(no subject)
Прачытала ў рассылцы ад "Большой Медведицы" сёння тое, што як раз перад гэтым мяне прастрэліла самастойна.
Гэта мой светлы момант. Хачу не забываць аб гэтым.
Сцёпу прыйшоў час спаць, і я пайшла ў спальню яго карміць, бо сёння ў нас працаваў сантэхнік. За адно, спадзявалася, тут і засне. За намі прыбег і Рома і стаў скакаць з падваконня на ложак. Я спакойна і ветліва папрасіла яго выйсці і зачыніць дзьверы, каб Сцёпа мог заснуць. Рома чамусьці раззлаваўся, адмовіўся, тупаў нагамі і пінаў дзьверы. Я так здзівілася, што аж не раззлавалася, хаця мяне гэта моцна закранула. Бо звычайна такія моманты праходзілі абсалютна спакойна. У выніку Сцёпа ўстрапянуўся, адстыкаваўся і ўцёк.
А я задумалася. Рома яўна не свядома супацівіўся.
А потым я падумала, што трэба было ўзяць і абняць яго. Бо штосьці было не так. І ён аб гэтым сігналізаваў.
Праз пяць хвілін я сказала Рому, што іду ўкладваць Сцёпу (Рома звычайна выдае нам "квіточак" і прапускае ў спальню), ён, заняты гульнёй, сказаў "ага", нават не павярнуўшыся.
І я так абрадавалася, што не адбылося, як адбываецца часцей за ўсё. Я праглынула гэтую яго чарговую непаслухмянасць. Кнопка не спрацавала. Я размаўляла на паніжаным тоне. І мне захацелася яго абняць раней, чым гэта здараецца звычайна. А звычайна я абдымаю яго ўжо пасля таго, як сарвуся...
"О капризах и самостоятельности
… по такому принципу формируется устойчивое капризное, зависимое поведение: если ребенок часто чувствует, что взрослому не до него, он не может расслабиться, он все время должен быть начеку, проверятьпрочность связи. Родители устают, разражаются, окружающие их уверяют, что ребенок «слишком избалован», они начинают проявлять строгость, «не идти на поводу» - и дело становится еще хуже, ведь он пугается еще больше и борется еще отчаянней. Образуется замкнутый круг, в котором все несчастны и недовольны.
Программа привязанности диалогична: запрос ребенка (мне нужно! мне страшно!) - ответ взрослого (я помогу! я защищу!). Когда потребность щедро и с радостью удовлетворена родителем, ребенок освобождается от нее. Именно полностью удовлетворенная потребность быть зависимым, получать заботу и помощь приводит к независимости и к способности обходиться без помощи. У вас есть только один способ сделать сосуд полным - заполнить его.
Но если ответ на запрос ребенка не получен, или он дается через неприязнь и раздражение, «на, только отвяжись, зла на тебя не хватает» - запрос «застревает», как поломанная шестеренка, цикл прокручивается вхолостую снова и снова, освобождения не происходит.
Ребенок не становится самостоятельным: он остается в плену у потребности, даже если по возрасту уже не должен ее так остро испытывать. Дольше будет проситься на ручки как раз тот ребенок, кого в этом ограничивали. Если, конечно, он не вовсе разочаровался в способности родителей отвечать на его потребности и не сдался - но это уже серьезная травма привязанности…
Готовность ребенка слушаться определяется не нотациями и поучениями, не наказаниями и призами, а качеством привязанности. Чем надежнее связь с родителями, чем больше они для ребенка «свои», тем естественней для него их слушаться, а незнакомых - нет, по крайней мере пока свои не одобрят их указания."
Из книги Людмилы Петрановской «Тайная опора: привязанность в жизни ребенка»