Что такое хорошо, и что такое плохо
Потерять ребёнка-- это всегда плохо. По определению. Хорошо это не бывает.
Но дальше, дальше бывает лучше или хуже. А бывает совсем плохо. Да, это я об этом. Или даже может быть скорее об этом. О том, что вне зависимости от того, как и почему умер малыш, то, что он умер-- плохо, ужасно. Но то, что произошло потом-- непростительно. Дополнительная психологическая травма нанесённая родителям была не неизбежна. Её можно и нужно было избежать. Её следовало избежать.
Я считаю, что нам повезло. Не с тем, что сын умер (тут см. пункт 1), а с тем, какой у нас доктор, какой госпиталь, какая мед. команда. И вот, в качестве короткого курса о том как хорошо, как надо вести себя со скорбящими родителями и семьями, предназначенного в первую очередь для медиков громко кричащих на интернетах как родители зазря хай подняли (но заодно и для тех, кто со стороны смотрит и думает, и для тех, кому к сожалению когда-нибудь самим эта информация может понадобиться), вот эти краткие записки о тех, кто нам не сделал хуже. Что, повторяю, самое большее, чего можно ожидать после смерти ребенка.
Самое главное: НАМ НЕ ВРАЛИ. НИ РАЗУ. НИКТО. НИКОГДА.
По-подробнее:
-Уровень медецинского внимания, оказанного мне в течении беременности не оставил места для чувства вины. Я знаю очень много людей, которых гнетёт чувство вины и постоянные мысли о "если бы..."
-С момента когда у/з подтвердил, что сын умер, каждый/ая доктор и медсестра, котрые заходили в комнату, начинали с "примите мои соболезнования" (по-английски "I am so sorry").
-Нам дали комнату в конце коридора, чтобы крики новорожденных было не так слышно. Мелочь, а важно.
-У нас были медсестры, которые видимо прошли спец-подготовку. Они менялись между собой, и даже это помогало-- не надо было объяснять ничего ещё одному новому человеку.
-Мой ведущий доктор пришел к нам в палату рано утром, пока я была в процессе родов (ему сообщили электронно посреди ночи). Кроме человеческого разговора, он ещё сделал дополнительную процедуру, чтобы собрать по-больше информации для паталогии. В результате, эта информация очень помогла.
-Когда сын родился, нас никто не торопил. Нам дали время и место для прощания и для скорби. Тут можно подробно говорить долго, но думаю хватит этого простого утверждения. Держать на руках ребенка первый и последний раз-- никому не пожелаю. Но мои воспоминания о том времени светлые. Тяжелые, но светлые. Благодаря этим людям.
-Mногое, из того что выше-- специфика возможностей/порядков в этой стране (США). А вот этот пункт относится прямо и непосредственно к любой ситуации всегда и везде-- показания вскрытия. Ещё в процессе родов говорили с ведущим врачом о вскрытии. Он сказал, что паталогоанатом в госпитале очень хорошая и очень тщательная. Из-за этого заключение будет недели только через 4, извините пожайлуста. Я не шучу-- он извинился, за то, что долго ждать. Но, сказал, будет всеобъемлющее. Спустя 4 недели и 3 дня он же мне по телефону изложил краткое содержание заключения. Ещё две недели спустя я была у него на приёме, где, кроме прочего, забрала и просмотрела копию заключения. Когда у меня возник вопрос, доктор сказал, что этот вопрос у него уже тоже возникал, и он пошел (ага, ногами!) к паталоаганатому, и обсудил с ней лично. Дело тут не только и даже не столько в том, что такое обращение сильно облегчило нам решение рискнуть на последующую беременность, и даже не в том, что во многом из-за закючений вскрытия мы знали, за чем следить в этой самой последующей беременности (и что возможно именно поэтому наш младший сын выжил). Дело тут в том, что мы не должны были добывать этот документ правдами и неправдами. Мы не получили дополнительных ран в борьбе за правду. Нас считали людьми, с нами обращались, как с людьми.
Меня сильно удручает, что, видимо, некоторым врачам не очевидна необходимость и незаменимость такого поведения.
Господа Эскулапы! Вы же по идее в медицину шли, чтобы людям помогать. Вот они, эти люди-- родители мальчика Миши. Им очевидно не помогли. Им мозги пудрили. Им плохо. Им, к сожалению, хуже, чем могло бы быть. Ну и чего же вы пишите дружные записи на тему "наших бьют"? Почему вам не очевидно, что кроме хороших врачей, бывают ещё и плохие? Почему у вас цеховая солидарность побеждает человеческое сострадание?
Две последние мысли. Во-первых, я знаю, к сожалению, много родителей, потерявших детей, в разных странах мира и при разных обстоятельствах. Знаю и таких, у которых родился вроде совсем здоровый, средних размеров ребенок, а через 20 минут начали сказываться проблемы. Такие проблемы, что эта девочка средних размеров очень скоро оказалась самым больным ребенком в реанимации ведущего детского госпиталя одного из крупных городских центров страны. Через 6 дней она умерла. Её родители скорбят, как и многие из нас. Но как и мы, они о своих докторах не могут сказать ничего плохого. Наоборот, только хорошее. Потому, что и им тоже никогда и никто не вешал лапшу на уши. Каждый анализ был им объяснён, каждое вмешательство обсуждалось с ними. Как и решение о том, что никакие вмешательства не помогают. Это далеко не единственный пример, но это пример людей, которые стали мне близкими друзьями, поэтому я и считаю себя в праве делиться.
А во-вторых, оказывается, что всё это-- не единичные примеры. Исследования показывают, что (в тех странах, где такие иски-- в порядке вещей) врачей, которые не прячут свои ошибки, а честно говорят с пациентами или их семьями и признают эти самые ошибки, и за них извиняются, так вот таких вот врачей реже судят. Потому что, оказывается, люди в общем и целом понимают, что риск есть в любой ситуации, и хотят не гарантии, а человеческого отношения. Ровно того, о чём просят родители мальчика Миши.
Но дальше, дальше бывает лучше или хуже. А бывает совсем плохо. Да, это я об этом. Или даже может быть скорее об этом. О том, что вне зависимости от того, как и почему умер малыш, то, что он умер-- плохо, ужасно. Но то, что произошло потом-- непростительно. Дополнительная психологическая травма нанесённая родителям была не неизбежна. Её можно и нужно было избежать. Её следовало избежать.
Я считаю, что нам повезло. Не с тем, что сын умер (тут см. пункт 1), а с тем, какой у нас доктор, какой госпиталь, какая мед. команда. И вот, в качестве короткого курса о том как хорошо, как надо вести себя со скорбящими родителями и семьями, предназначенного в первую очередь для медиков громко кричащих на интернетах как родители зазря хай подняли (но заодно и для тех, кто со стороны смотрит и думает, и для тех, кому к сожалению когда-нибудь самим эта информация может понадобиться), вот эти краткие записки о тех, кто нам не сделал хуже. Что, повторяю, самое большее, чего можно ожидать после смерти ребенка.
Самое главное: НАМ НЕ ВРАЛИ. НИ РАЗУ. НИКТО. НИКОГДА.
По-подробнее:
-Уровень медецинского внимания, оказанного мне в течении беременности не оставил места для чувства вины. Я знаю очень много людей, которых гнетёт чувство вины и постоянные мысли о "если бы..."
-С момента когда у/з подтвердил, что сын умер, каждый/ая доктор и медсестра, котрые заходили в комнату, начинали с "примите мои соболезнования" (по-английски "I am so sorry").
-Нам дали комнату в конце коридора, чтобы крики новорожденных было не так слышно. Мелочь, а важно.
-У нас были медсестры, которые видимо прошли спец-подготовку. Они менялись между собой, и даже это помогало-- не надо было объяснять ничего ещё одному новому человеку.
-Мой ведущий доктор пришел к нам в палату рано утром, пока я была в процессе родов (ему сообщили электронно посреди ночи). Кроме человеческого разговора, он ещё сделал дополнительную процедуру, чтобы собрать по-больше информации для паталогии. В результате, эта информация очень помогла.
-Когда сын родился, нас никто не торопил. Нам дали время и место для прощания и для скорби. Тут можно подробно говорить долго, но думаю хватит этого простого утверждения. Держать на руках ребенка первый и последний раз-- никому не пожелаю. Но мои воспоминания о том времени светлые. Тяжелые, но светлые. Благодаря этим людям.
-Mногое, из того что выше-- специфика возможностей/порядков в этой стране (США). А вот этот пункт относится прямо и непосредственно к любой ситуации всегда и везде-- показания вскрытия. Ещё в процессе родов говорили с ведущим врачом о вскрытии. Он сказал, что паталогоанатом в госпитале очень хорошая и очень тщательная. Из-за этого заключение будет недели только через 4, извините пожайлуста. Я не шучу-- он извинился, за то, что долго ждать. Но, сказал, будет всеобъемлющее. Спустя 4 недели и 3 дня он же мне по телефону изложил краткое содержание заключения. Ещё две недели спустя я была у него на приёме, где, кроме прочего, забрала и просмотрела копию заключения. Когда у меня возник вопрос, доктор сказал, что этот вопрос у него уже тоже возникал, и он пошел (ага, ногами!) к паталоаганатому, и обсудил с ней лично. Дело тут не только и даже не столько в том, что такое обращение сильно облегчило нам решение рискнуть на последующую беременность, и даже не в том, что во многом из-за закючений вскрытия мы знали, за чем следить в этой самой последующей беременности (и что возможно именно поэтому наш младший сын выжил). Дело тут в том, что мы не должны были добывать этот документ правдами и неправдами. Мы не получили дополнительных ран в борьбе за правду. Нас считали людьми, с нами обращались, как с людьми.
Меня сильно удручает, что, видимо, некоторым врачам не очевидна необходимость и незаменимость такого поведения.
Господа Эскулапы! Вы же по идее в медицину шли, чтобы людям помогать. Вот они, эти люди-- родители мальчика Миши. Им очевидно не помогли. Им мозги пудрили. Им плохо. Им, к сожалению, хуже, чем могло бы быть. Ну и чего же вы пишите дружные записи на тему "наших бьют"? Почему вам не очевидно, что кроме хороших врачей, бывают ещё и плохие? Почему у вас цеховая солидарность побеждает человеческое сострадание?
Две последние мысли. Во-первых, я знаю, к сожалению, много родителей, потерявших детей, в разных странах мира и при разных обстоятельствах. Знаю и таких, у которых родился вроде совсем здоровый, средних размеров ребенок, а через 20 минут начали сказываться проблемы. Такие проблемы, что эта девочка средних размеров очень скоро оказалась самым больным ребенком в реанимации ведущего детского госпиталя одного из крупных городских центров страны. Через 6 дней она умерла. Её родители скорбят, как и многие из нас. Но как и мы, они о своих докторах не могут сказать ничего плохого. Наоборот, только хорошее. Потому, что и им тоже никогда и никто не вешал лапшу на уши. Каждый анализ был им объяснён, каждое вмешательство обсуждалось с ними. Как и решение о том, что никакие вмешательства не помогают. Это далеко не единственный пример, но это пример людей, которые стали мне близкими друзьями, поэтому я и считаю себя в праве делиться.
А во-вторых, оказывается, что всё это-- не единичные примеры. Исследования показывают, что (в тех странах, где такие иски-- в порядке вещей) врачей, которые не прячут свои ошибки, а честно говорят с пациентами или их семьями и признают эти самые ошибки, и за них извиняются, так вот таких вот врачей реже судят. Потому что, оказывается, люди в общем и целом понимают, что риск есть в любой ситуации, и хотят не гарантии, а человеческого отношения. Ровно того, о чём просят родители мальчика Миши.