про обучение и воспитание
«Кюнце погубил не одно поколение, - говорил он в спорах на эту тему с мамой (позже Антон узнал, что этот Кюнце - изобретатель парт с ячейками для чернильниц и откидными крышками, которые с грохотом Антон открывал девять лет; такие парты он увидел потом в чеховской гимназии в Таганроге). Мама не соглашалась, потому что без парты и правильного держания ручки, конец которой смотрел бы точно в плечо, нельзя выработать хороший почерк. Её учили чистописанию ещё старые гимназические учителя; такого идеального почерка Антон не видел больше никогда.Бабка рассказывала, что когда она приносила деду завтрак (в трёх салфетках: шерстяной и льняной - чтоб не остыл, и белой накрахмаленной, сверху), то нельзя было понять, перерыв или урок - во время занятий у деда сидели кто где хотел - на подоконниках, на полу, некоторые при решении задач предпочитали бродить по классу, как на популярной картине передвижника Богданова-Бельского «Устный счёт».»
«Географии и естествознанию дед обучал не в классе, а на прогулках в лесу: лучше поступал только какой-то Платон, занимавшийся со своими древними греками в апельсиновой «роще. Дед учил определять высоту деревьев, а когда задирали головы, пользуясь случаем, рассказывал, на какой высоте стоят облака перистые (cirrus) и на какой - перисто-кучевые (cirro-cumulus), чем оперенье малиновки отличается от оперенья иволги, какие и где у них гнёзда, учил распознавать их голоса, кстати сообщая, что кукушка кукует, не раскрывая клюва. Рассказывал, как исландцы добывают гагачий пух. Этот пух - подстилка в гнезде гаги. Они её вынимают, заодно забирают и яйца. Птица опять устилает своим пухом гнездо и снова несёт яйца. Всё забирают во второй раз - из десятка гнёзд можно собрать до полутора фунтов пуха. Но в третий раз уже не берут - за это дед исландцев очень хвалил, Антон не понимал, почему. В доколумбовой Америке не было пчёл - их завезли европейские поселенцы; слона нельзя было застрелить из ненарезного ружья - только из винтовки, с её изобретеньем для гигантов настали плохие времена; число особей мушек во всяком их рое над озером Виктория превышает «число людей на земном шаре, а таких роёв там сотни; яйцо страуса можно разбить только каким-нибудь орудием, но это делают, как ни странно, не обезьяны, а грифы, которые берут в когти камень и бросают с высоты на это яйцо; из страусиного яйца можно сделать омлет на дюжину едоков (очень хотелось отведать), и странно, что не додумались этих птиц разводить (их разводят, дед, их разводят в Америке на фермах, и в середине 90-х годов страусов там было уже 10 миллионов); удар перепончатой двупалой ноги страуса так силён, что может убить льва, и львы это знают. Про львов интересных историй было много.»
«Для сообщения сведений дед пользовался всяким случаем - даже когда делал Антону замечанья.- Опять! Слушай ухом, а не брюхом - ты не саранча.Антон удивлённо вскидывался.- У неё органы слуха расположены на брюшке.»
«Если рядом оказывался кто-нибудь, Антон начинал ёрзать на стуле.- Я предупреждал, - говорил дед. - Для ребёнка столько сидеть - противоестественно. Что, храпесидии устали?Храпесидиями в семинарии назывались ягодицы. Было для этого ещё одно слово, даже лучше первого: афедрон.Наказаний у деда было два: не буду гладить тебя по головке и - не поцелую на ночь. Второе было самое тяжёлое; когда дед его однажды применил, Антон до полуночи рыдал.»
«Географии и естествознанию дед обучал не в классе, а на прогулках в лесу: лучше поступал только какой-то Платон, занимавшийся со своими древними греками в апельсиновой «роще. Дед учил определять высоту деревьев, а когда задирали головы, пользуясь случаем, рассказывал, на какой высоте стоят облака перистые (cirrus) и на какой - перисто-кучевые (cirro-cumulus), чем оперенье малиновки отличается от оперенья иволги, какие и где у них гнёзда, учил распознавать их голоса, кстати сообщая, что кукушка кукует, не раскрывая клюва. Рассказывал, как исландцы добывают гагачий пух. Этот пух - подстилка в гнезде гаги. Они её вынимают, заодно забирают и яйца. Птица опять устилает своим пухом гнездо и снова несёт яйца. Всё забирают во второй раз - из десятка гнёзд можно собрать до полутора фунтов пуха. Но в третий раз уже не берут - за это дед исландцев очень хвалил, Антон не понимал, почему. В доколумбовой Америке не было пчёл - их завезли европейские поселенцы; слона нельзя было застрелить из ненарезного ружья - только из винтовки, с её изобретеньем для гигантов настали плохие времена; число особей мушек во всяком их рое над озером Виктория превышает «число людей на земном шаре, а таких роёв там сотни; яйцо страуса можно разбить только каким-нибудь орудием, но это делают, как ни странно, не обезьяны, а грифы, которые берут в когти камень и бросают с высоты на это яйцо; из страусиного яйца можно сделать омлет на дюжину едоков (очень хотелось отведать), и странно, что не додумались этих птиц разводить (их разводят, дед, их разводят в Америке на фермах, и в середине 90-х годов страусов там было уже 10 миллионов); удар перепончатой двупалой ноги страуса так силён, что может убить льва, и львы это знают. Про львов интересных историй было много.»
«Для сообщения сведений дед пользовался всяким случаем - даже когда делал Антону замечанья.- Опять! Слушай ухом, а не брюхом - ты не саранча.Антон удивлённо вскидывался.- У неё органы слуха расположены на брюшке.»
«Если рядом оказывался кто-нибудь, Антон начинал ёрзать на стуле.- Я предупреждал, - говорил дед. - Для ребёнка столько сидеть - противоестественно. Что, храпесидии устали?Храпесидиями в семинарии назывались ягодицы. Было для этого ещё одно слово, даже лучше первого: афедрон.Наказаний у деда было два: не буду гладить тебя по головке и - не поцелую на ночь. Второе было самое тяжёлое; когда дед его однажды применил, Антон до полуночи рыдал.»