(no subject)
Юрий сидел в аудитории рядом с отцом Ионой и рассказывал о своем опыте трезвости и участия в программе двенадцати шагов. На лице говорившего, как в раскрытой книге прочитывались долгие годы пьянства и потерь, глаза же и голос спорили с внешним видом здоровым блеском и наполненностью смыслом, а его домашние тренировочные штаны с узкими белыми лампасиками были самой сильной декорацией в аудитории, расположенной в Никольском храме Новоспасского монастыря, где, под расписанным сводом с блестящими хоросами, за партами восседали два десятка московских клириков.
В четырнадцать лет, впервые попробовав портвейн, Юра почувствовал необычайное счастье и безграничную свободу. Это и привлекало его к постоянному потреблению всяких растворов. Однако со временем первоначальные ощущения сменились тоской и отчаянием. Иногда он кодировался и тогда наступали периоды ремиссии, когда бедолага подправлял здоровье и даже карьеру, но почему то самые свои злые поступки и обиды он совершал и наносил именно тогда. Дойдя до дна и уже умирая в алколечебнице, осознав свое полное бессилие и бесплодность жизни, он как за соломинку ухватился за слова лечащего врача, что кроме двенадцати шагов ему уже ничто не поможет. Соломинка вынесла его из портвейновой воронки и уже шесть лет он на сухом берегу сам помогает страдальцам, посещая раз в неделю волонтером наркодиспансер и постоянно участвуя в программе "шагов". Странно, но теперь все, что раньше вызывало у него злость и неудовольствие, теперь служит источником радости: дождь, снег, жара, холод, люди. К нему вернулась жена, сыновья стали доверять внуков. Я спросил его после занятия, благодарен ли он Богу за свой кошмарный опыт? Да, потому что сейчас я счастлив, это мой путь,- был ответ.
Впервые сегодня услышал поразившую меня вещь, когда у алкоголика начинается тяга к спиртному, которую практически никто их них не может преодолеть самостоятельно (обычно срываются), то в этот момент откровенный разговор с другим алкоголиком об их общих бедах снимает тягу. Это видимо какой то духовный закон, который можно выразить словами: сам будучи искушаемым, можешь и искушаемым помоч. На этом и основана действенность собраний анонимных алкоголиков.
В четырнадцать лет, впервые попробовав портвейн, Юра почувствовал необычайное счастье и безграничную свободу. Это и привлекало его к постоянному потреблению всяких растворов. Однако со временем первоначальные ощущения сменились тоской и отчаянием. Иногда он кодировался и тогда наступали периоды ремиссии, когда бедолага подправлял здоровье и даже карьеру, но почему то самые свои злые поступки и обиды он совершал и наносил именно тогда. Дойдя до дна и уже умирая в алколечебнице, осознав свое полное бессилие и бесплодность жизни, он как за соломинку ухватился за слова лечащего врача, что кроме двенадцати шагов ему уже ничто не поможет. Соломинка вынесла его из портвейновой воронки и уже шесть лет он на сухом берегу сам помогает страдальцам, посещая раз в неделю волонтером наркодиспансер и постоянно участвуя в программе "шагов". Странно, но теперь все, что раньше вызывало у него злость и неудовольствие, теперь служит источником радости: дождь, снег, жара, холод, люди. К нему вернулась жена, сыновья стали доверять внуков. Я спросил его после занятия, благодарен ли он Богу за свой кошмарный опыт? Да, потому что сейчас я счастлив, это мой путь,- был ответ.
Впервые сегодня услышал поразившую меня вещь, когда у алкоголика начинается тяга к спиртному, которую практически никто их них не может преодолеть самостоятельно (обычно срываются), то в этот момент откровенный разговор с другим алкоголиком об их общих бедах снимает тягу. Это видимо какой то духовный закон, который можно выразить словами: сам будучи искушаемым, можешь и искушаемым помоч. На этом и основана действенность собраний анонимных алкоголиков.