Женщина в Столетней войне: Истории о прачках
Не помню, выставлял ли где раньше...
Практически за любой средневековой армией плелся внушительный «хвост» в виде обоза с наполнявшими его нонкомбатантами. В числе обычных спутниц войска (что в походе, что в гарнизоне) были маркитантки, служанки, прачки, проститутки. Причем последняя профессия не означала игнорирование предыдущих трех занятий по списку, более того - в общественном сознании эпохи «прачка», особенно при армии, была зачастую синонимом для «публичной женщины», и наоборот. Хотя, исходя из опыта крестовых походов, прачки считались необходимыми, их мы встречаем даже в составе штата английских гарнизонов, не говоря о дворах магнатов, королей (прачка Эдуарда I Матильда де Уолтем держала пари со своим королем и выиграла у того его боевого коня! Эдуарду пришлось выкупать животину обратно за 40 шиллингов...) и, особенно, королев!
Самый известный эпизод Столетней войны с упоминанием прачки: 6 января 1352 г. английский лучник Джон Данкастер с 30 соратниками захватил замок Гинь, в шести милях южнее Кале - одну из главных французских крепостей в этом регионе. Как пишет хронист Джеффри ле Бейкер, ранее Данкастер попал в плен к французам, и, поскольку не смог выплатить назначенный за него выкуп, был освобожден на условии, что потрудится на французов во время починки укреплений замка. Джон «познакомился с непристойными объятиями непристойнейшей прачки, от нее узнав о стене, что была возведена поперек дна главного рва». Стену эту он измерил, из плена сбежал, отправился к своим соотечественникам в Кале и, как истинный англичанин, заключил с ними соглашение, предложив, благодаря его сведениям, овладеть крепостью - что и было сделано. Кстати сказать, проявив просто неслыханную галантность, захватчики отпустили из замка попавших к ним в плен благородных дам («верхом, вместе с их платьями» и документами на собственность), но о судьбе болтливой прачки ничего не известно.
Во время осады Льежа бургундцами и памятной вылазки льежцев (в ночь с 29 на 30 октября 1468 г.), оказавшаяся на кухне дома, где проживал герцог Карл Смелый, прачка (по имени Лабесс) подняла тревогу. Нападавшие, правда, «ранили ее очень сильно», но вовремя тем самым предупрежденная стража герцога и короля Людовика смогла отбить нападение. По другой версии, «шесть или восемь женщин-торговок» грелись у костра подле квартир короля и герцога. Подошедшие диверсанты завязали с ними беседу, но одна из женщин опознала чужаков (по льежскому говору), о чем и заявила громогласно, «а вторая ответила: “Так и есть”». Льежцы, выхватив мечи, набросились на женщин и перебили их, но одна успела броситься в полную воды ближайшую канаву и поднять крик, призывая к оружию и объявляя о присутствии льежцев. Громкие вопли женщины подняли на ноги телохранителей короля и герцога.
В любопытном рыцарском романе «Обеты Артура» (последняя четверть XIV в.) содержится забавная история о том, как три прачки сражающегося в Испании гарнизона поубивали друг друга из ревности . Сюжет явно перекликается с французскими фаблио и, возможно, основан на истории из «Parisiana poetria» Джона де Гарланда (около 1240 г.). Но если у Гарланда сюжет трагический, где страсть и ревность переплетаются с гневом и местью, то в последующих пересказах упор делается на ненасытность женщин (в сексуальном плане). В романе «Обеты Артура» цинизма еще больше:
«У меня людей в моем дворе было
Пятьсот и больше,
А женщин только трое,
Что нашими служанками должны быть».
Две эти прачки-проститутки «сдуру» сговариваются убить третью, что была красивее их. Солдаты разгневаны, но одна из шлюх выступает с речью, где просит оставить их в живых:
«“И мы сделаем все, что вы пожелаете,
Словно нас по-прежнему трое;
Ни один из вас в уединении вашей постели
Не испытает нужды в жене”.
Они выполнили для нас то, что обещали,
И служили нам при свете дня,
А их тела отдавались ночью,
Без всяких жалоб».
Затем одна из женщин тайно перерезает горло более красивой напарнице ножом - из зависти. Гарнизон консультируется с комендантом-рассказчиком - не казнить ли убийцу?
«И я ответил и сказал: “Нет!
Посмотрим сначала, что она сама расскажет,
Сможет ли она удовлетворить нас;
Это идея получше”.
Тогда она обещала нам в этом зале
Делать все, что подобает женщине,
Хорошо обслужить всех нас,
Кто стоял в том месте.
Она хорошо исполнила для нас то, что обещала,
И служила нам при свете дня,
А свое тело каждой ночью
Предлагала в нашей постели»
Иными словами, оставшуюся женщину (по логике, самую уродливую из трех) прощают при условии, что та добровольно обслужит весь гарнизон, за себя и покойниц. Цинизм, конечно, на редкость открытый, как и пренебрежительное отношение к слабому полу.
Наконец, в Ирландской кампании Роберта Брюса (1317 г.) шотландский король как-то якобы задерживал выступление войска, пока не разродилась находившаяся там «бедная прачка». Правда, мораль этого рассказа не совсем та, что следует из буквального понимания текста. Напротив, автор (Барбур) подразумевал именно сексуальный контекст, поскольку прачки, напомним, чаще всего ассоциировались именно с проституцией и сексуальной распущенностью, а обелить репутацию женщины - приписав ей мужа - Барбур и не собирался. В таком свете куртуазность Брюса больше смахивает на шутку - опять-таки, больше над женщинами, чем над королем...