"Солнечный удар" под дых
Последнее время очень мало пишу о кино. Отчасти это связано с тем, что вообще очень мало пишу в дневнике, но много пишу по-настоящему. Однако не об этом. Во многом же отсутствие рецензий связано с тем, что как-то не вызывает подавляющее большинство кинопродукции никакого вдохновения, - так чтоб зацепило за самое «немогу»! Вроде посмотришь - фильм неплохой и даже очень неплохой, а что в сухом остатке? Написать, что, дескать, фильм понравился, очень круто? Глупо, да и времени нет…
Но вот выдал Никита Сергеевич «Солнечный удар» и не могу сдержаться. Что бы кто не говорил, мне его киношная работа по душе. Это тот случай, когда можно сказать: «Учитесь, как надо, сынки». Может у него не клеится в политике, может ещё где-то, но в кино…в кино - все выстрелы в яблочко.
Не люблю петь дифирамбы и мало когда их пою, однако «Солнечный удар» для меня лично - это фильм года и фильм на годы. Это удар всем нам под дых, чтобы немного встряхнулись и посмотрели по сторонам, чтобы поняли что первостепенно, а что вторично, что важно, а что просто «сверкнуло позолотой».
В «Солнечном ударе» Михалкова всё очень просто, - нет какого-то надуманного арт-хауса, как в каком-нибудь «Бумажном солдате». Эта лента невероятно проста для понимания. Но, как говорят святые отцы, где просто - там ангелов сто, а где сто - там ни одного. Это кино о той России, которую когда-то, выражаясь словами одного из героев, «своими собственными руками загубили». Вместе с тем, это кино о том, как сегодня мы своими же собственными руками эту же Россию снова губим. И погубим, если не опомнимся, если не встанем на путь истинный.
Собственно, в фильме представлено две параллельные сюжетные линии, взаимосвязанные друг с другом. Одна из них повествует о мимолётной и сумасбродной любви молодого офицера русской армии, вторая - о трагической гибели миллионов наших сограждан во время братоубийственной гражданской войны, в частности, о зверском сатанинском погребении заживо младореволюционерами-безбожниками добровольно сдавшихся в плен частей барона Врангеля.
Каждая линия имеет свою аллюзию, служит метафорой. Любовь офицера - это наша нынешняя слепая погоня за миражом прекрасной европейской, обустроенной жизни. Тут тебе и соблазн, и заманивание и …западня. Мы гонимся за этим мифом, как главный герой за голубым шарфиком незнакомки, и готовы ради этого свернуть голову и потерять всё то, что действительно нам дорого и близко. У офицера есть прекрасная наречённая, но он забывает о ней ради неистовой, внезапно вспыхнувшей страсти. И что в итоге? Потерянный крестик, который «плохая примета». Мы! Это мы теряем свой Крест! Ещё не потеряли, но идём к этому семимильными шагами.
И те, кто должен лечь на амбразуру всем телом, спасая этот Крест, так же, как и батюшка в белой рясе, пугливо прикрывает шляпой свои глазки при виде никчемных фокусов заезжего гастролёра-проходимца. Духовенство показано в фильме всего лишь двумя эпизодами, но как правильно и ёмко. Смотреть на всё смотрим, но лучше закроем глаза (особенно, если господам (власти) нравится). А когда на лицо даже лёгонький шарфик примостится (тот самый навязываемый мираж - идейки всякие, вызовы времени), астматически начинаем задыхаться. И ни слова, а только глуповатый взгляд. Неудивительно, что в 1917 г. в первых рядах шли семинаристы, а вполне реальный персонаж «Солнечного удара» по кличке «Землячка» совершенно приземленно трактует Священное писание. Кто и как учил?
«Солнечный» удар» не содержит ничего лишнего, - в нём каждая сцена, каждый монолог и диалог продуманы до мелочей и являются образным размышлением-метафорой.
Вместо того, чтобы драться за свою страну, мы готовы пойти на убой, «как крысы под дудочку». Задушить того, кто рядом, мы готовы не сомневаясь (и в конце фильма убийца полковника в этом сознаётся), а встать супротив настоящего врага - поджилки трясутся. Ролевая линия белогвардейского ротмистра - это призыв выпасть из спячки, перестать быть хомяками.
Размышления-монологи главного героя - это наша рефлексия. Мы понимаем, что что-то сделали не так, но заблудились в трёх соснах и никак не можем выйти из этого «леса». Не «потерял» бы он крестик в сладострастной кратковременной неге, обратись к своему «золотому самородку», подскажи уездному мальчишке, что такое Бог и почему человек не произошёл от обезьяны, думай он, в конце концов, о главном в своей жизни, помни о Боге, может и не произошло бы того, к чему он пришёл? Может и не задавался бы тогда вопросом: «Как это всё произошло?» Но в храм пойти у него «времени нет, дела», он даже боится туда нос показать, а безумно прыгнуть со здоровенного обрыва - это в порядке вещей. Вместо этого он расшифровывает письмо человека, даже не зная его имени, и пытается направить свой ответ «на деревню дедушке». Особого символизма сумасбродству главного героя придаёт название уездной гостиницы - «Европа».
Мальчик, ставший под влиянием «учителя из Санкт-Петербурга» полным безбожником, - это намёк на современные теории общественного устройства. Дескать, главное быть порядочным человеком, а в Бога можно верить - можно не верить. Ну, да, часы-то комиссар возвращает прежнему владельцу (порядочно!), но при этом, не дрогнув, бесчестно губит тысячи жизней и прежнего владельца вместе с возвращёнными часами, в том числе. «Мы наш, мы новый мир построим…». И рука машинально дёргается перекреститься, но тут он вспоминает, что он же - от обезьяны, и делает вид, что поправляет картуз с красной звездой.
Кстати, очень верно показаны все слои первых революционеров. На примере образа мальчика, у которого произошёл разрыв шаблона, приведены идеалисты, которые были пущены в расход рационалистами в 30-х. Делают революции одни, а плодами пользуются другие. Образ «Землячки» это типичная бесовщина, которую когда-то недопороли (эдакие современные Пусси) и не втемяшили то, что должно. Бела Кун - это те, кто прибежал «руки погреть» и, как шакал, на падаль. Вот и весь состав революции. Однако, благодаря «занятости» всех прочих категорий тем, чем не следовало, бунтовщики и взяли верх, устроив самый настоящий шабаш на костях России.
В фильме ещё масса мелких сравнений на примере уездного городка. И там все мы: слепые, равнодушные, жадные, безрассудные.
Сюжетная линия страстной любви белого офицера имеет литературную основу. Конечно же тут угадываются «Тёмные аллеи» Ивана Бунина. Но это только канва, - Михалков действительно взял за основу тёмные стороны православной души, чтобы показать их губительность. Бросив (потеряв) свой крест, данный нам свыше, мы автоматически обрекаем себя на гибель.
В фильме приведена жуткая цифра погибших только на южном фронте гражданской войны. И это самое действенное предостережение для любителей раскачивать лодку. Никто не мешает бороться за свою честь под сенью Христа, но никому не дано права убивать друг друга, топить землю в крови.
Михалков заимствует некоторые приёмы из других лент. Не знаю намеренно или неумышленно. Во всяком случае, фильма это не портит. Первая заимствованная сцена - это детская коляска, спрыгивающая вниз по маршевой лестнице («Броненосец «Потёмкин»»). Вторая заимствованная сцена - трущиеся механизмы парохода («Крейцерова соната» - экранизация).
Молитвенное песнопение, поддержанное всем белогвардейским воинством, «Спаси, Господи, люди твоя» - это призыв ко всем нам и обозначение правильного, а не мифического фарватера. Как же здорово смотрится эта сцена. Но, к сожалению, с молитвенным призыванием помощи Господней они пошли не в бой, а на заклание. И тут снова вспоминаются слова ротмистра: «Лучше умереть свободным!», но умирать надо с Крестом, а не без Креста.
И в довершение ко всему Михалков снова запел! После вальяжного «Мохнатого шмеля» «Грустная казачья» («Не для меня») звучит таким надрывом, что невозможно не вскрикнуть: «Господи! Очнитесь люди! У нас в руках огромный «золотой самородок», а мы снова губим Россию «своими собственными руками»»…
Но вот выдал Никита Сергеевич «Солнечный удар» и не могу сдержаться. Что бы кто не говорил, мне его киношная работа по душе. Это тот случай, когда можно сказать: «Учитесь, как надо, сынки». Может у него не клеится в политике, может ещё где-то, но в кино…в кино - все выстрелы в яблочко.
Не люблю петь дифирамбы и мало когда их пою, однако «Солнечный удар» для меня лично - это фильм года и фильм на годы. Это удар всем нам под дых, чтобы немного встряхнулись и посмотрели по сторонам, чтобы поняли что первостепенно, а что вторично, что важно, а что просто «сверкнуло позолотой».
В «Солнечном ударе» Михалкова всё очень просто, - нет какого-то надуманного арт-хауса, как в каком-нибудь «Бумажном солдате». Эта лента невероятно проста для понимания. Но, как говорят святые отцы, где просто - там ангелов сто, а где сто - там ни одного. Это кино о той России, которую когда-то, выражаясь словами одного из героев, «своими собственными руками загубили». Вместе с тем, это кино о том, как сегодня мы своими же собственными руками эту же Россию снова губим. И погубим, если не опомнимся, если не встанем на путь истинный.
Собственно, в фильме представлено две параллельные сюжетные линии, взаимосвязанные друг с другом. Одна из них повествует о мимолётной и сумасбродной любви молодого офицера русской армии, вторая - о трагической гибели миллионов наших сограждан во время братоубийственной гражданской войны, в частности, о зверском сатанинском погребении заживо младореволюционерами-безбожниками добровольно сдавшихся в плен частей барона Врангеля.
Каждая линия имеет свою аллюзию, служит метафорой. Любовь офицера - это наша нынешняя слепая погоня за миражом прекрасной европейской, обустроенной жизни. Тут тебе и соблазн, и заманивание и …западня. Мы гонимся за этим мифом, как главный герой за голубым шарфиком незнакомки, и готовы ради этого свернуть голову и потерять всё то, что действительно нам дорого и близко. У офицера есть прекрасная наречённая, но он забывает о ней ради неистовой, внезапно вспыхнувшей страсти. И что в итоге? Потерянный крестик, который «плохая примета». Мы! Это мы теряем свой Крест! Ещё не потеряли, но идём к этому семимильными шагами.
И те, кто должен лечь на амбразуру всем телом, спасая этот Крест, так же, как и батюшка в белой рясе, пугливо прикрывает шляпой свои глазки при виде никчемных фокусов заезжего гастролёра-проходимца. Духовенство показано в фильме всего лишь двумя эпизодами, но как правильно и ёмко. Смотреть на всё смотрим, но лучше закроем глаза (особенно, если господам (власти) нравится). А когда на лицо даже лёгонький шарфик примостится (тот самый навязываемый мираж - идейки всякие, вызовы времени), астматически начинаем задыхаться. И ни слова, а только глуповатый взгляд. Неудивительно, что в 1917 г. в первых рядах шли семинаристы, а вполне реальный персонаж «Солнечного удара» по кличке «Землячка» совершенно приземленно трактует Священное писание. Кто и как учил?
«Солнечный» удар» не содержит ничего лишнего, - в нём каждая сцена, каждый монолог и диалог продуманы до мелочей и являются образным размышлением-метафорой.
Вместо того, чтобы драться за свою страну, мы готовы пойти на убой, «как крысы под дудочку». Задушить того, кто рядом, мы готовы не сомневаясь (и в конце фильма убийца полковника в этом сознаётся), а встать супротив настоящего врага - поджилки трясутся. Ролевая линия белогвардейского ротмистра - это призыв выпасть из спячки, перестать быть хомяками.
Размышления-монологи главного героя - это наша рефлексия. Мы понимаем, что что-то сделали не так, но заблудились в трёх соснах и никак не можем выйти из этого «леса». Не «потерял» бы он крестик в сладострастной кратковременной неге, обратись к своему «золотому самородку», подскажи уездному мальчишке, что такое Бог и почему человек не произошёл от обезьяны, думай он, в конце концов, о главном в своей жизни, помни о Боге, может и не произошло бы того, к чему он пришёл? Может и не задавался бы тогда вопросом: «Как это всё произошло?» Но в храм пойти у него «времени нет, дела», он даже боится туда нос показать, а безумно прыгнуть со здоровенного обрыва - это в порядке вещей. Вместо этого он расшифровывает письмо человека, даже не зная его имени, и пытается направить свой ответ «на деревню дедушке». Особого символизма сумасбродству главного героя придаёт название уездной гостиницы - «Европа».
Мальчик, ставший под влиянием «учителя из Санкт-Петербурга» полным безбожником, - это намёк на современные теории общественного устройства. Дескать, главное быть порядочным человеком, а в Бога можно верить - можно не верить. Ну, да, часы-то комиссар возвращает прежнему владельцу (порядочно!), но при этом, не дрогнув, бесчестно губит тысячи жизней и прежнего владельца вместе с возвращёнными часами, в том числе. «Мы наш, мы новый мир построим…». И рука машинально дёргается перекреститься, но тут он вспоминает, что он же - от обезьяны, и делает вид, что поправляет картуз с красной звездой.
Кстати, очень верно показаны все слои первых революционеров. На примере образа мальчика, у которого произошёл разрыв шаблона, приведены идеалисты, которые были пущены в расход рационалистами в 30-х. Делают революции одни, а плодами пользуются другие. Образ «Землячки» это типичная бесовщина, которую когда-то недопороли (эдакие современные Пусси) и не втемяшили то, что должно. Бела Кун - это те, кто прибежал «руки погреть» и, как шакал, на падаль. Вот и весь состав революции. Однако, благодаря «занятости» всех прочих категорий тем, чем не следовало, бунтовщики и взяли верх, устроив самый настоящий шабаш на костях России.
В фильме ещё масса мелких сравнений на примере уездного городка. И там все мы: слепые, равнодушные, жадные, безрассудные.
Сюжетная линия страстной любви белого офицера имеет литературную основу. Конечно же тут угадываются «Тёмные аллеи» Ивана Бунина. Но это только канва, - Михалков действительно взял за основу тёмные стороны православной души, чтобы показать их губительность. Бросив (потеряв) свой крест, данный нам свыше, мы автоматически обрекаем себя на гибель.
В фильме приведена жуткая цифра погибших только на южном фронте гражданской войны. И это самое действенное предостережение для любителей раскачивать лодку. Никто не мешает бороться за свою честь под сенью Христа, но никому не дано права убивать друг друга, топить землю в крови.
Михалков заимствует некоторые приёмы из других лент. Не знаю намеренно или неумышленно. Во всяком случае, фильма это не портит. Первая заимствованная сцена - это детская коляска, спрыгивающая вниз по маршевой лестнице («Броненосец «Потёмкин»»). Вторая заимствованная сцена - трущиеся механизмы парохода («Крейцерова соната» - экранизация).
Молитвенное песнопение, поддержанное всем белогвардейским воинством, «Спаси, Господи, люди твоя» - это призыв ко всем нам и обозначение правильного, а не мифического фарватера. Как же здорово смотрится эта сцена. Но, к сожалению, с молитвенным призыванием помощи Господней они пошли не в бой, а на заклание. И тут снова вспоминаются слова ротмистра: «Лучше умереть свободным!», но умирать надо с Крестом, а не без Креста.
И в довершение ко всему Михалков снова запел! После вальяжного «Мохнатого шмеля» «Грустная казачья» («Не для меня») звучит таким надрывом, что невозможно не вскрикнуть: «Господи! Очнитесь люди! У нас в руках огромный «золотой самородок», а мы снова губим Россию «своими собственными руками»»…