лёд и наоборот
[Это окончание истории, которую поставил вчера https://maxnicol.livejournal.com/2580641.html ]
Афони нет.
Подхожу к крыльцу, на нем стоит руководитель группы ледовых террористов, рядом взрослая миловидная девица в черной косухе и в шнурованных мозгодавных ботинках.
- Вот он, - говорит мальчик, указывая на меня пальцем. - Это он.
Девушка даже не говорит ему, что тыкать пальцем невежливо - наверное, эти новые интеллектуалы воспитаны на Гоголе: Вий тоже так делал.
Поднимаюсь по ступенькам, эти двое прикрывают спиной школьную дверь, так что мне не войти, не сдвинув их, не ударив их створкой.
- Вчера вы угрожали детям, обещали сломать им руки и пальцы, выбить зубы, и еще как-то пугали, - напряженно говорит косуха, строго глядя мне в глаза. - Вы что, сумасшедший? Ненормальный? Маньяк? Мы приехали не одни, - продолжает она и показывает рукой, не пальцем. Кисть красивая, пальцы длинные, ногти не слишком острые, не вульгарные.
Там за школьной оградой стоит черный джип, а рядом с ним переминаются трое крепышей, тоже в черном. Внедорожник не из очень серьезных, Тойота, что ли, да и сами парни молодые, не сильно за двадцать, но трое, как говорил Бандерас - это слишком. Или это сказали Ахилл с Менелаем - про Трою.
- Вы сейчас поедете с нами, будем разбираться, - твердо говорит Царевна Черный лебедь. Наверное, сестра ледокола: для мамы слишком молоденькая. - Расскажете, зачем вы пристаете к детям, пугаете их. Там решим, что с вами дальше делать.
Ну вот же, думаю, не фига ж себе. Подождать еще, пока выйдет Афоня, сказать ему, что меня похищают? Пусть срочно звонит Папе, а тот поднимает свою службу безопасности? Надеюсь, что Афоня знает, как зовут этого мальчика - а через него, пусть он сейчас и уедет, так по данным в журнале найдут и эту косуху, сестра, наверное, и джип, и меня. А если Папа на совещании? А если решит, что я сам выкручусь?
- Это вам ваш мальчик пересказал? - спрашиваю у лебеди. - А что предшествовало нашему диалогу, рассказал?
- Нет, - задумывается, по счастью, она - сказал, что вы подошли и обещали сломать ему руку. Это правда?
- Ну, не совсем, - отвечаю честно. - Не обещал. Всего лишь спросил, знают ли они, как больно собирать выбитые зубы сломанными пальцами.
- Что?! - тихо переспрашивает она в ужасе.
- А говорил я это не конкретно вашему мальчику, а сразу троим. Он вам сказал, что их было трое? - перехватываю инициативу.
Молчит - и я вижу, что не говорил.
- И что, он не рассказал, что они втроем стояли вчера здесь на крыльце с вот такими - показываю руками размером в два кирпича - кусками льда и договаривались проломить первому, кто выйдет, голову? Не знаю, на кого они хотели напасть, но я должен был им помешать.
- Артем, это правда? - спрашивает она паренька. - А почему ты мне это не рассказал?
Он краснеет, и девушка понимает, что я не вру.
- Так вы, молодой человек, значит, мало того, что ябеда, так вы еще и недобросовестно излагаете события, - обращаюсь уже к нему.
Он пыхтит, краснеет еще больше, злится и молчит - но тут косуха приходит ему на помощь:
- Всё равно вы не имели и не имеете никакого права подходить к чужим детям, разговаривать с ними и так пугать. Сейчас вы перед нами извинитесь, и я вам запрещаю - запрещаю, вы слышите, еще когда-нибудь подходить к Артему и с ним разговаривать. Вы что, не понимаете, это же дети, у них свои игры, свои шалости - и не хватало еще, чтобы в их дела вмешивались взрослые. Дети сами разберутся, а вы лезете не в своё дело.
Понимаю, что непосредственную угрозу, если она и была, я отодвинул и смягчил, поэтому перехожу в наступление:
- Кажется, это вы чего-то не понимаете. Это не детские шалости. Представьте: на школьное крыльцо поднимаюсь не я, а вы. И вы видите и слышите, как трое незнакомых вам пацанов с увесистыми кусками льда в руках договариваются забить ими кого-то вот прямо при вас. Вы производите впечатление умного, честного и порядочного человека. Скажите, вы что, прошли бы мимо - или постарались бы их оставить?
Девушка - она действительно мила - пытается возразить:
- Но… - говорит она.
Быстро перебиваю, потому что мне нужен иппон:
- А теперь представьте, что ни вас, ни меня и вообще никого из взрослых рядом бы не оказалось. И что ваш мальчик с размаху ударил бы кого-то по голове своей ледышкой - а двое его друзей ему бы еще и помогали. А если бы он вдруг пробил бы кому-то голову? Он бы как, сразу бы остановился - или бы бил дальше? А если бы он тут кого-нибудь убил, а? Представляете, на крыльце школы? Да он хотя бы догадался бы вызвать скорую или рвануть за помощью к охраннику или в школьный медпункт? Или, может быть, они бы сообразили, что наделали, и просто разбежались бы по домам?
Вы-то хоть понимаете, что я вчера, возможно, не только спас чью-то жизнь - вы понимаете, каких проблем я помог вчера избежать Артему и всей вашей семье?
Переваривает услышанное и, похоже, до неё доходит:
- Артем, это правда? - тихо спрашивает она, - ты действительно хотел ударить вчера куском льда по голове другого мальчика?
И по тому, как он сопит и переминается с ноги на ногу, понимает, что правда - и что он, в общем, жалеет, что я подвернулся так невовремя, а он, если надо, может и повторить.
- Ладно, - говорит ему девушка, - поедем домой, будем разговаривать.
А может, никакая и не сестра, а такая же гуверняня, как я.
И тут молчавший до этого Артем, понимая, что партия все равно проиграна, швыряет последний козырь:
- Он угрожал, говорил, что сломает пальцы и зубы выбьет! Ты же пообещала, что так этого не оставишь! Ты же обещала!
Самое трудное я уже сделал, так что нужно поставить красивую точку. Теперь уже я заступаю им спуск с крыльца, смотрю ей в глаза, немного жду и говорю:
- Да, как я вам сказал с самого начала, так оно действительно и было. Понимаете, когда и велел им бросить их ледышки, они меня послали. По счастью, не матом, но огрызались. Предложили идти, куда шел. Были так возбуждены предвкушением расправы, что не только не послушались меня, но и не слышали. Мне нужно было их остановить любой ценой, любым способом, и вот есть такой психологический прием, переключение. Разумеется, ни о каком физическом контакте и речи быть не могло: я, конечно, не сумасшедший, как вы предположили вначале, чтобы набрасываться на детей. Но моя фраза оказалась такой неожиданной и произвела такое впечатление, что мальчики задумались, и уровень агрессии у них понизился.
Впечатление я произвел и на девушку:
- Артем, ты что, еще и грубо говоришь со взрослыми? Ты что, послал человека, который сделал тебе замечание?
- Да никуда я его не послал! Просто сказал ему, чтобы он шел…
Я сделал шаг в сторону, показывая, что больше не задерживаю, они спустились по лестнице и пошли к воротам, где всё это время за нами внимательно наблюдали, стоя у машины, три чернеца по пересвету.
Да всего там и времени-то ушло минут шесть от силы - очень мягкотелая разборка.
Это ведь я и впрямь как-то легко отделался. Хорошая элитная школа, обеспеченные семьи - в таких даже бандиты из интеллигентных фамилий.
А тут и Афоня выскакивает. Прическа растрепана, очки перекошены, из-под куртки торчит кусок рубашки - голубенькая:
- Привет, Ник Бор! Пойдем сардельки есть! Нам сегодня ничего не задали!
Афони нет.
Подхожу к крыльцу, на нем стоит руководитель группы ледовых террористов, рядом взрослая миловидная девица в черной косухе и в шнурованных мозгодавных ботинках.
- Вот он, - говорит мальчик, указывая на меня пальцем. - Это он.
Девушка даже не говорит ему, что тыкать пальцем невежливо - наверное, эти новые интеллектуалы воспитаны на Гоголе: Вий тоже так делал.
Поднимаюсь по ступенькам, эти двое прикрывают спиной школьную дверь, так что мне не войти, не сдвинув их, не ударив их створкой.
- Вчера вы угрожали детям, обещали сломать им руки и пальцы, выбить зубы, и еще как-то пугали, - напряженно говорит косуха, строго глядя мне в глаза. - Вы что, сумасшедший? Ненормальный? Маньяк? Мы приехали не одни, - продолжает она и показывает рукой, не пальцем. Кисть красивая, пальцы длинные, ногти не слишком острые, не вульгарные.
Там за школьной оградой стоит черный джип, а рядом с ним переминаются трое крепышей, тоже в черном. Внедорожник не из очень серьезных, Тойота, что ли, да и сами парни молодые, не сильно за двадцать, но трое, как говорил Бандерас - это слишком. Или это сказали Ахилл с Менелаем - про Трою.
- Вы сейчас поедете с нами, будем разбираться, - твердо говорит Царевна Черный лебедь. Наверное, сестра ледокола: для мамы слишком молоденькая. - Расскажете, зачем вы пристаете к детям, пугаете их. Там решим, что с вами дальше делать.
Ну вот же, думаю, не фига ж себе. Подождать еще, пока выйдет Афоня, сказать ему, что меня похищают? Пусть срочно звонит Папе, а тот поднимает свою службу безопасности? Надеюсь, что Афоня знает, как зовут этого мальчика - а через него, пусть он сейчас и уедет, так по данным в журнале найдут и эту косуху, сестра, наверное, и джип, и меня. А если Папа на совещании? А если решит, что я сам выкручусь?
- Это вам ваш мальчик пересказал? - спрашиваю у лебеди. - А что предшествовало нашему диалогу, рассказал?
- Нет, - задумывается, по счастью, она - сказал, что вы подошли и обещали сломать ему руку. Это правда?
- Ну, не совсем, - отвечаю честно. - Не обещал. Всего лишь спросил, знают ли они, как больно собирать выбитые зубы сломанными пальцами.
- Что?! - тихо переспрашивает она в ужасе.
- А говорил я это не конкретно вашему мальчику, а сразу троим. Он вам сказал, что их было трое? - перехватываю инициативу.
Молчит - и я вижу, что не говорил.
- И что, он не рассказал, что они втроем стояли вчера здесь на крыльце с вот такими - показываю руками размером в два кирпича - кусками льда и договаривались проломить первому, кто выйдет, голову? Не знаю, на кого они хотели напасть, но я должен был им помешать.
- Артем, это правда? - спрашивает она паренька. - А почему ты мне это не рассказал?
Он краснеет, и девушка понимает, что я не вру.
- Так вы, молодой человек, значит, мало того, что ябеда, так вы еще и недобросовестно излагаете события, - обращаюсь уже к нему.
Он пыхтит, краснеет еще больше, злится и молчит - но тут косуха приходит ему на помощь:
- Всё равно вы не имели и не имеете никакого права подходить к чужим детям, разговаривать с ними и так пугать. Сейчас вы перед нами извинитесь, и я вам запрещаю - запрещаю, вы слышите, еще когда-нибудь подходить к Артему и с ним разговаривать. Вы что, не понимаете, это же дети, у них свои игры, свои шалости - и не хватало еще, чтобы в их дела вмешивались взрослые. Дети сами разберутся, а вы лезете не в своё дело.
Понимаю, что непосредственную угрозу, если она и была, я отодвинул и смягчил, поэтому перехожу в наступление:
- Кажется, это вы чего-то не понимаете. Это не детские шалости. Представьте: на школьное крыльцо поднимаюсь не я, а вы. И вы видите и слышите, как трое незнакомых вам пацанов с увесистыми кусками льда в руках договариваются забить ими кого-то вот прямо при вас. Вы производите впечатление умного, честного и порядочного человека. Скажите, вы что, прошли бы мимо - или постарались бы их оставить?
Девушка - она действительно мила - пытается возразить:
- Но… - говорит она.
Быстро перебиваю, потому что мне нужен иппон:
- А теперь представьте, что ни вас, ни меня и вообще никого из взрослых рядом бы не оказалось. И что ваш мальчик с размаху ударил бы кого-то по голове своей ледышкой - а двое его друзей ему бы еще и помогали. А если бы он вдруг пробил бы кому-то голову? Он бы как, сразу бы остановился - или бы бил дальше? А если бы он тут кого-нибудь убил, а? Представляете, на крыльце школы? Да он хотя бы догадался бы вызвать скорую или рвануть за помощью к охраннику или в школьный медпункт? Или, может быть, они бы сообразили, что наделали, и просто разбежались бы по домам?
Вы-то хоть понимаете, что я вчера, возможно, не только спас чью-то жизнь - вы понимаете, каких проблем я помог вчера избежать Артему и всей вашей семье?
Переваривает услышанное и, похоже, до неё доходит:
- Артем, это правда? - тихо спрашивает она, - ты действительно хотел ударить вчера куском льда по голове другого мальчика?
И по тому, как он сопит и переминается с ноги на ногу, понимает, что правда - и что он, в общем, жалеет, что я подвернулся так невовремя, а он, если надо, может и повторить.
- Ладно, - говорит ему девушка, - поедем домой, будем разговаривать.
А может, никакая и не сестра, а такая же гуверняня, как я.
И тут молчавший до этого Артем, понимая, что партия все равно проиграна, швыряет последний козырь:
- Он угрожал, говорил, что сломает пальцы и зубы выбьет! Ты же пообещала, что так этого не оставишь! Ты же обещала!
Самое трудное я уже сделал, так что нужно поставить красивую точку. Теперь уже я заступаю им спуск с крыльца, смотрю ей в глаза, немного жду и говорю:
- Да, как я вам сказал с самого начала, так оно действительно и было. Понимаете, когда и велел им бросить их ледышки, они меня послали. По счастью, не матом, но огрызались. Предложили идти, куда шел. Были так возбуждены предвкушением расправы, что не только не послушались меня, но и не слышали. Мне нужно было их остановить любой ценой, любым способом, и вот есть такой психологический прием, переключение. Разумеется, ни о каком физическом контакте и речи быть не могло: я, конечно, не сумасшедший, как вы предположили вначале, чтобы набрасываться на детей. Но моя фраза оказалась такой неожиданной и произвела такое впечатление, что мальчики задумались, и уровень агрессии у них понизился.
Впечатление я произвел и на девушку:
- Артем, ты что, еще и грубо говоришь со взрослыми? Ты что, послал человека, который сделал тебе замечание?
- Да никуда я его не послал! Просто сказал ему, чтобы он шел…
Я сделал шаг в сторону, показывая, что больше не задерживаю, они спустились по лестнице и пошли к воротам, где всё это время за нами внимательно наблюдали, стоя у машины, три чернеца по пересвету.
Да всего там и времени-то ушло минут шесть от силы - очень мягкотелая разборка.
Это ведь я и впрямь как-то легко отделался. Хорошая элитная школа, обеспеченные семьи - в таких даже бандиты из интеллигентных фамилий.
А тут и Афоня выскакивает. Прическа растрепана, очки перекошены, из-под куртки торчит кусок рубашки - голубенькая:
- Привет, Ник Бор! Пойдем сардельки есть! Нам сегодня ничего не задали!