Вулкан Ст Хеленс
Как давние жители тихоокеанского северо-запада, мы избалованы цветами и красотами, и каждое лето начинается чесание репы на тему: а куда бы поехать посмотреть на альпийские луга? Конечно, есть вулкан Рейньир, но в этом году там снежно, лето позднее, все отстает на 2-3 недели. И народу там дико много, поэотму надо ехать в будни, а дел много. И вообще скоро отпуск, до него надо бы поработать...
А тут мы собрались к друзьям в Портленд, и вспомнили, что на обратном пути будем ехать мимо вулкана Ст Хеленс. Крюк примерно на час туда - час обратно, друзья наши тоже эти места любят, а в силу позднего сезона там должно быть бурное цветение. И это была очень правильная мысль!
Забавно, что на Ст Хеленс никогда не знаешь, конкретно какие цветы в этом году будут доминировать. Если заехать на самый верх, к обсерватории имени рейнджера Джонстона, то попадаешь на склоны, перепаханные взрывом 1980-го года до скального основания, а потом присыпанные пеплами. В распадках эти склоны потихоньку зарастают кустами - ольхой и ивой, а на склонах - горная тундра с бедными почвами, и с диким количеством не так, так этак существующих многолетних цветов. Был год, когда главным цветком был люпин, их там растет два вида.
Это большой, кустовой люпин.
А это маленький стелющийся.
А вот тут я нашла стелющийся люпин редкого розового цвета, обычно он голубовато-сине-фиолетовый.
В другой год везде цвели куртины медвежьего языка, он же пенстемон. Эти цветы вроде как в основном растут в Новом Свете, но как будто бы есть вид и на Кольском. Но я его там не помню, просто совсем. Пенстемонов тут несколько, вот два основных с Ст Хеленс.
А главным в этом году оказался огонь прерий, она же индейская рисовальная кисточка, или кастиллея. Цвета он бывает самого разного, в том числе - зеленого, но чаще всего розового, оранжевого, алого и пурпурного. На Ст Хеленс - это алый "вырви глаз", и в этот раз его было необыкновенно много.
Эти поля необыкновенно хороши, трудно перестать снимать.
Погода была холодная и облачная, и это было хорошо - ходить по открытому бывает очень жарко, а тут наоборот был задубон. Мы обычно выходим из обсерватории и идем дальше по хребту Джонстона к хребту Гарри, а потом на него забираемся, около 7 км в один конец, с пилежкой вниз-вверх. Каждый раз выходя из обсерватории я вспоминаю рейджера Джонстона - мужику не повезло, он оказался дежурным по вулкану как раз, когда рвануло. Собственно, что рванет, было известно за месяц, и всех по маскимуму эвакуировали. Но в то время был нужен личный присмотр за оборудованием. И все, что успел по рации передать Джонстон в соседний город Ванкувер было: "Ванкувер, это оно!" (Vancouver, that's it!). Никаких следов его не нашли, взрывом унесло верхний километр горы, и удар этого всего пришелся с точностью на хребет, где был рейнджер.
А теперь на хребте музей и обсерватория, из которой можно разглядывать взорваный кратер. В момент нашего похода весь верх горы был в облаках, и так из них и не вылез, так что гора казалась совсем приплюснутой.
Но кратер был виден - грязные и пропыленные снежники, бесконечные осыпухи, а внутри растущий новый конус.
Но хребет, по которому мы шли, был гораздо интереснее. Во-первых - цветочки.
Во вторых - множество "земляных белок" т.е. сусликов.
И вообще тропа, уходящая вдаль, острые вершины, скалы и грозное небо.
А наверху - виды на озеро Духов, по которому до сих пор плавают бревна после взрыва 42-х летней давности. Ветром их болтает из конца в конец, сейчас в основном все скучены в северном конце.
За вулканом следят со всех сторон, это станция на хребте Гарри.
Как раз по хребту Гарри проходила граница облаков, мы сидели на солнышке, а потом пошли обратно в пасмурное небо к обсерватории.
И снова цветочки без конца.
Среди них вовсю цветут тигровые лилии
И все это было ужасно хорошо, именно то, что нужно.
И любимые друзья, с которыми так хорошо походили накануне, посидели за столом, и тут снова побыли вместе! Надо нам не лениться, а ездить, несмотря на дела...
А тут мы собрались к друзьям в Портленд, и вспомнили, что на обратном пути будем ехать мимо вулкана Ст Хеленс. Крюк примерно на час туда - час обратно, друзья наши тоже эти места любят, а в силу позднего сезона там должно быть бурное цветение. И это была очень правильная мысль!
Забавно, что на Ст Хеленс никогда не знаешь, конкретно какие цветы в этом году будут доминировать. Если заехать на самый верх, к обсерватории имени рейнджера Джонстона, то попадаешь на склоны, перепаханные взрывом 1980-го года до скального основания, а потом присыпанные пеплами. В распадках эти склоны потихоньку зарастают кустами - ольхой и ивой, а на склонах - горная тундра с бедными почвами, и с диким количеством не так, так этак существующих многолетних цветов. Был год, когда главным цветком был люпин, их там растет два вида.
Это большой, кустовой люпин.
А это маленький стелющийся.
А вот тут я нашла стелющийся люпин редкого розового цвета, обычно он голубовато-сине-фиолетовый.
В другой год везде цвели куртины медвежьего языка, он же пенстемон. Эти цветы вроде как в основном растут в Новом Свете, но как будто бы есть вид и на Кольском. Но я его там не помню, просто совсем. Пенстемонов тут несколько, вот два основных с Ст Хеленс.
А главным в этом году оказался огонь прерий, она же индейская рисовальная кисточка, или кастиллея. Цвета он бывает самого разного, в том числе - зеленого, но чаще всего розового, оранжевого, алого и пурпурного. На Ст Хеленс - это алый "вырви глаз", и в этот раз его было необыкновенно много.
Эти поля необыкновенно хороши, трудно перестать снимать.
Погода была холодная и облачная, и это было хорошо - ходить по открытому бывает очень жарко, а тут наоборот был задубон. Мы обычно выходим из обсерватории и идем дальше по хребту Джонстона к хребту Гарри, а потом на него забираемся, около 7 км в один конец, с пилежкой вниз-вверх. Каждый раз выходя из обсерватории я вспоминаю рейджера Джонстона - мужику не повезло, он оказался дежурным по вулкану как раз, когда рвануло. Собственно, что рванет, было известно за месяц, и всех по маскимуму эвакуировали. Но в то время был нужен личный присмотр за оборудованием. И все, что успел по рации передать Джонстон в соседний город Ванкувер было: "Ванкувер, это оно!" (Vancouver, that's it!). Никаких следов его не нашли, взрывом унесло верхний километр горы, и удар этого всего пришелся с точностью на хребет, где был рейнджер.
А теперь на хребте музей и обсерватория, из которой можно разглядывать взорваный кратер. В момент нашего похода весь верх горы был в облаках, и так из них и не вылез, так что гора казалась совсем приплюснутой.
Но кратер был виден - грязные и пропыленные снежники, бесконечные осыпухи, а внутри растущий новый конус.
Но хребет, по которому мы шли, был гораздо интереснее. Во-первых - цветочки.
Во вторых - множество "земляных белок" т.е. сусликов.
И вообще тропа, уходящая вдаль, острые вершины, скалы и грозное небо.
А наверху - виды на озеро Духов, по которому до сих пор плавают бревна после взрыва 42-х летней давности. Ветром их болтает из конца в конец, сейчас в основном все скучены в северном конце.
За вулканом следят со всех сторон, это станция на хребте Гарри.
Как раз по хребту Гарри проходила граница облаков, мы сидели на солнышке, а потом пошли обратно в пасмурное небо к обсерватории.
И снова цветочки без конца.
Среди них вовсю цветут тигровые лилии
И все это было ужасно хорошо, именно то, что нужно.
И любимые друзья, с которыми так хорошо походили накануне, посидели за столом, и тут снова побыли вместе! Надо нам не лениться, а ездить, несмотря на дела...