все церкви были разорены, а изображения святых брошены в огонь. То и дело встречались рабочие бригады, занимавшиеся систематическим сносом церквей. На всех магазинах и кафе были вывешены надписи, извещавшие, что предприятие обобществлено, даже чистильщики сапог, покрасившие свои ящики в красно-чёрный цвет, стали общественной собственностью. Официанты и продавцы глядели клиентам прямо в лицо и обращались с ними как с равными, подобострастные и даже почтительные формы обращения временно исчезли из обихода. Никто не говорил больше «сеньор» или «дон», не говорили даже «вы», - все обращались друг к другу «товарищ» либо «ты» и вместо «Buenos dias» говорили «Salud!»
Чаевые были запрещены законом. Сразу же по приезде я получил первый урок - заведующий гостиницей отчитал меня за попытку дать на чай лифтёру. Реквизированы были и частные автомобили, а трамваи, такси и большая часть других видов транспорта были покрашены в красно-чёрный цвет. Повсюду бросались в глаза революционные плакаты, пылавшие на стенах яркими красками - красной и синей, немногие сохранившиеся рекламные объявления казались рядом с плакатами всего лишь грязными пятнами. Толпы народа, текшие во всех направлениях, заполняли центральную улицу города - Рамблас, из громкоговорителей до поздней ночи гремели революционные песни. Но удивительнее всего был облик самой толпы. Глядя на одежду, можно было подумать, что в городе не осталось состоятельных людей. К «прилично» одетым можно было причислить лишь немногих женщин и иностранцев, - почти все без исключения ходили в рабочем платье, в синих комбинезонах или в одном из вариантов формы народного ополчения. Это было непривычно и волновало. Многое из того, что я видел, было мне непонятно и кое в чём даже не нравилось, но я сразу же понял, что за это стоит бороться. Я верил также в соответствие между внешним видом и внутренней сутью вещей, верил, что нахожусь в рабочем государстве, из которого бежали все буржуа, а оставшиеся были уничтожены или перешли на сторону рабочих. Я не подозревал тогда, что многие буржуа просто притаились и до поры до времени прикидывались пролетариями.
К ощущению новизны примешивался зловещий привкус войны. Город имел вид мрачный и неряшливый, дороги и дома нуждались в ремонте, по ночам улицы едва освещались - предосторожность на случай воздушного налёта, - полки запущенных магазинов стояли полупустыми. Мясо появлялось очень редко, почти совсем исчезло молоко, не хватало угля, сахара, бензина; кроме того, давала себя знать нехватка хлеба. Уже в этот период за ним выстраивались стометровые очереди. И всё же, насколько я мог судить, народ был доволен и полон надежд. Исчезла безработица и жизнь подешевела; на улице редко попадались люди, бедность которых бросалась в глаза. Не видно было нищих, если не считать цыган. Главное же - была вера в революцию и будущее, чувство внезапного прыжка в эру равенства и свободы. Человек старался вести себя как человек, а не как винтик в капиталистической машине».
Что же касается бегства короля Альфонсо XIII (1886-1931) в апреле 1931 года, который решил покинуть испанскую почву, ставшую для него слишком горячей, то советская печать прокомментировала это событие такой карикатурой:
Рисунок Юлия Ганфа (1898-1973). «Временное правительство Испании дало возможность бывшему королю Альфонсу бежать за границу и обещало ему пенсию. (Из газет). Альфонс XIII: - Не волнуйся, дорогая, если этот мостик продержится, мы вернёмся этим же путём обратно».
И точно... ныне в Испании вновь царствуют Бурбоны, правнук короля Альфонсо, жив и его внук Хуан Карлос, взошедший на престол в 1975 году, после смерти раздавившего Республику генералиссимуса Франко...