осеннее
То, что вчера творилось вокруг и в душе - мое самое любимое время и состояние. Мягкая осень с ее неслышными шагами по листьям, вкрадчивая и ласковая, блаженно-теплая, залитая до краев светом, золотым сиянием, разноцветием красок, пряным пьянящим коктейлем запахов.
Такое простое счастье - все еще носить одежду с коротким рукавом (ему на смену придет другое недолгое счастье с легким бунтарским привкусом - ходить нараспашку).
Вспоминаю, что в детстве, когда не слишком успешно занималась рисованием, больше всего любила рисовать пейзажи - осенние. Очевидно, чувствуя свою беспомощность достойно передать форму изображаемого, с кайфом отыгрывалась на многообразии цветов и оттенков - от брутально черно-зеленого оттенка хвои, нежно-салатного, воздушного, полупрозрачного - в оттенках полей с живыми всходами - к стыдливо-лимонному, канареечному, откровенно золотому, безрассудно-рыжему и к совершенно разнузданным, восторженным краскам закатного солнца, багрянца, зарева.
Редкая искрящаяся радость зимнего солнца, детская безмятежность или ленивая нега летнего дня и даже выстраданное, долгожданное теплое дыхание весны - все это можно пробежать вскользь, почти не замечая, просмотреть в суете. Теплом осени упиваешься. От него пьянеешь, от последнего солнечного тепла, осенней щедрости, которую ни с чем не перепутаешь. То, что это продлится наверняка недолго, делает ощущения острее. Ловишь каждый день, как паутинки, летящие по ветру, читаешь прогнозы и не слишком им веришь, надеешься на лучшее, но готов к тому, что вот-вот осень может исчерпать свой прощальный лимит тепла.
Но это не становится поводом для сожалений, осень цельна и самодостаточна. Лишь бы теперь все это впитать и сохранить, не расплескать и не растратить, как неприкосновенный запас на скупое и промозглое зимнее время.
Такое простое счастье - все еще носить одежду с коротким рукавом (ему на смену придет другое недолгое счастье с легким бунтарским привкусом - ходить нараспашку).
Вспоминаю, что в детстве, когда не слишком успешно занималась рисованием, больше всего любила рисовать пейзажи - осенние. Очевидно, чувствуя свою беспомощность достойно передать форму изображаемого, с кайфом отыгрывалась на многообразии цветов и оттенков - от брутально черно-зеленого оттенка хвои, нежно-салатного, воздушного, полупрозрачного - в оттенках полей с живыми всходами - к стыдливо-лимонному, канареечному, откровенно золотому, безрассудно-рыжему и к совершенно разнузданным, восторженным краскам закатного солнца, багрянца, зарева.
Редкая искрящаяся радость зимнего солнца, детская безмятежность или ленивая нега летнего дня и даже выстраданное, долгожданное теплое дыхание весны - все это можно пробежать вскользь, почти не замечая, просмотреть в суете. Теплом осени упиваешься. От него пьянеешь, от последнего солнечного тепла, осенней щедрости, которую ни с чем не перепутаешь. То, что это продлится наверняка недолго, делает ощущения острее. Ловишь каждый день, как паутинки, летящие по ветру, читаешь прогнозы и не слишком им веришь, надеешься на лучшее, но готов к тому, что вот-вот осень может исчерпать свой прощальный лимит тепла.
Но это не становится поводом для сожалений, осень цельна и самодостаточна. Лишь бы теперь все это впитать и сохранить, не расплескать и не растратить, как неприкосновенный запас на скупое и промозглое зимнее время.