наследование признаков
Не знаю, как сейчас, а в советское время в Мурманске - да и в Керчи - все уличные дворняжки были размером с Каштанку. Ну или с Белку и Стрелку - как реверанс приближающемуся дню космонавтики. То есть, никаких полканов - только жучки и бобики.
Местные жители объясняют такое смещение кривой нормального распределения в мелкоразмерный левый сектор достаточно убедительно.
Десятки судов добывающего флота уходят на промысел, прихватив на борт как минимум одну, а то и пару бездомных собачек. Это благоприятно сказывается на психологическом климате экипажей: когда им есть кому умиляться и о ком заботиться, матросы отмякают душой после изнурительных вахт - так что капитаны и замполиты проносу таких пассажиров не только не препятствуют, но даже приветствуют.
Совсем другое дело, когда матросы по предотходной пьянке пытаются провести на пароход своих легкомысленных подружек или просто случайных блядушек с улицы Ленина, которую сами керчане называют Лентой.
Через проходную порта никого, конечно, не проведешь: там вполне серьезная охрана - но можно перекинуть через бетонный забор, а там и исхитриться протащить мимо вахтенного у трапа. Если молод и нестоек, напарник по доставке на борт зайчихи и отвлечет, и нальет - да мало ли способов может изобрести залитый алкоголем мозг Homo sapiens’а, представившего вдруг невовремя, какого ему будет в экспедиции полгода без бабы.
Только вот как удержишь при себе такую драгоценность - а её ведь еще нужно и кормить минимум три раза в день, водить в душ и в гальюн: в каюте только маленькие раковины с рукомойничком, туда только по-маленькому, а женщине и это несподручно.
Да и живем мы на судне в каютах по двое - значит, дамой придется делиться и с коллегой, а что знают двое, как говорил Мюллер, знает весь траулер.
Пойдет зайчиха по рукам, сначала будет очередь, а потом и драки - нет, нелегально поселить на судне подружку лучше и не пытаться.
А вот собаченции - совсем другое дело.
Но крупным собакам в открытом море приходится трудно. Чем длиннее ноги у животного, тем выше поднята собака от палубы - и тем больше амплитуда раскачивания животного. Вестибулярный аппарат псовых не рассчитан на морскую качку, у судовых собак кружится голова, им становится плохо от морской болезни, они теряют осторожность - и в первый же легкий шторм ослабевших собак смывает за борт.
Переживают промысловый рейс только самые низкорослые собачки - а по возвращении в родной порт сбегают по трапу или сходням на берег и бегут делиться впечатлениями с сухопутными сородичами. Первым делом после 4-6 месячного воздержания они торопятся посовокупляться - попсовокупляться - и так популяция низкорослых собак только увеличивается: ведь ген коротконогости передается по наследству.
Такой вот искусственный отбор и неоламаркизм.
Вот почему в портовых городах уличные собаки преимущественно мелкие.
Местные жители объясняют такое смещение кривой нормального распределения в мелкоразмерный левый сектор достаточно убедительно.
Десятки судов добывающего флота уходят на промысел, прихватив на борт как минимум одну, а то и пару бездомных собачек. Это благоприятно сказывается на психологическом климате экипажей: когда им есть кому умиляться и о ком заботиться, матросы отмякают душой после изнурительных вахт - так что капитаны и замполиты проносу таких пассажиров не только не препятствуют, но даже приветствуют.
Совсем другое дело, когда матросы по предотходной пьянке пытаются провести на пароход своих легкомысленных подружек или просто случайных блядушек с улицы Ленина, которую сами керчане называют Лентой.
Через проходную порта никого, конечно, не проведешь: там вполне серьезная охрана - но можно перекинуть через бетонный забор, а там и исхитриться протащить мимо вахтенного у трапа. Если молод и нестоек, напарник по доставке на борт зайчихи и отвлечет, и нальет - да мало ли способов может изобрести залитый алкоголем мозг Homo sapiens’а, представившего вдруг невовремя, какого ему будет в экспедиции полгода без бабы.
Только вот как удержишь при себе такую драгоценность - а её ведь еще нужно и кормить минимум три раза в день, водить в душ и в гальюн: в каюте только маленькие раковины с рукомойничком, туда только по-маленькому, а женщине и это несподручно.
Да и живем мы на судне в каютах по двое - значит, дамой придется делиться и с коллегой, а что знают двое, как говорил Мюллер, знает весь траулер.
Пойдет зайчиха по рукам, сначала будет очередь, а потом и драки - нет, нелегально поселить на судне подружку лучше и не пытаться.
А вот собаченции - совсем другое дело.
Но крупным собакам в открытом море приходится трудно. Чем длиннее ноги у животного, тем выше поднята собака от палубы - и тем больше амплитуда раскачивания животного. Вестибулярный аппарат псовых не рассчитан на морскую качку, у судовых собак кружится голова, им становится плохо от морской болезни, они теряют осторожность - и в первый же легкий шторм ослабевших собак смывает за борт.
Переживают промысловый рейс только самые низкорослые собачки - а по возвращении в родной порт сбегают по трапу или сходням на берег и бегут делиться впечатлениями с сухопутными сородичами. Первым делом после 4-6 месячного воздержания они торопятся посовокупляться - попсовокупляться - и так популяция низкорослых собак только увеличивается: ведь ген коротконогости передается по наследству.
Такой вот искусственный отбор и неоламаркизм.
Вот почему в портовых городах уличные собаки преимущественно мелкие.