Вселенская катастрофа (рассказ)
Новость из утренней газеты повергла Суркова в ужас. В статье писали о том, что планета Земля обречена на гибель. Мысль эта настолько поразила Суркова, что он тотчас же поделился ею со своей женой:
- Представь, дорогая, - через пять миллиардов лет Солнце угаснет, и жизнь на Земле прекратится. Перед тем как остыть, Солнце взорвется и сожжет дотла нашу планету. Всё человечество сгорит на одном страшном костре. И это научный факт. Вот газета, они точно знают, что всему придет конец. Всё будет уничтожено, вода испарится, расплавятся горы, а затем Земля остынет и станет одной каменной глыбой, окруженной полной темнотой. Погибнут все люди, исчезнут все научные достижения и духовные свершения, все великие произведения человеческого разума в одно мгновение превратятся в ничто. И ничего поделать нельзя. Мы все - обречены!
Жена выслушала Суркова, зная, что он еще не раз будет повторяться, мусолить одну и ту же тему, еще и еще раз возвращаясь к ней, но только в других выражениях. Спорить с Сурковым было бесполезно, но не обращать внимания нельзя, поэтому женщина сделала заинтересованный вид и ответила:
- А что, если люди переселятся на другие планеты, Вселенная ведь большая, может, где-то и отыщется пригодное для нас место.
Сурков взбодрился:
- Хорошая идея, нужно человечеству тотчас этим заняться, ведь время уходит, нужно загодя приготовиться к этому ужасному событию. А вдруг во Вселенной для нас не найдется места, что же тогда?
Сурков снова загрустил. Он представил себе, как раскаленное Солнце поглощает нашу планету. Сурков принялся ходить по кухне и причитать: «Не может этого быть. Как это страшно - знать, что всему этому придет конец. Не будет больше зеленой травы, ручья, деревьев, голубого неба, лошадей, не будет собак, кошек и других животных. Но самое страшное в том, что не будет больше человека! Значит, исчезнут его мысли, исчезнут мысли всех людей, живших раньше, исчезнет сама мысль вообще. Это - Вселенская Катастрофа». Последние два слова Сурков произнес с большой буквы. «Я этого не переживу», - сказал он напоследок, и слезы выступили на его глазах. Жена Суркова знала, что ее муж - сверхчувствителен, и в такой момент его можно спасти только вкусной едой. Она усадила его за стол и хорошо накормила. А затем попыталась успокоить:
- Может, тебе не следует так уж реагировать на это событие. Оно ведь не завтра произойдет, и даже не через год, и даже не через тысячу лет, а через пять миллиардов лет. Как по мне, то и миллион лет - целая вечность, а миллиард лет - так это невероятное время с точки зрения нашей короткой жизни, так что, может, ты зря так убиваешься. Времени у человечества полно. И в будущем, которое невозможно себе представить, может наступить момент, когда такие планеты, как наша, будут выходить, из под конвейера как банки сардин.
Сурков был сыт, и поэтому никакой особой реакции слова жены у него не вызвали. Он продолжил рассуждать вслух:
- Дело в том, что я глубоко чувствую эту ситуацию, воспринимаю ее как собственную беду. Я проникаюсь катастрофой, которая произойдет. Меня беспокоит судьба человечества. Я боюсь, что будет утрачено самое важное. Не будет больше музыки Моцарта, не будет стихов Пушкина, не будет картин Пикассо, и никто больше не прочтет Шекспира и Данте. Мы потеряем человека, угаснет сознание, феномен чудесный и неповторимый, а с утратой его - исчезнет всё. Мы утратим улыбки и слезы. Я это понимаю. Вот почему мне так грустно и больно. Но я не сдаюсь, я буду бороться!
Так закончил Сурков свою очередную тираду. Чувствовалось, что он полон решимости спасти мир. Сурков определил для себя, что отныне его миссия - говорить с людьми о грозящей им Вселенской Катастрофе. Первыми, кому он позвонил, были его родители. Они его выслушали и согласились с тем, что проблема перед человечеством стоит серьезная, а поэтому тратить время нельзя. Разговором с ними Сурков остался доволен. В тот же день он встретился со своими друзьями и поделился с ними опасениями касательно будущего Земли. Друзья Суркова были людьми прагматического толка и поэтому подобных страхов не разделяли. «Мы не доживем до этого, поэтому и волноваться нечего. А вот цены на продукты растут ежедневно - вот это проблема, а Солнце - его на наш век хватит, так что лучше занялся бы ты, Сурков, чем-то полезным, написал бы, например, письмо властям, как цены на еду уменьшить - и смотри, была бы польза, и немалая», - так отвечали Суркову его друзья.
Сурков эти слова воспринял как дельный совет и воодушевился. «Раз не понимают, значит, я опередил свое время», - подумал он. А мысль о том, что к спасению мира следует привлечь государство, была верной, и Сурков направился в местный «белый дом». Он зашел к начальнику отдела по чрезвычайным ситуациям и почти час, с пеной у рта, доказывал ему необходимость принятия комплексных мер по спасению Земли. Тот выслушал его внимательно, обещал помочь и выпроводил Суркова за дверь. «Сумасшедший», - подумал начальник, облегченно вздохнув.
А Сурков тем временем чувствовал себя удовлетворенным проделанной работой. Ему казалось, что первые шаги к спасению человечества были верны. Сурков решил продолжить начатое дело. Он вернулся домой, составил план на завтрашний день, поужинал и со спокойной совестью лег спать.
Но утром планы Суркова резко изменились. После посещения уборной он почувствовал боль в заднице и понял, что обострился его геморрой. Выбора не было - нужно показать свой зад специалисту. Спасение планеты пришлось на время отложить. Сурков направился в поликлинику. Хирург внимательно выслушал Суркова, а затем попросил его снять штаны. Осмотр подтвердил опасения - геморрой Суркова разыгрался не на шутку. Боль в заднице была такой сильной, что казалось, будто из нее всё время вытаскивают металлическую щетку. От боли Сурков покрылся липким холодным потом. Ему стало дурно. Врач открыл окно и усадил Суркова на кушетку. Разрывающая боль в прямой кишке была единственным чувством, которое испытывал Сурков. Вскоре он немного пришел в себя. Хирург писал ему назначение. Сурков посмотрел на доктора, как верующий на Папу Римского. Но для хирурга это было обычной работой, поэтому он, как ни в чем не бывало, стал вдруг рассуждать о совершенно посторонних вещах:
- Я вот вчера прочел газетную статью, и она меня очень поразила - оказывается, наукой доказано, что через пять миллиардов лет Солнце угаснет, но перед этим оно полностью уничтожит нашу планету. Представляете, всё исчезнет в один миг. Будет Вселенская Катастрофа - я как подумаю об этом, мне становится не по себе. А вам?
Сурков, которого продолжала мучить сильная боль, с ненавистью взглянул на хирурга и пробормотал:
- Плевал я на это, вот у меня в заднице - настоящая проблема, и она для меня теперь важнее, чем все ваши Вселенские Катастрофы. Так что пишите мне рецепт, чтобы я быстрее начал спасать свой зад.
- Представь, дорогая, - через пять миллиардов лет Солнце угаснет, и жизнь на Земле прекратится. Перед тем как остыть, Солнце взорвется и сожжет дотла нашу планету. Всё человечество сгорит на одном страшном костре. И это научный факт. Вот газета, они точно знают, что всему придет конец. Всё будет уничтожено, вода испарится, расплавятся горы, а затем Земля остынет и станет одной каменной глыбой, окруженной полной темнотой. Погибнут все люди, исчезнут все научные достижения и духовные свершения, все великие произведения человеческого разума в одно мгновение превратятся в ничто. И ничего поделать нельзя. Мы все - обречены!
Жена выслушала Суркова, зная, что он еще не раз будет повторяться, мусолить одну и ту же тему, еще и еще раз возвращаясь к ней, но только в других выражениях. Спорить с Сурковым было бесполезно, но не обращать внимания нельзя, поэтому женщина сделала заинтересованный вид и ответила:
- А что, если люди переселятся на другие планеты, Вселенная ведь большая, может, где-то и отыщется пригодное для нас место.
Сурков взбодрился:
- Хорошая идея, нужно человечеству тотчас этим заняться, ведь время уходит, нужно загодя приготовиться к этому ужасному событию. А вдруг во Вселенной для нас не найдется места, что же тогда?
Сурков снова загрустил. Он представил себе, как раскаленное Солнце поглощает нашу планету. Сурков принялся ходить по кухне и причитать: «Не может этого быть. Как это страшно - знать, что всему этому придет конец. Не будет больше зеленой травы, ручья, деревьев, голубого неба, лошадей, не будет собак, кошек и других животных. Но самое страшное в том, что не будет больше человека! Значит, исчезнут его мысли, исчезнут мысли всех людей, живших раньше, исчезнет сама мысль вообще. Это - Вселенская Катастрофа». Последние два слова Сурков произнес с большой буквы. «Я этого не переживу», - сказал он напоследок, и слезы выступили на его глазах. Жена Суркова знала, что ее муж - сверхчувствителен, и в такой момент его можно спасти только вкусной едой. Она усадила его за стол и хорошо накормила. А затем попыталась успокоить:
- Может, тебе не следует так уж реагировать на это событие. Оно ведь не завтра произойдет, и даже не через год, и даже не через тысячу лет, а через пять миллиардов лет. Как по мне, то и миллион лет - целая вечность, а миллиард лет - так это невероятное время с точки зрения нашей короткой жизни, так что, может, ты зря так убиваешься. Времени у человечества полно. И в будущем, которое невозможно себе представить, может наступить момент, когда такие планеты, как наша, будут выходить, из под конвейера как банки сардин.
Сурков был сыт, и поэтому никакой особой реакции слова жены у него не вызвали. Он продолжил рассуждать вслух:
- Дело в том, что я глубоко чувствую эту ситуацию, воспринимаю ее как собственную беду. Я проникаюсь катастрофой, которая произойдет. Меня беспокоит судьба человечества. Я боюсь, что будет утрачено самое важное. Не будет больше музыки Моцарта, не будет стихов Пушкина, не будет картин Пикассо, и никто больше не прочтет Шекспира и Данте. Мы потеряем человека, угаснет сознание, феномен чудесный и неповторимый, а с утратой его - исчезнет всё. Мы утратим улыбки и слезы. Я это понимаю. Вот почему мне так грустно и больно. Но я не сдаюсь, я буду бороться!
Так закончил Сурков свою очередную тираду. Чувствовалось, что он полон решимости спасти мир. Сурков определил для себя, что отныне его миссия - говорить с людьми о грозящей им Вселенской Катастрофе. Первыми, кому он позвонил, были его родители. Они его выслушали и согласились с тем, что проблема перед человечеством стоит серьезная, а поэтому тратить время нельзя. Разговором с ними Сурков остался доволен. В тот же день он встретился со своими друзьями и поделился с ними опасениями касательно будущего Земли. Друзья Суркова были людьми прагматического толка и поэтому подобных страхов не разделяли. «Мы не доживем до этого, поэтому и волноваться нечего. А вот цены на продукты растут ежедневно - вот это проблема, а Солнце - его на наш век хватит, так что лучше занялся бы ты, Сурков, чем-то полезным, написал бы, например, письмо властям, как цены на еду уменьшить - и смотри, была бы польза, и немалая», - так отвечали Суркову его друзья.
Сурков эти слова воспринял как дельный совет и воодушевился. «Раз не понимают, значит, я опередил свое время», - подумал он. А мысль о том, что к спасению мира следует привлечь государство, была верной, и Сурков направился в местный «белый дом». Он зашел к начальнику отдела по чрезвычайным ситуациям и почти час, с пеной у рта, доказывал ему необходимость принятия комплексных мер по спасению Земли. Тот выслушал его внимательно, обещал помочь и выпроводил Суркова за дверь. «Сумасшедший», - подумал начальник, облегченно вздохнув.
А Сурков тем временем чувствовал себя удовлетворенным проделанной работой. Ему казалось, что первые шаги к спасению человечества были верны. Сурков решил продолжить начатое дело. Он вернулся домой, составил план на завтрашний день, поужинал и со спокойной совестью лег спать.
Но утром планы Суркова резко изменились. После посещения уборной он почувствовал боль в заднице и понял, что обострился его геморрой. Выбора не было - нужно показать свой зад специалисту. Спасение планеты пришлось на время отложить. Сурков направился в поликлинику. Хирург внимательно выслушал Суркова, а затем попросил его снять штаны. Осмотр подтвердил опасения - геморрой Суркова разыгрался не на шутку. Боль в заднице была такой сильной, что казалось, будто из нее всё время вытаскивают металлическую щетку. От боли Сурков покрылся липким холодным потом. Ему стало дурно. Врач открыл окно и усадил Суркова на кушетку. Разрывающая боль в прямой кишке была единственным чувством, которое испытывал Сурков. Вскоре он немного пришел в себя. Хирург писал ему назначение. Сурков посмотрел на доктора, как верующий на Папу Римского. Но для хирурга это было обычной работой, поэтому он, как ни в чем не бывало, стал вдруг рассуждать о совершенно посторонних вещах:
- Я вот вчера прочел газетную статью, и она меня очень поразила - оказывается, наукой доказано, что через пять миллиардов лет Солнце угаснет, но перед этим оно полностью уничтожит нашу планету. Представляете, всё исчезнет в один миг. Будет Вселенская Катастрофа - я как подумаю об этом, мне становится не по себе. А вам?
Сурков, которого продолжала мучить сильная боль, с ненавистью взглянул на хирурга и пробормотал:
- Плевал я на это, вот у меня в заднице - настоящая проблема, и она для меня теперь важнее, чем все ваши Вселенские Катастрофы. Так что пишите мне рецепт, чтобы я быстрее начал спасать свой зад.