Епископ Захар Вольфович Ай, Как Просто разъясняет суть всех споров
Рубрика «Собеседники Вечности», и в студии ув. Константин Дружкин с актуальнейшим вопросом о рождённом и нерождённом.
«Здравствуйте, уважаемый Виктор.
В истории человечества были эпохи религиозных споров; например, Римская империя пережила период вселенских соборов, в мусульманском мире были свои мало известные нам бури и т. д. Как вам кажется, должны мы сейчас смотреть на эти эпохи как на далёкую от нас экзотику или, наоборот, узнавать своё родное, только в других нарядах?
Для конкретики рассмотрим один небольшой сюжет.
В 381-м году н. э. епископ Григорий из Каппадокии приезжает по церковным делам в Константинополь. В повестке дня - усовершенствование церковного права, изменения в административной иерархии, осуждение разных еретических движений.
Проведя какое-то время в Константинополе, Григорий делится переживаниями в письме на родину: «Всё в городе полно такими людьми: улицы, рынки, площади, перекрестки. Это и торговцы одеждой, и менялы, и продавцы. Ты просишь разменять мелочь, а он философствует перед тобой о рожденном и нерожденном; хочешь узнать цену хлеба, а он отвечает тебе, что Отец больше Сына; интересуешься, готова ли баня, а он говорит, что Сын произошел из ничего. Не знаю, что это за эпидемия безумия»».
Цитату из ув. Св. Григория Нисского, приведённую ув. Константином, я тоже очень люблю и периодически использую. Если верно помню, данное свидетельство великого каппадокийца демонстрирует накал т. н. арианских споров в четвёртом веке.
Если суперкратко и очень грубо (тонкостей я и сам не понимаю), ариане отказывали Христу в божественности и полагали, что Христос, как и всё остальное, был сотворён. С точки зрения нашего, создавшего в итоге современный мир, христианства это обнуляло всю суть великого события: Бог умер за людей. В итоге арианство было осуждено, выдавлено (с огромным трудом, периодически беря над православием верх) за пределы империи и, по некоторым версиям, отчасти повлияло на исламское мировоззрение.
Но, помимо всего прочего, конце IV века это была самая хайповая тема всех столичных пабликов и самый главный тред всех имаджборд. Рассуждать о рождённом и нерождённом на рынках было хуже чем допустимо - рассуждать об этом было престижно и общепринято. В случае с конкретным путешествием Григория все тезисы, которые он выслушивал от константинопольских кассирш и банщиков, являются арианскими. Таким образом, в некотором смысле перевести его пассаж на современный язык можно так:
- Москвичи опять бесятся.
И тут мы, собственно, переходим к сути вопроса: можем ли мы узнать в теологических спорах 1600-летней давности что-то родное и близкое нам.
Ещё как можем.
Ибо если разобрать условную арианскую ересь не как теологическую концепцию, а как практическое движение людей из мяса и костей, то мы увидим следующее.
1) Епископы в четвёртом веке не были в социальном смысле эквивалентны епископам в двадцать первом веке. Наш век, напомню, это век нищепанка - а одно из положений данной эпохи включает «элитизацию традиционных ценностей, включая религию». Поэтому в сегодняшней ув. России только немногие специалисты знают и учитывают, в каком православном братстве вместе с какими випами состоит новый министр. С точки же зрения широких масс - то есть как сверхпопулярных блогеров с телеполитологами, так и их умненьких читателей - это измерение человеческой жизни как бы отсутствует напрочь. Широкие массы самодовольного российского мидл-класса искренне полагают, что религия это для бедных, а значит, и её епископы тоже для бабушек. Элиты их не спешат переубеждать, и, возможно, правильно делают: когда ув. мидл-массы узнают, что верить престижно - они набегут в религию со всей мощью своего самодовольства и амбиций и произведут мегатонны кринжа.
В четвёртом веке всё было иначе. Кринж, неизбежная производная от общеизвестной престижности религии, как раз цвёл. Поэтому епископы IV века эквивалентны одновременно современным епископам, топовым блогерам и лидерам фракций в Госдуме.
Грубо говоря, епископ четвёртого века - это Захар Вольфович Ай, Как Просто.
Поэтому теологическая концепция партии, к которой принадлежали конкретный епископ и его окружение, имела высочайшую ценность в плане места на социальном баобабе и принадлежности к крупным хозяйствующим субъектам («он из александрийских, под ним аграрные магнаты ходят»).
2) Рутинно напомню о вечном вебленовскомизмерении человеческих деяний и демонстраций. Согласно ув. Т. Веблену, людям свойственна состязательность, а по-настоящему состязаться с момента зарождения мало-мальски развитой цивилизации люди могут только штуками нефункциональными и демонстративными. Я уже приводил аналогию: человек, имеющий пять камазов для перевозки гравия, никогда не возбудит столько эмоций, сколько человек, имеющий всего один камаз - но в стразиках и используемый для периодического выгула по городу собственной труппы бразильских мулатов.
Никому под Луной не нужны в примитивно функциональном смысле пляшущие на открытой платформе мулаты в зелёных перьях. Но они сигнализируют о том, что их хозяин Может Себе Позволить, и поэтому ценность их огромна.
Так вот: в условном четвёртом веке ретрансляция христологических споров и цитирование выступлений из кулуаров Вселенского Собора было полной аналогией «демонстративного культпотребления». Массы подражали элитам и косплеили их как умели.
Когда автор этих взволнованных строк был юн и нищ в нищих юных 1990-х, у каждой девочки из хорошей семьи был свой культурный стартерз пак. Как сейчас помню:
- «Сто лет одиночества» Маркеса.
- Кастанеда (весь).
- «Мастер и Маргарита» (это неизлечимо).
- Ви донт нид нау эдьюкейшон / Пипл ар стрейндж / Стэйрвэй ту хэвен (наизусть, знание английского не прилагалось).
- Пение в церковном хоре (иногда) и рок-группе (мастхэв).
- Марк Шагал.
- Спектакли Р. Виктюка.
- Тарковский, Антониони, Бергман и этот новый крутой парень фон Триер.
- Кокетливая экстрасенсорика.
Я наверняка чего-то забыл, но суть понятна. Качественная дева должна была любить всё несреднее и недлябыдла. Поэтому автор этих взволнованных строк неуклонно опознавался всюду как эталонное и дипломированное быдло, говоря «а по-моему, это какая-то болезненная хрень, разврат и чертовщина с [голубыми]» и предлагая объяснить, о чём это, «раз я ничего не понимаю, а вы всё понимаете».
С тех пор пробежало (а также пролетело и проползло) три десятилетия. Многое изменилось, но не суть вебленовщины. Девы и юноши всё так же косплеят весь демонстративный нефункционал, который им продали в качестве престижного потребления. Седые мужи и почтенные матроны тоже.
3) Аналогами христологических споров четвёртого века, как это ни дико, сегодня можно считать следующие вопросы:
- Путин - агент Кремля?!
- Новая Отечественная или договорнячок?!
- Жив ли Пригожин?!
- ЦБ душит рост экономики?!
- Социализм / капитализм
- СССР!
и периодически вспухающие «боевого генерала закрыли штабные» / «никабы: доколе» / «фталаты-вакцины-микропластик».
В чисто академическом смысле особенный интерес представляет, конечно, оформившееся уже движение вагнериан, концепция которых включает довольно отчётливые мессианские элементы - и даже полуверу/полунадежду на то, что когда освободится Фенрир и труба позовёт всех на рагнарёк, то скрытый до времени Е. В. Пригожин появится вновь, сядет одесную Путина и поведёт войска на великую битву, попутно резко подняв социальный статус тех, кто остался верен.
Если я что-нибудь понимаю в принципе сюжетности, то у вагнерианства есть ненулевые перспективы попробовать что-нибудь замутить, тем самым как бы приближая возвращение покойного предпринимателя или, на худой конец, того, на ком почиет его дух. Пользуясь случаем, не могу не заметить, что похожую, только бесконечно более слабую мистерию ставят на своей малой сцене навальнисты.
В практическом же смысле данные вопросы являются отражениями очевидных финансово-властных интересов соответствующих акторов. Уместно вспомнить, что за каждым воплем про ЦБ стоят конкретные миллиардеры и их ручные экономические теологи, а за каждым мобилизационным призывом - конкретные миллиардеры-на-госслужбе и их сеточки.
4) Отдельным феноменом - впрочем, тоже имеющим свой вечный аналог - являются телеграм-инсайдеры.
Поскольку буквально вчера все, кому не удалось увернуться, имели возможность наблюдать типичную драму этого рода, уместно привести её вкратце. Одного из генералов - участников СВО в ходе текущей работы над накопившимися злоупотреблениями арестовали по делу о продаже налево неких металлоконструкций, предназначавшихся для строительства оборонительных укреплений.
По ряду причин у этого конкретного фигуранта в ряде кругов, в том числе в среде телеграм-инсайдеров, хорошая репутация. Поэтому вчера они не только запенились инсайдами о том, что «дело закрывают» и «генерала отпускают домой», но и каким-то фантастическим образом умудрились дать из зала суда дезинформацию о том, что фигуранту изменили меру пресечения на домашний арест и сняли наручники. Чтобы через полчаса-час её опровергнуть и начать - в очень слабо завуалированнойформе - угрожать власти бунтом. Сейчас они инсайдят, что в понедельник генерала всё же отпустят - и если на сей раз так случится, то они испытают цунами величия и начнут повелевать громами и управлять Кремлём.
Рискну дерзко заявить, что это аналог плодившихся периодически пророков. У тех тоже были инсайды с самого верха, в которых удивительным образом сочетались скорые чудесные явления / неизмеримые беды / политико-экономические требования, крайне привлекательные для некоторых социальных страт и хозяйствующих объектов. В связи с чем силовым структурам ряда империй периодически приходилось подавлять натуральные смуты и закрывать переборщивших пророков в темницы.
…Закончить стоит логичным вопросом: почему религиозные споры (по-прежнему в действительности кипящие) сегодня не заводят т. н. широкие массы?
Достоверный ответ требует вдумчивого изучения матчасти, но рабочей версией на старте всегда стоит выбирать самую глупую и обидную. В нашем случае рабочая версия состоит в следующем:
- Религия в своём настоящем смысле есть прерогатива детей (видящих чудесную огромность мира, которую ещё не застит им их собственная личность) и мудрецов (постигших собственную ограниченность и незначительность - что опять-таки позволяет им вновь увидеть чудесную огромность мира).
Между этими двумя полюсами находятся испокон веков миллиарды великих людей, в разной степени офигевающих от собственного величия и рассматривающих всё на свете либо как инструменты для повышения своей субъективной популяционной ценности, либо как препятствия для неё.
В прежние времена религия служила множеству этих великих людей инструментом утверждения, их большой шахматной доской и их удостоверением агента 007 с лицензией на убийство. Какая-нибудь фрау Магда смотрела из своего чепца на фрау Грету и думала «моё благочестие больше твоего, хахахаха сучка крашеная». Епископ Герхард рассматривал необходимость истребить ересь в Эзельштадте как божье дело и отличный способ отжать местные пивоварни. Лавочник Жорж, исполняя псалом вида «окружили меня враги мои», имел в виду конкурентов - и оттого строки царя Давида звучали из него особенно искренне.
Великий и ужасный XX век, проведя авторитету религии целую серию нокаутов, одновременно избавил во многих странах религию от тяжкого бремени тащить на себе всё тщеславие мира.
Это не значит, что религия больше вообще не тащит на себе тщеславие - попробуйте написать в интернет что-нибудь про веру, и к вам набегут такие активисты-эксперты с воспалёнными эго, что вы содрогнётесь. Но число их не то что кратно - на пару порядков меньшее, чем бывало прежде.
Основную же массу тщеславия тащат теперь на себе другие штуки. В этом современность демонстрирует пугающую, но богатую широту выбора. Где-то гремят неумолкающие битвы при Вархаммере, где-то при вакцинах, где-то при половых отношениях, где-то при СССР, где-то при национальных отношениях, где-то при коррупции, где-то при вышивании крестиком.
Но что бы ни вопили миллиарды великих землян друг дружке про вышивание - звучит там по-прежнему вечное как мир:
- Моё величие больше твоего, сучка крашеная.
Виктор Мараховский
«Здравствуйте, уважаемый Виктор.
В истории человечества были эпохи религиозных споров; например, Римская империя пережила период вселенских соборов, в мусульманском мире были свои мало известные нам бури и т. д. Как вам кажется, должны мы сейчас смотреть на эти эпохи как на далёкую от нас экзотику или, наоборот, узнавать своё родное, только в других нарядах?
Для конкретики рассмотрим один небольшой сюжет.
В 381-м году н. э. епископ Григорий из Каппадокии приезжает по церковным делам в Константинополь. В повестке дня - усовершенствование церковного права, изменения в административной иерархии, осуждение разных еретических движений.
Проведя какое-то время в Константинополе, Григорий делится переживаниями в письме на родину: «Всё в городе полно такими людьми: улицы, рынки, площади, перекрестки. Это и торговцы одеждой, и менялы, и продавцы. Ты просишь разменять мелочь, а он философствует перед тобой о рожденном и нерожденном; хочешь узнать цену хлеба, а он отвечает тебе, что Отец больше Сына; интересуешься, готова ли баня, а он говорит, что Сын произошел из ничего. Не знаю, что это за эпидемия безумия»».
Цитату из ув. Св. Григория Нисского, приведённую ув. Константином, я тоже очень люблю и периодически использую. Если верно помню, данное свидетельство великого каппадокийца демонстрирует накал т. н. арианских споров в четвёртом веке.
Если суперкратко и очень грубо (тонкостей я и сам не понимаю), ариане отказывали Христу в божественности и полагали, что Христос, как и всё остальное, был сотворён. С точки зрения нашего, создавшего в итоге современный мир, христианства это обнуляло всю суть великого события: Бог умер за людей. В итоге арианство было осуждено, выдавлено (с огромным трудом, периодически беря над православием верх) за пределы империи и, по некоторым версиям, отчасти повлияло на исламское мировоззрение.
Но, помимо всего прочего, конце IV века это была самая хайповая тема всех столичных пабликов и самый главный тред всех имаджборд. Рассуждать о рождённом и нерождённом на рынках было хуже чем допустимо - рассуждать об этом было престижно и общепринято. В случае с конкретным путешествием Григория все тезисы, которые он выслушивал от константинопольских кассирш и банщиков, являются арианскими. Таким образом, в некотором смысле перевести его пассаж на современный язык можно так:
- Москвичи опять бесятся.
И тут мы, собственно, переходим к сути вопроса: можем ли мы узнать в теологических спорах 1600-летней давности что-то родное и близкое нам.
Ещё как можем.
Ибо если разобрать условную арианскую ересь не как теологическую концепцию, а как практическое движение людей из мяса и костей, то мы увидим следующее.
1) Епископы в четвёртом веке не были в социальном смысле эквивалентны епископам в двадцать первом веке. Наш век, напомню, это век нищепанка - а одно из положений данной эпохи включает «элитизацию традиционных ценностей, включая религию». Поэтому в сегодняшней ув. России только немногие специалисты знают и учитывают, в каком православном братстве вместе с какими випами состоит новый министр. С точки же зрения широких масс - то есть как сверхпопулярных блогеров с телеполитологами, так и их умненьких читателей - это измерение человеческой жизни как бы отсутствует напрочь. Широкие массы самодовольного российского мидл-класса искренне полагают, что религия это для бедных, а значит, и её епископы тоже для бабушек. Элиты их не спешат переубеждать, и, возможно, правильно делают: когда ув. мидл-массы узнают, что верить престижно - они набегут в религию со всей мощью своего самодовольства и амбиций и произведут мегатонны кринжа.
В четвёртом веке всё было иначе. Кринж, неизбежная производная от общеизвестной престижности религии, как раз цвёл. Поэтому епископы IV века эквивалентны одновременно современным епископам, топовым блогерам и лидерам фракций в Госдуме.
Грубо говоря, епископ четвёртого века - это Захар Вольфович Ай, Как Просто.
Поэтому теологическая концепция партии, к которой принадлежали конкретный епископ и его окружение, имела высочайшую ценность в плане места на социальном баобабе и принадлежности к крупным хозяйствующим субъектам («он из александрийских, под ним аграрные магнаты ходят»).
2) Рутинно напомню о вечном вебленовскомизмерении человеческих деяний и демонстраций. Согласно ув. Т. Веблену, людям свойственна состязательность, а по-настоящему состязаться с момента зарождения мало-мальски развитой цивилизации люди могут только штуками нефункциональными и демонстративными. Я уже приводил аналогию: человек, имеющий пять камазов для перевозки гравия, никогда не возбудит столько эмоций, сколько человек, имеющий всего один камаз - но в стразиках и используемый для периодического выгула по городу собственной труппы бразильских мулатов.
Никому под Луной не нужны в примитивно функциональном смысле пляшущие на открытой платформе мулаты в зелёных перьях. Но они сигнализируют о том, что их хозяин Может Себе Позволить, и поэтому ценность их огромна.
Так вот: в условном четвёртом веке ретрансляция христологических споров и цитирование выступлений из кулуаров Вселенского Собора было полной аналогией «демонстративного культпотребления». Массы подражали элитам и косплеили их как умели.
Когда автор этих взволнованных строк был юн и нищ в нищих юных 1990-х, у каждой девочки из хорошей семьи был свой культурный стартерз пак. Как сейчас помню:
- «Сто лет одиночества» Маркеса.
- Кастанеда (весь).
- «Мастер и Маргарита» (это неизлечимо).
- Ви донт нид нау эдьюкейшон / Пипл ар стрейндж / Стэйрвэй ту хэвен (наизусть, знание английского не прилагалось).
- Пение в церковном хоре (иногда) и рок-группе (мастхэв).
- Марк Шагал.
- Спектакли Р. Виктюка.
- Тарковский, Антониони, Бергман и этот новый крутой парень фон Триер.
- Кокетливая экстрасенсорика.
Я наверняка чего-то забыл, но суть понятна. Качественная дева должна была любить всё несреднее и недлябыдла. Поэтому автор этих взволнованных строк неуклонно опознавался всюду как эталонное и дипломированное быдло, говоря «а по-моему, это какая-то болезненная хрень, разврат и чертовщина с [голубыми]» и предлагая объяснить, о чём это, «раз я ничего не понимаю, а вы всё понимаете».
С тех пор пробежало (а также пролетело и проползло) три десятилетия. Многое изменилось, но не суть вебленовщины. Девы и юноши всё так же косплеят весь демонстративный нефункционал, который им продали в качестве престижного потребления. Седые мужи и почтенные матроны тоже.
3) Аналогами христологических споров четвёртого века, как это ни дико, сегодня можно считать следующие вопросы:
- Путин - агент Кремля?!
- Новая Отечественная или договорнячок?!
- Жив ли Пригожин?!
- ЦБ душит рост экономики?!
- Социализм / капитализм
- СССР!
и периодически вспухающие «боевого генерала закрыли штабные» / «никабы: доколе» / «фталаты-вакцины-микропластик».
В чисто академическом смысле особенный интерес представляет, конечно, оформившееся уже движение вагнериан, концепция которых включает довольно отчётливые мессианские элементы - и даже полуверу/полунадежду на то, что когда освободится Фенрир и труба позовёт всех на рагнарёк, то скрытый до времени Е. В. Пригожин появится вновь, сядет одесную Путина и поведёт войска на великую битву, попутно резко подняв социальный статус тех, кто остался верен.
Если я что-нибудь понимаю в принципе сюжетности, то у вагнерианства есть ненулевые перспективы попробовать что-нибудь замутить, тем самым как бы приближая возвращение покойного предпринимателя или, на худой конец, того, на ком почиет его дух. Пользуясь случаем, не могу не заметить, что похожую, только бесконечно более слабую мистерию ставят на своей малой сцене навальнисты.
В практическом же смысле данные вопросы являются отражениями очевидных финансово-властных интересов соответствующих акторов. Уместно вспомнить, что за каждым воплем про ЦБ стоят конкретные миллиардеры и их ручные экономические теологи, а за каждым мобилизационным призывом - конкретные миллиардеры-на-госслужбе и их сеточки.
4) Отдельным феноменом - впрочем, тоже имеющим свой вечный аналог - являются телеграм-инсайдеры.
Поскольку буквально вчера все, кому не удалось увернуться, имели возможность наблюдать типичную драму этого рода, уместно привести её вкратце. Одного из генералов - участников СВО в ходе текущей работы над накопившимися злоупотреблениями арестовали по делу о продаже налево неких металлоконструкций, предназначавшихся для строительства оборонительных укреплений.
По ряду причин у этого конкретного фигуранта в ряде кругов, в том числе в среде телеграм-инсайдеров, хорошая репутация. Поэтому вчера они не только запенились инсайдами о том, что «дело закрывают» и «генерала отпускают домой», но и каким-то фантастическим образом умудрились дать из зала суда дезинформацию о том, что фигуранту изменили меру пресечения на домашний арест и сняли наручники. Чтобы через полчаса-час её опровергнуть и начать - в очень слабо завуалированнойформе - угрожать власти бунтом. Сейчас они инсайдят, что в понедельник генерала всё же отпустят - и если на сей раз так случится, то они испытают цунами величия и начнут повелевать громами и управлять Кремлём.
Рискну дерзко заявить, что это аналог плодившихся периодически пророков. У тех тоже были инсайды с самого верха, в которых удивительным образом сочетались скорые чудесные явления / неизмеримые беды / политико-экономические требования, крайне привлекательные для некоторых социальных страт и хозяйствующих объектов. В связи с чем силовым структурам ряда империй периодически приходилось подавлять натуральные смуты и закрывать переборщивших пророков в темницы.
…Закончить стоит логичным вопросом: почему религиозные споры (по-прежнему в действительности кипящие) сегодня не заводят т. н. широкие массы?
Достоверный ответ требует вдумчивого изучения матчасти, но рабочей версией на старте всегда стоит выбирать самую глупую и обидную. В нашем случае рабочая версия состоит в следующем:
- Религия в своём настоящем смысле есть прерогатива детей (видящих чудесную огромность мира, которую ещё не застит им их собственная личность) и мудрецов (постигших собственную ограниченность и незначительность - что опять-таки позволяет им вновь увидеть чудесную огромность мира).
Между этими двумя полюсами находятся испокон веков миллиарды великих людей, в разной степени офигевающих от собственного величия и рассматривающих всё на свете либо как инструменты для повышения своей субъективной популяционной ценности, либо как препятствия для неё.
В прежние времена религия служила множеству этих великих людей инструментом утверждения, их большой шахматной доской и их удостоверением агента 007 с лицензией на убийство. Какая-нибудь фрау Магда смотрела из своего чепца на фрау Грету и думала «моё благочестие больше твоего, хахахаха сучка крашеная». Епископ Герхард рассматривал необходимость истребить ересь в Эзельштадте как божье дело и отличный способ отжать местные пивоварни. Лавочник Жорж, исполняя псалом вида «окружили меня враги мои», имел в виду конкурентов - и оттого строки царя Давида звучали из него особенно искренне.
Великий и ужасный XX век, проведя авторитету религии целую серию нокаутов, одновременно избавил во многих странах религию от тяжкого бремени тащить на себе всё тщеславие мира.
Это не значит, что религия больше вообще не тащит на себе тщеславие - попробуйте написать в интернет что-нибудь про веру, и к вам набегут такие активисты-эксперты с воспалёнными эго, что вы содрогнётесь. Но число их не то что кратно - на пару порядков меньшее, чем бывало прежде.
Основную же массу тщеславия тащат теперь на себе другие штуки. В этом современность демонстрирует пугающую, но богатую широту выбора. Где-то гремят неумолкающие битвы при Вархаммере, где-то при вакцинах, где-то при половых отношениях, где-то при СССР, где-то при национальных отношениях, где-то при коррупции, где-то при вышивании крестиком.
Но что бы ни вопили миллиарды великих землян друг дружке про вышивание - звучит там по-прежнему вечное как мир:
- Моё величие больше твоего, сучка крашеная.
Виктор Мараховский