О страшном... и о коттеджах поверх дерьма
Существует любопытный факт нынешней действительности, который заключается в том, что вода в Москве-реке, южнее границ города, никогда не замерзает, будто в неё влили антифриз. Даже в этом году, с его рекордными морозами, москворецкую воду стянуло льдом лишь на несколько дней, когда было ниже 25 градусов, но уже при десяти минусовых Цельсиях она вновь растрескалась и освободилась ото льда, не дожидаясь весны.
А объяснение этому простое: природной воды в Москве-реке сейчас не более половины, а остальное - канализационные и промышленные стоки. Вернее соотношение природной и сточной воды колеблется по сезонам, (во время половодья природной воды делается больше, а в межень намного меньше, и река превращается в банальную сточную канаву).
Когда я узнал о том, что процент стоков в нашей реке настолько велик, что она уже только наполовину река, и что купаться в ней запрещено, а рыба дружно дохнет, и всё живое мрёт, то я, честно признаться, болел, так жалко стало и обидно, что совершая круиз на теплоходе из Южного порта, к Коломне, Рязани и Нижнему, мы можем проплыть лишь по реке помоев, а не по Москве-реке.
Когда же я узнал, что в городе Рязани водозабор производится из Оки (в которую впадает Москва-река), то я немного даже поёжился и подумал о том, что коль буду в Рязани, то ни в коем случае не выпью чаю из тамошней водопроводной воды.
В подмосковных городках, как правило, водозабор налажен из подземных скважин (хотя они, в последнее время, почти истощены и качество воды постоянно понижается), а вот в рязанских городах, и далее на юг, люди пьют весь этот антифриз, не замерзающий в лютую стужу.
На самом деле, сказать я хотел о широкой проблеме сбросов и свалок вообще, ведь если смотреть правде в лицо, нынче мы подкладываем мину замедленного действия нашим детям, и коль нынешний промышленный бум продолжится, а утилизировать отработанные воды и отходы мы будем точно также, как в последние двадцать лет, то однажды мина рванёт так, что это будет разлитый на всю страну Чернобыль.
Более всего мы истерзали многострадальную Волгу! Дух персидской княжны, которую утопил Разин, наверняка проклял всё на свете оттого, что ему приходится обитать у этой воды. Но шутки шутками, а в волжской акватории каждый год наблюдается сокращение ихтиофауны, причем не только количественное, но и видовое, рыба мрёт, погибает, как погибла княжна.
Как ни странно, водохранилища-моря, которые ругали все ихтиологи и гидрологи, играют, в нынешний момент, скорее положительную роль, поскольку выбросы и стоки легче «размываются» в акватории такого огромного моря, как Куйбышевское, или Саратовское водохранилище, чем в реке, объём воды которой менее велик. И благодаря искусственным морям, вода в Волге ещё иногда замерзает, то есть сохраняет свои свойства и в ней ещё худо-бедно кто-то продолжает обитать. Однако повторюсь, каждый год обитателей меньше.
В немалой степени это положение обусловлено тем, что наш столичный регион находится, фактически, в верховье речной системы, пронизывающей полстраны, и с самого верха всю грязь-то и сливают в эту систему.
Немалая часть столиц, аналогичных Москве, находятся в приморских регионах и сливают свои отходы в море, рассредоточивая их малыми дозами на большой глубине, так что это почти незаметно для экологии. И Лондон, и Нью-Йорк, и Токио, и Рим, и Амстердам могут сколько угодно сливать помои, ведь в питьевую воду эти вещества они не попадут. Но Россия - именно речная цивилизация, сама парадигма развития нашей страны, бывшая столь выигрышной в средневековье и позволившая нам создать прочную сеть обширных территорий, имевших пути сообщения по водным артериям, столкнулась, в Новое и Новейшее время, с проблемой невозможности нормально утилизировать сточные воды.
Сами по себе водные ресурсы у нас не дефицитны, пресной воды-то, казалось бы, в достатке, а вот деть отработанные воды некуда, наши моря слишком далеко от густонаселенных районов! В Питере ещё так-сяк, в Ростове и Владике тоже, а вот в самом густонаселенном и самом промышленно развитом регионе некуда деть жидкие отходы, почти невозможно их утилизировать так, чтоб не повредить природе.
В советское время норматив очистки сточных и промышленных вод был даже более строг, чем в странах Западной Европы, и он почти повсеместно соблюдался, но в новые «капиталистические» времена очистные сооружения стали неактуальны, они не приносят прибыли, их не приватизируешь, не распилишь навар, они не нужны. Вот и работают, выжимая последний ресурс, старые стокоочистительные системы, и лишь в редких случаях они обновляются новым оборудованием.
Справедливости ради скажу, что московские коллекторы (я имею в виду люберецкий узел) в последнее время испытали модернизацию, а вот в городе-герое Орле стоки почти не фильтруются, почти никак не очищаются, а так и сливают их в Оку-матушку, будто злому врагу подарочек делают.
Но московские стоки так велики, их объём настолько колоссален, что даже после очистки, из люберецкой системы вытекает целая река, для которой прорыт настоящий канал и он впадает… прямиком в Москву-реку, делая её сточной канавой, сразу за южной границей Москвы.
На самом деле, всё это очень страшно! Страшно и опасно потому, что к Рязани и Нижнему текут не только банальные помои, но и растворённые стиральные порошки и автомобильные шампуни, а вот это уже настоящая мина замедленного действия! Эти вещества накапливаются в воде, оседают в рукавах и заводях и стоят там десятилетиями, накапливая концентрацию молекул-убийц. Рыбы дохнут, земноводные вырождаются. Процент уродства мальков и молоди повышается с каждым годом.
Характер нынешних выбросов настолько кардинально изменился за последние двадцать лет, что ядовитость одних только бытовых стоков увеличилась на порядок. У каждого из нас теперь есть машина, каждый пользуется всевозможными химическими средствами. К слову сказать, те стиральные порошки, которые так неистово рекламирует наше ТВ, давно запрещены в Европе, та химическая формула, которую производят в Новомосковске, давно не используется на западе, из-за урона окружающей среде. И напомню, почти все ключевые страны Европы, кроме Германии, имеют промышленные регионы и густонаселенные районы у побережий морей, куда и сливают свои гадости, а у нас лишь Питеру так повезло, да и то, по совести говоря, Финский залив - мелководная лужа, которая страдает от химии не намного меньше, чем волжские водохранилища. Но из Финского залива хотя бы не надо пить!
Дорого же нам обошёлся промышленный бум, дорого же она нам обойдётся в будущем, ведь резерв терпения Волги ограничен, она уже сейчас почти не справляется, самоочистка её теперь лишь частична, ведь те бактерии, которые за это ответственны, мрут от раствора стиральных порошков, автомобильных и прочих химических ядов, поступающих с автомоек, а уж чего на них выливают заводы!!!
И ведь я ещё не касался твёрдых отходов, а Московская область забита ими так, что это не менее страшно, чем водная «история болезни»! Упаковки, пластиковые бутылки, яркие коробочки, много всякой ненужной мишуры, которая производится нынче из веществ не разлагающихся в естественных условиях, накапливаются сотнями тонн, образует гигантские горы на полигонах, и со временем начинает выделять яд, отравлять грунтовые воды, воздух, и будущее наших детей. И, ей-богу, лучше уж пускай пыхтят банальные мусоросжигательные заводы, чем творится весь этот кошмар (хотя такие заводы тоже приносят немало урона природе).
Помните, как мы жаловались, в советское время, на бумажные блёклые упаковки, многоразовые бутылки, недостаток автомобилей, на тотальную экономию ресурсов, и мечтали, чтоб всё было произведено и расфасовано как на западе? Вот теперь получили…
Всё это страшно, по-настоящему страшно, ведь часики-то тикают, каждую минуту накапливая взрывчатку в мине, которая однажды бухнет.
Что же делать?
С сожалением должен констатировать, что сейчас мы поделать ничего не можем, пока бал правит эгоистический принцип «это не выгодно бизнесу», мы так и будем жить в долг у своих детей и внуков, которые однажды так нас обматерят, что гранит на наших могилах треснет. Для того, чтоб решить проблему, нужна твёрдая рука власти и четкая стратегия, огромные деньги и персональная, уголовная ответственность конкретных людей.
Но подходы к решению проблемы, как мне кажется, существуют-таки в принципе.
Недавно я читал статью о разработке пермского учёного, оставшегося в девяностые годы без работы, который сейчас стал фермером и разводит птицу, так вот, он сконструировал особые реакторы, которые производят газ, а также электроэнергию из куриного и перепелиного, я извиняюсь, дерьма. Эти реакторы он постоянно усовершенствует и начал ими уже даже приторговывать, заказывая производство их на уральских комбинатах, по собственных чертежам.
Я за него молиться готов, поскольку в нынешней момент конструкция этих реакторов подошла уже к тому, что можно не только куриным, но и обычным дерьмом и прочими отходами наполнять емкости этой установки и она вырабатывает энергию, причем сейчас способна обеспечить уже замкнутый цикл для отдельной фермы, утилизируя её отходы и не потребляя энергии извне.
Государство, как можно догадаться, помогать таким инициативам почти не собирается.
Замечу, что есть и зарубежные аналоги таких реакторов, но они очень чувствительны к составу нечистот.
И в принципе, коль подойти к проблеме на государственном уровне, и коль найти специальных людей, которые с фанатизмом будут твердить: «Больше в Волгу сливать отходы нельзя, больше в Волгу сливать отходы нельзя», то решение можно найти. Нужны именно фанатики у власти, нужны упёртые отчаянные люди, которые воспринимали бы страну, как свою родину, как дело, за которое не стыдно, а не как бизнес-проект, который можно сменить и перейти к другому.
Нынче подмосковные очистные коллекторы уже имеют практику вторичного использования условно чистых вод, эти воды поступают для промышленных нужд, однако процент вторично используемой воды не очень велик. Мне кажется, вернее я уверен, что техническая вода предприятий вся должна быть только вторичной, для того чтоб не сливать лишние объёмы вод в Москву-реку.
Но даже коль отработанные воды пускать на предприятия для нужд производств, всё же останется ещё немало воды, которую некуда деть, кроме как в реку слить. Здесь всплывает ещё одна тема, называется она «поля аэрации».
Поля аэрации - это такие пространства, куда сливались нечистоты, или условно чистые воды. Частью они впитывались в почву, частью испарялись, и лишь небольшая их доля спускалась в Москву-реку, Клязьму и Волгу.
Поля аэрации были и в границах самой Москвы (в Марьино, в Черемушках, в Кожухово), и особенно в восточном Подмосковье их было много. Но в Москве на их месте построили одноименные микрорайоны, а вот в Подмосковье они ещё существовали до последнего времени, однако сейчас эти земли захватывают застройщики и строят на них коттеджи, несмотря на запах говнеца. Разумеется, проводятся работы по очистке территории, привозят песочек, снимают верхний слой (но запах ещё долго держится).
Нынешней весной наступление ведётся на поля аэрации в Старой Купавне, там хотят строить всё те же коттеджи.
На данный момент мне кажется, что поля аэрации - это меньшее из зол. Если бы мне поручили разработать план прекращения слива грязных вод в Москву-реку, Клязьму и Волгу, я разработал бы план минимализации стоков, то есть такую систему, при которой чистая вода используется лишь для питья, для бытовых нужд и для пищевых комбинатов, а вся промышленность, автомойки и прочие многочисленные объекты, потребляющие немало воды, пользуют только вторичную воду.
Ограничивать бытовых потребителей в пользовании водой, как это делают в некоторых западных странах, я не стал бы, это глупость, людей надо стимулировать к чистоплотности, а не отучать от неё, а вот вводить жесточайшую экономию воды на производстве и в прочих технических целях я стал бы нещадно. Моя цель заключалась бы в том, чтоб добиться как можно меньшего объёма стоков.
Однако, даже если бы он уменьшился, это всё равно целая река, пускай и несколько менее полноводная. Вот тут уж надо было бы колдовать не по-детски!
Наверное, поля аэрации были бы одной из мер разрулить ситуацию (хотя разумеется, теперь их стоило бы организовать на большей удаленности от Москвы), а ту воду, которая будет оставаться, выпаривать, или производить с нею что-то ещё, но не выливать в реку.
Собственно говоря, нынешний способ очистки вод, включает в себя отделение от неё части нечистот. Отфильтровывая и отстаивая, их отправляют на специальные свалки. Думаю, стоило бы выпаривать эту воду вообще, то есть выделять только сухой остаток и уже его грамотно утилизировать. Пускай мы теряли бы объём воды, не возвращая его в Москву-реку, но в принципе, в условиях нынешнего зарегулированного стока, эту проблему можно было бы решить, причем это стоило бы для экологии России куда дешевле, чем обойдётся нам безумный век выброса в реку той химии, что несовместима с жизнью рыб и бактерий.
Думаю, если нам действительно нужна Россия, то нам нужна Москва-река и Волга, а следовательно нужен фанатик во власти, который прекратит практику вытравливания реки. Всё это дерьмо нужно разгребать, и хотя делать это будет непросто, ведь меркантильной и сиюминутной выгоды-то в этом нет, но делать это необходимо.
Нужно придумывать хитрый способ комбинирования нескольких методов утилизации сточных вод, быть может совмещая поля аэрации, вторичное использование условно чистых вод, выпаривание, либо что-то ещё, нужно подключать высокотехнологичные разработки, изворачиваться, ночей не спать, но не сливать в реку даже малую часть той отравы, которая течёт сейчас по каналу от Люберец к Москве-реке. Этот канал - приговор здоровью наших детей и внуков, это уничтожение уникальных русских осетров, это гибель нашего будущего.
Если можно было бы, то я, подобно демону из булгаковского романа, являлся бы к президенту и премьеру каждое утро и каждый вечер, и клал на столик платок, а рядом с платком текст этой статьи, и ещё крупными буквами написал бы плакат: «О президент, сливать в реку стоки больше нельзя, она уже на пределе, больше невозможно испытывать терпение реки, нужно что-то делать! Ни капли стоков в реки России!»
Наша великая речная цивилизация оказалась в непростом, а то и двусмысленном положении, ведь далекая от морей, она наращивает свою промышленность, а в Нерезиновую нашу столицу, каждый день, прибывают новые люди, со всех уголков России и мира, но то, что творится с нашей водной системой, никто не желает замечать.
А пока власть тратит немало времени обличая Сталина, катается в Катынь, простаивает на коленях, всё ещё смотрит в рот западу, но страна-то ждёт твёрдой руки, ведь «свободный рынок», как оказалось, ничего отрегулировать не в состоянии, и слишком много яда он выпускает в атмосферу жизни, разрушая многое из необходимого.
Государство должно вмешиваться, порой строго, должно иметь ресурсы и возможности для этого, в том числе финансовые, и должно разгребать дерьмо, банально, закусив губу, засучив рукава, хотя это не очень увлекательно и не угодишь этим западу.
И мне хотелось бы видеть человека во власти, который озаботится демографией коренного населения, даст слово вывести нашу демографию в плюс, сделает другие остронеобходимые вещи, а также перестанет тратить время на покаяния и охаивание нашей истории, ведь пока мы истово и голосисто каялись за Сталина, ресурс очистных сооружений, построенных в его период, выработал свой срок… нужно что-то делать, причём срочно, в реку больше нельзя сливать всю эту гадость.
Это страшно, господа, часики тикают, а их взрывной механизм необычен, количество взрывчатки в нём накапливается каждую минуту, и если мы упустим время, то наступят невесёлые дни.