Страхи и надежды Чернобыля
Академик РАН Валерий Глазко: Радиация может быть полезной
Тимофей Борисов
Валерий Глазко, генетик с мировым именем, академик РАН, впервые прибыл в Чернобыль в 1986 году. Из Новосибирского института цитологии и генетики вместе с ним прилетела и его жена Татьяна, также ученый-генетик. За 15 лет исследований они смогли выявить такое свойство радиации, которое было ранее неизвестно.
Татьяна и Валерий Глазко в науке и по жизни всегда вместе.
Воздействуя на живой организм, она быстро возвращает его генетически на первобытный уровень, с которого начиналась эволюция этого вида. Об этом удивительном открытии, а также о том, опасно ли для людей радиационное заражение сегодня, по прошествии стольких лет после катастрофы, и насколько надежно построенное над Чернобыльским реактором укрытие Купол, супруги Глазко рассказали, корреспонденту "СОЮЗа".
Валерий Иванович, почему понадобилось аж из новосибирского академгородка приглашать на Украину ученых, тем более что вы специалист по генетике животных, а не человека?
Валерий Глазко: Как известно, радиационные опыты на человеке запрещены, поэтому влияние радиации во всем мире проверяют именно на животных.
К тому же исследования на животных гораздо удобнее еще и потому, что не надо долго ждать сменяемости поколений. Скажем, если несколько поколений мышей можно наблюдать в течение нескольких лет, то сменяемости поколений людей надо ждать десятилетиями.
Когда мы прибыли в зону отчуждения, там уже работало достаточно генетиков по растениям. А вот генетиков по животным не хватало. Апроксимировать, то есть перенести исследовательские данные по растениям на популяцию млекопитающих, крайне затруднительно, а вот по животным можно.
Когда случилась чернобыльская катастрофа, у меня уже было несколько монографий, богатый опыт и я как раз выпустил книгу по генетике животных, поэтому Украинская академия наук для оценки последствий заражения пригласила именно нас с Татьяной.
Для своих исследований вы выбрали наверняка свиней, поскольку считается, что именно они наиболее близки по строению органов к человеку?
Валерий Глазко: Нет. Мы работали с коровами. Во-первых, они так же, как и человек, малоплодны. А во-вторых, их синтиния генов, то есть порядок расположения генов на хромосомах, очень схожа с человеческой, хотя генетически различий много.
Свинья похожа только по физиологии и по иммунной системе, поскольку она так же, как и человек, всеядна.
По хромосомам же и по организации многих органов и тканей мы совершенно различны.
А у коровы есть потрясающая особенность. За время выпаса она захватывает внутрь до двух килограммов грунта вместе с травой. Поэтому в зоне отчуждения в течение жизненного цикла она получает большое количество радионуклидов.
Коровы-мутанты, это должно быть так же страшно, как и мутанты-люди?
Татьяна Глазко: Нет. Как раз первое свое открытие, которое мы сделали, заключается в том, что все сообщения о чернобыльских мутантах оказались просто сказками.
Псевдосенсацию первыми распространили двое американских ученых, которые также работали в Чернобыльской зоне. Они и сделали вывод, что радиация в миллионы раз ускоряет эволюцию организмов посредством многочисленных мутаций.
Но эти данные не подтвердились. Самое большое потрясение, которое мы испытали после получения первых результатов, состояло как раз в том, что мутаций не оказалось.
Вы вообще не нашли мутаций в генах?
Валерий Глазко: Да, мы не нашли мутаций в генах тех телят, которые начали рождаться в нашем экспериментальном стаде.
Сначала мы очень удивились, но потом подумали, что, может быть, ударная доза первоначально полученной радиации во время взрыва АЭС столь необычно действует, точнее, не действует на некоторых местных буренок. Ведь изначально ферма в Чернобыле была большой, более ста голов. Но когда мы приехали, то в живых нашли только четырех, которые нам и достались на эксперименты. Может, они из всего стада оказались самыми устойчивыми и потому не восприимчивы к радиации, подумалось нам?
Тогда, так сказать, для чистоты эксперимента, нам привезли несколько голов скота из "чистых" регионов. Но когда и они принесли первый приплод, то и у них мутаций также не обнаружилось.
Время показало, что сообщения о чернобыльских мутантах оказались просто сказками.
Но как же получилось, что ваши выводы столь кардинально разошлись с американскими и почему именно американская точка зрения стала доминирующей, произведя фурор?
Валерий Глазко: В Чернобыле работали ученые Чессер и Беккер. Они анализировали частоту мутаций в генах, которые включены в митохондриальную ДНК мышей полевок. Получив потомство из четырех эмбрионов, у трех эмбрионов они обнаружили разные мутации.
Пока не доказано, что у мышей в незараженных регионах отсутствуют такие же мутантные клоны, которые американцы обнаружили в зоне отчуждения Чернобыля, нельзя говорить, что эти мутации вызваны радиационным влиянием.
Вы своим американским коллегам об этом говорили?
Татьяна Глазко: Мы с ними до хрипоты спорили. Чуть ли не до полуночи пытались им объяснять, что если они в трех разных эмбрионах нашли три разные мутации, то при таком мощном мутагенезе вообще никто не выжил бы при такой частоте мутаций, которую они предполагают, как наведенную радиацией.
Так миф о мутациях в Чернобыле произвел фурор, но при этом не перестал быть мифом.
Эту историю я теперь рассказываю своим студентам в Тимирязевской академии, чтобы они все понимали.
А что показали ваши исследования?
Валерий Глазко: Регресс. Не прогресс в процессе ускорившихся мутаций, о котором заявили американцы, а именно регресс до начального состояния, с которого начал с незапамятных времен развиваться данный вид животных.
И вот как оказалось работает этот механизм. Те коровы, которые попали в зараженную зону в зрелом возрасте, сохраняли способность к размножению. А вот уже следующее поколение телок, которые родились в зоне отчуждения, оказались на 50 процентов бесплодны. И с этими нерожденными телятами уходили мутации. А рожденные телята от второй половины коров, которые оказались устойчивыми к радиации, оказывались все более "простыми", если так можно сказать.
То есть говорить о том, что радиация никак не влияет на живой организм, все же неправильно. Радиация влияет, и еще как. Другое дело, что ее влияние не то, к которому нас приучили голливудские триллеры про зомби-мутантов.
Валерий Глазко: Да. Первое, что выяснилось: радиация влияет на воспроизводство. Второе: одни и те же по размеру дозы радиации, полученные одномоментно или же накопленные в течение длительного периода, влияют на организм по-разному. У тех, кто получает радиацию постепенно, клетки умирают, а у тех, кто получил большую радиацию одномоментно, мутации совместимы с жизнью. Радиация лишь ускоряет дефекты, скажем, ускоряет онкологию, но не провоцирует ее напрямую.
Как эти результаты можно объяснить применительно к человеку?
Валерий Глазко: В зараженных зонах уровень IQ у людей снижается. Серьезными работами по этой тематике занимались голландцы. Они проводили вербальные тесты с детьми. И у детей из зараженных зон интеллектуальный уровень оказался значительно ниже, чем у их сверстников из "чистых" территорий.
Значит, россиянам, белорусам и украинцам необходимо более активно внедрять развивающие программы в детских садах для детей на чернобыльских территориях?
Валерий Глазко: Именно так. Хотя оценивать полностью последствия Чернобыля невозможно, пока не накопилось достаточно статистики по рождаемости...
Тимофей Борисов
Источник
Тимофей Борисов
Валерий Глазко, генетик с мировым именем, академик РАН, впервые прибыл в Чернобыль в 1986 году. Из Новосибирского института цитологии и генетики вместе с ним прилетела и его жена Татьяна, также ученый-генетик. За 15 лет исследований они смогли выявить такое свойство радиации, которое было ранее неизвестно.
Татьяна и Валерий Глазко в науке и по жизни всегда вместе.
Воздействуя на живой организм, она быстро возвращает его генетически на первобытный уровень, с которого начиналась эволюция этого вида. Об этом удивительном открытии, а также о том, опасно ли для людей радиационное заражение сегодня, по прошествии стольких лет после катастрофы, и насколько надежно построенное над Чернобыльским реактором укрытие Купол, супруги Глазко рассказали, корреспонденту "СОЮЗа".
Валерий Иванович, почему понадобилось аж из новосибирского академгородка приглашать на Украину ученых, тем более что вы специалист по генетике животных, а не человека?
Валерий Глазко: Как известно, радиационные опыты на человеке запрещены, поэтому влияние радиации во всем мире проверяют именно на животных.
К тому же исследования на животных гораздо удобнее еще и потому, что не надо долго ждать сменяемости поколений. Скажем, если несколько поколений мышей можно наблюдать в течение нескольких лет, то сменяемости поколений людей надо ждать десятилетиями.
Когда мы прибыли в зону отчуждения, там уже работало достаточно генетиков по растениям. А вот генетиков по животным не хватало. Апроксимировать, то есть перенести исследовательские данные по растениям на популяцию млекопитающих, крайне затруднительно, а вот по животным можно.
Когда случилась чернобыльская катастрофа, у меня уже было несколько монографий, богатый опыт и я как раз выпустил книгу по генетике животных, поэтому Украинская академия наук для оценки последствий заражения пригласила именно нас с Татьяной.
Для своих исследований вы выбрали наверняка свиней, поскольку считается, что именно они наиболее близки по строению органов к человеку?
Валерий Глазко: Нет. Мы работали с коровами. Во-первых, они так же, как и человек, малоплодны. А во-вторых, их синтиния генов, то есть порядок расположения генов на хромосомах, очень схожа с человеческой, хотя генетически различий много.
Свинья похожа только по физиологии и по иммунной системе, поскольку она так же, как и человек, всеядна.
По хромосомам же и по организации многих органов и тканей мы совершенно различны.
А у коровы есть потрясающая особенность. За время выпаса она захватывает внутрь до двух килограммов грунта вместе с травой. Поэтому в зоне отчуждения в течение жизненного цикла она получает большое количество радионуклидов.
Коровы-мутанты, это должно быть так же страшно, как и мутанты-люди?
Татьяна Глазко: Нет. Как раз первое свое открытие, которое мы сделали, заключается в том, что все сообщения о чернобыльских мутантах оказались просто сказками.
Псевдосенсацию первыми распространили двое американских ученых, которые также работали в Чернобыльской зоне. Они и сделали вывод, что радиация в миллионы раз ускоряет эволюцию организмов посредством многочисленных мутаций.
Но эти данные не подтвердились. Самое большое потрясение, которое мы испытали после получения первых результатов, состояло как раз в том, что мутаций не оказалось.
Вы вообще не нашли мутаций в генах?
Валерий Глазко: Да, мы не нашли мутаций в генах тех телят, которые начали рождаться в нашем экспериментальном стаде.
Сначала мы очень удивились, но потом подумали, что, может быть, ударная доза первоначально полученной радиации во время взрыва АЭС столь необычно действует, точнее, не действует на некоторых местных буренок. Ведь изначально ферма в Чернобыле была большой, более ста голов. Но когда мы приехали, то в живых нашли только четырех, которые нам и достались на эксперименты. Может, они из всего стада оказались самыми устойчивыми и потому не восприимчивы к радиации, подумалось нам?
Тогда, так сказать, для чистоты эксперимента, нам привезли несколько голов скота из "чистых" регионов. Но когда и они принесли первый приплод, то и у них мутаций также не обнаружилось.
Время показало, что сообщения о чернобыльских мутантах оказались просто сказками.
Но как же получилось, что ваши выводы столь кардинально разошлись с американскими и почему именно американская точка зрения стала доминирующей, произведя фурор?
Валерий Глазко: В Чернобыле работали ученые Чессер и Беккер. Они анализировали частоту мутаций в генах, которые включены в митохондриальную ДНК мышей полевок. Получив потомство из четырех эмбрионов, у трех эмбрионов они обнаружили разные мутации.
Пока не доказано, что у мышей в незараженных регионах отсутствуют такие же мутантные клоны, которые американцы обнаружили в зоне отчуждения Чернобыля, нельзя говорить, что эти мутации вызваны радиационным влиянием.
Вы своим американским коллегам об этом говорили?
Татьяна Глазко: Мы с ними до хрипоты спорили. Чуть ли не до полуночи пытались им объяснять, что если они в трех разных эмбрионах нашли три разные мутации, то при таком мощном мутагенезе вообще никто не выжил бы при такой частоте мутаций, которую они предполагают, как наведенную радиацией.
Так миф о мутациях в Чернобыле произвел фурор, но при этом не перестал быть мифом.
Эту историю я теперь рассказываю своим студентам в Тимирязевской академии, чтобы они все понимали.
А что показали ваши исследования?
Валерий Глазко: Регресс. Не прогресс в процессе ускорившихся мутаций, о котором заявили американцы, а именно регресс до начального состояния, с которого начал с незапамятных времен развиваться данный вид животных.
И вот как оказалось работает этот механизм. Те коровы, которые попали в зараженную зону в зрелом возрасте, сохраняли способность к размножению. А вот уже следующее поколение телок, которые родились в зоне отчуждения, оказались на 50 процентов бесплодны. И с этими нерожденными телятами уходили мутации. А рожденные телята от второй половины коров, которые оказались устойчивыми к радиации, оказывались все более "простыми", если так можно сказать.
То есть говорить о том, что радиация никак не влияет на живой организм, все же неправильно. Радиация влияет, и еще как. Другое дело, что ее влияние не то, к которому нас приучили голливудские триллеры про зомби-мутантов.
Валерий Глазко: Да. Первое, что выяснилось: радиация влияет на воспроизводство. Второе: одни и те же по размеру дозы радиации, полученные одномоментно или же накопленные в течение длительного периода, влияют на организм по-разному. У тех, кто получает радиацию постепенно, клетки умирают, а у тех, кто получил большую радиацию одномоментно, мутации совместимы с жизнью. Радиация лишь ускоряет дефекты, скажем, ускоряет онкологию, но не провоцирует ее напрямую.
Как эти результаты можно объяснить применительно к человеку?
Валерий Глазко: В зараженных зонах уровень IQ у людей снижается. Серьезными работами по этой тематике занимались голландцы. Они проводили вербальные тесты с детьми. И у детей из зараженных зон интеллектуальный уровень оказался значительно ниже, чем у их сверстников из "чистых" территорий.
Значит, россиянам, белорусам и украинцам необходимо более активно внедрять развивающие программы в детских садах для детей на чернобыльских территориях?
Валерий Глазко: Именно так. Хотя оценивать полностью последствия Чернобыля невозможно, пока не накопилось достаточно статистики по рождаемости...
Click to viewТимофей Борисов
Источник