Размышления о гомеопатии
Намедни пришли долгожданные известия о признании гомеопатии лженаукой, долгожданные потому, что некоторое время назад кампанию открыли американцы, а мы сейчас совместно и повсеместно ищем точки соприкосновения. Ну вот нашлась очередная.
С прискорбием вынуждена признать, что живу на свете и радую окружающих только благодаря этой самой гомеопатии.
Моя мама, которой в начале войны было семь лет, летом 1941 года была эвакуирована из Москвы вместе с детским садом. Что уж там были за места такие волшебные, науке неизвестно, но многие дети заболели малярией. И не только дети, в первый год войны этой болезни было так много, что возникли устойчивые слухи о немецком следе. Был он или не было его, мы уже не узнаем, документы о подобных диверсиях в норме имеют гриф "После прочтения сжечь".
Болезнь коварна тем, что у неё длительный скрытый период. У мамы она обнаружилась уже зимой в Челябинске. Лекарств в то время едва на раненых хватало, люди заваривали почки сирени, полагая, что раз они горькие, то могут заменить дефицитную хину. У моей бабушки были некоторые возможности: хотя она называла своё пребывание в Челябинске эвакуацией, в действительности она была в командировке, являясь представителем Госплана. Дело в том, что вместе с Украиной страна потеряла большую часть производства цветных металлов, а на Южном Урале были старые заброшенные выработки. Вот для исследования потенциальных возможностей этих выработок её и послали. Работёнка была непыльной: моталась она себе в товарняках и на чём ещё придётся по покинутым посёлкам, спускалась в давно закрытые шахты в древних клетях для породы. Ну не одна, конечно, а в компании местных мужиков, которые упорно не понимали её отказа пить спирт после очередного удачного спуска. Это у них было такое народное средство, чтобы унять дрожь в коленках.
Но чего-чего, а недостатка в деньгах или продуктах бабушка не испытывала, и платили, и снабжали наравне с местными сотрудниками. Даже организовали прямое переливание крови для мамы, когда стало очевидно, что она загибается от чёртовой малярии. Только не помогло, мама высохла, перестала ходить и вообще было видно, что исход близок. Для бабушки, пережившей в конце лета 1941 года выкидыш после поездки в кузове грузовика по просёлочной дороге, такое состояние единственной дочери было концом света.
И вот тут пришло спасение в виде известия о пребывании в городе видного гомеопата по фамилии Жаке. Он вообще-то был настолько широко известен в узких кругах, что прежде к нему было не пробиться, но в связи со сложностями военного времени растерял клиентуру и не возражал против участия в судьбе моей мамы. Его постиг успех: после прощупывания торчащей из живота печени с бормотанием, что её "посадили", составления загадочных схем и изготовления не менее загадочных шариков случилось чудо - ребёнок стал поправляться буквально на глазах.
Я понимаю, что люди науки сейчас скажут: французу повезло, дескать, пришло время побороть болезнь, тут он и подоспел со своим плацебо. Но вот почему-то другие опрованные методы не подоспели, и это факт, который упрямая вещь. Кстати, сей добрый доктор, как и его коллеги, всю дорогу жил только на деньги пациентов, не влезая в государственный карман.
Наверное, он был до того везучим, что всегда поспевал точно к началу естественного выздоровления.
С прискорбием вынуждена признать, что живу на свете и радую окружающих только благодаря этой самой гомеопатии.
Моя мама, которой в начале войны было семь лет, летом 1941 года была эвакуирована из Москвы вместе с детским садом. Что уж там были за места такие волшебные, науке неизвестно, но многие дети заболели малярией. И не только дети, в первый год войны этой болезни было так много, что возникли устойчивые слухи о немецком следе. Был он или не было его, мы уже не узнаем, документы о подобных диверсиях в норме имеют гриф "После прочтения сжечь".
Болезнь коварна тем, что у неё длительный скрытый период. У мамы она обнаружилась уже зимой в Челябинске. Лекарств в то время едва на раненых хватало, люди заваривали почки сирени, полагая, что раз они горькие, то могут заменить дефицитную хину. У моей бабушки были некоторые возможности: хотя она называла своё пребывание в Челябинске эвакуацией, в действительности она была в командировке, являясь представителем Госплана. Дело в том, что вместе с Украиной страна потеряла большую часть производства цветных металлов, а на Южном Урале были старые заброшенные выработки. Вот для исследования потенциальных возможностей этих выработок её и послали. Работёнка была непыльной: моталась она себе в товарняках и на чём ещё придётся по покинутым посёлкам, спускалась в давно закрытые шахты в древних клетях для породы. Ну не одна, конечно, а в компании местных мужиков, которые упорно не понимали её отказа пить спирт после очередного удачного спуска. Это у них было такое народное средство, чтобы унять дрожь в коленках.
Но чего-чего, а недостатка в деньгах или продуктах бабушка не испытывала, и платили, и снабжали наравне с местными сотрудниками. Даже организовали прямое переливание крови для мамы, когда стало очевидно, что она загибается от чёртовой малярии. Только не помогло, мама высохла, перестала ходить и вообще было видно, что исход близок. Для бабушки, пережившей в конце лета 1941 года выкидыш после поездки в кузове грузовика по просёлочной дороге, такое состояние единственной дочери было концом света.
И вот тут пришло спасение в виде известия о пребывании в городе видного гомеопата по фамилии Жаке. Он вообще-то был настолько широко известен в узких кругах, что прежде к нему было не пробиться, но в связи со сложностями военного времени растерял клиентуру и не возражал против участия в судьбе моей мамы. Его постиг успех: после прощупывания торчащей из живота печени с бормотанием, что её "посадили", составления загадочных схем и изготовления не менее загадочных шариков случилось чудо - ребёнок стал поправляться буквально на глазах.
Я понимаю, что люди науки сейчас скажут: французу повезло, дескать, пришло время побороть болезнь, тут он и подоспел со своим плацебо. Но вот почему-то другие опрованные методы не подоспели, и это факт, который упрямая вещь. Кстати, сей добрый доктор, как и его коллеги, всю дорогу жил только на деньги пациентов, не влезая в государственный карман.
Наверное, он был до того везучим, что всегда поспевал точно к началу естественного выздоровления.