пост всего
Когда понимаешь, что забываешь все важные мысли, главное - не сосредотачиваться на этом и не начинать рефлексировать процесс забывания; лучше не следовать по этому ложному пути, а возвращаться к реальности.
У меня снова не получается посмотреть последние четыре серии четвёртого сезона "доктора кто", меня поглощают дела. Но этот сериал - единственное, что приносит мне радость от проведённого времени. У них там в четвёртом сезоне есть несколько совершенно бесподобных серий, я под впечатлением от них ходила два дня, а это о многом говорит. Правда, есть и побочный эффект - насмотревшись на инопланетные расы, существующие в постоянном контакте с ничего не подозревающими землянами, я с лёгкостью принимаю рассказы о том, что это инопланетяне в шлемах изображены в барельефах всех древних народов и это для них/ими устроены рисунки в долине Наска. Почему, кстати, с ними за два тысячелетия ничего не случилось? Надо почитать, из чего о
И повторю свой вопрос - почему древние тексты нужно понимать только метафорически? Я никогда этого не понимала. Это же древний текст, жизнь простая, если не сказать скудная. Какие такие явления им нужно было маскировать под пятиглавыми псами или горящими колесницами? Учитывая подробность описаний.
В ненависти, антипатии признаваться ничуть не проще, чем в любви. И для того, и для другого нужны мужество и смирение. Ещё один вопрос, который всегда волновал меня - почему стыдно признаваться в любви? Почему признание, вольное или невольное, делает нас такими уязвимыми? И почему полученное признание навешивает такие тяжёлые цепи на нас? Меня пугает, например, быть объектом чьей-то фантазии. Не только в смысле романтическом, в бытовом общении меня тоже вгоняет в дрожь факт, что люди говорят обо мне, когда меня нет рядом. Не столько потому, что я боюсь, скажем, клеветы, осуждения, а потому, что это делает меня более реальной для меня же самой. Ведь из постоянного субъекта я вдруг оказываюсь объектом. Нормально всех вокруг воспринимать объектами; спасительно, что встать на их место субъекта невозможно.
Моя староста пишет, что пишет как Джойс, а я, в общем, разделяю это мнение и почему-то завидую. Потому что люблю Джойса, и люблю традиции, связи и наследственность. Я слишком эгоистична, чтобы писать как Джойс: я хочу, чтобы люди понимали меня, что я имею в виду, поэтому я стремлюсь отточить каждое предложение, и очень, очень расстраиваюсь, когда не умею подобрать нужных слов. Я сосредоточена на себе, но ничего не создаю, кроме собственного бытия. Как искусствоведу, культурологу, мне в общем-то просто нужно найти область, которая будет похожа на меня, и писать о ней; получится бесконечный психоанализ, и в конечном счёте неважно, как это будет написано. Ведь писать в принципе можно только о том, что тебя волнует, во всём ты видишь то, что знаешь: свои страхи, свои желания, свои мечты.
У меня снова не получается посмотреть последние четыре серии четвёртого сезона "доктора кто", меня поглощают дела. Но этот сериал - единственное, что приносит мне радость от проведённого времени. У них там в четвёртом сезоне есть несколько совершенно бесподобных серий, я под впечатлением от них ходила два дня, а это о многом говорит. Правда, есть и побочный эффект - насмотревшись на инопланетные расы, существующие в постоянном контакте с ничего не подозревающими землянами, я с лёгкостью принимаю рассказы о том, что это инопланетяне в шлемах изображены в барельефах всех древних народов и это для них/ими устроены рисунки в долине Наска. Почему, кстати, с ними за два тысячелетия ничего не случилось? Надо почитать, из чего о
И повторю свой вопрос - почему древние тексты нужно понимать только метафорически? Я никогда этого не понимала. Это же древний текст, жизнь простая, если не сказать скудная. Какие такие явления им нужно было маскировать под пятиглавыми псами или горящими колесницами? Учитывая подробность описаний.
В ненависти, антипатии признаваться ничуть не проще, чем в любви. И для того, и для другого нужны мужество и смирение. Ещё один вопрос, который всегда волновал меня - почему стыдно признаваться в любви? Почему признание, вольное или невольное, делает нас такими уязвимыми? И почему полученное признание навешивает такие тяжёлые цепи на нас? Меня пугает, например, быть объектом чьей-то фантазии. Не только в смысле романтическом, в бытовом общении меня тоже вгоняет в дрожь факт, что люди говорят обо мне, когда меня нет рядом. Не столько потому, что я боюсь, скажем, клеветы, осуждения, а потому, что это делает меня более реальной для меня же самой. Ведь из постоянного субъекта я вдруг оказываюсь объектом. Нормально всех вокруг воспринимать объектами; спасительно, что встать на их место субъекта невозможно.
Моя староста пишет, что пишет как Джойс, а я, в общем, разделяю это мнение и почему-то завидую. Потому что люблю Джойса, и люблю традиции, связи и наследственность. Я слишком эгоистична, чтобы писать как Джойс: я хочу, чтобы люди понимали меня, что я имею в виду, поэтому я стремлюсь отточить каждое предложение, и очень, очень расстраиваюсь, когда не умею подобрать нужных слов. Я сосредоточена на себе, но ничего не создаю, кроме собственного бытия. Как искусствоведу, культурологу, мне в общем-то просто нужно найти область, которая будет похожа на меня, и писать о ней; получится бесконечный психоанализ, и в конечном счёте неважно, как это будет написано. Ведь писать в принципе можно только о том, что тебя волнует, во всём ты видишь то, что знаешь: свои страхи, свои желания, свои мечты.