Об Элене и Леоне
Как я уже рассказывал, первое занятие французским состоялось 13 декабря.
Второе занятие совпало с Днем рождения Элены, и мы почему-то подарили ей мягкую лошадь. Позже я узнал, что ее папа румын, а мама француженка. Румын во Франции часто называют цыганами, так что наша лошадь могла показаться неприятным намеком. Глупый был все-таки подарок. Но Элена приняла его мужественно и с улыбкой.
Накануне Нового года она испекла шарлотку и принесла бутылку шампанского. Держа пластиковый стаканчик, Элена рассказывала о своей жизни в России. До сих пор помню грустную историю с поездом Москва - Санкт-Петербург. Элена приехала на вокзал за пять минут до отправления поезда, но в России, как оказалось, поезда уходят раньше времени. Элена хотела заскочить в последний вагон, но кондуктор - "хозяин своего вагона" - не захотел ее впустить, и когда поезд тронулся, кондуктор сделал вот так - и Элена помахала ручкой, чтобы показать, что он сделал.
К Новому году я уже был в нее влюблен.
Меня очаровала ее непосредственность. Поскольку Элена плохо знала русский, то, когда ей надо было объяснить слово "cible", она на бумажной доске рисовала маркером "мишень", а когда требовалось объяснить слово "nombril", показывала на собственный пупочек.
Во время занятий ее пальто (или дубленка, в зависимости от погоды) висело рядом с моей курткой, и поскольку Элена всегда сильно душилась, я возвращался домой в облачке ее парфюма. Дома запах рассеивался, и утром по дороге в университет я был лишен удовольствия дышать ее духами и туманами.
В марте Элена вернулась во Францию, и ее заменил Леон, проходивший стажировку на Российских железных дорогах.
Во Франции в это время как раз шла президентская гонка, и Леон увлекательно рассказывал о политике. Он рисовал на доске полукруг и делил его на неравные доли, обозначавшие удельный вес французских партий. Накануне выборов он и Люси пригласили нас в колледж, чтобы вместе провести "la soiree presidentielle" ("президентскую вечеринку"). Во Франции в ночь выборов принято бодрствовать до утра. Но это были ужасные выборы. На следующий день бледный Леон объяснял мне, что победили правые и ультраправые (на этих словах кисть Леона из вертикального положения отклонилась по часовой стрелке сначала на 30 градусов, а потом на 60). Леон достал из кармана листок, на которой были выписаны результаты основных кандидатов с точностью до сотых долей процента. Ширак и Ле Пен вышли во второй тур, а Леон болел за Жоспена.
Второе занятие совпало с Днем рождения Элены, и мы почему-то подарили ей мягкую лошадь. Позже я узнал, что ее папа румын, а мама француженка. Румын во Франции часто называют цыганами, так что наша лошадь могла показаться неприятным намеком. Глупый был все-таки подарок. Но Элена приняла его мужественно и с улыбкой.
Накануне Нового года она испекла шарлотку и принесла бутылку шампанского. Держа пластиковый стаканчик, Элена рассказывала о своей жизни в России. До сих пор помню грустную историю с поездом Москва - Санкт-Петербург. Элена приехала на вокзал за пять минут до отправления поезда, но в России, как оказалось, поезда уходят раньше времени. Элена хотела заскочить в последний вагон, но кондуктор - "хозяин своего вагона" - не захотел ее впустить, и когда поезд тронулся, кондуктор сделал вот так - и Элена помахала ручкой, чтобы показать, что он сделал.
К Новому году я уже был в нее влюблен.
Меня очаровала ее непосредственность. Поскольку Элена плохо знала русский, то, когда ей надо было объяснить слово "cible", она на бумажной доске рисовала маркером "мишень", а когда требовалось объяснить слово "nombril", показывала на собственный пупочек.
Во время занятий ее пальто (или дубленка, в зависимости от погоды) висело рядом с моей курткой, и поскольку Элена всегда сильно душилась, я возвращался домой в облачке ее парфюма. Дома запах рассеивался, и утром по дороге в университет я был лишен удовольствия дышать ее духами и туманами.
В марте Элена вернулась во Францию, и ее заменил Леон, проходивший стажировку на Российских железных дорогах.
Во Франции в это время как раз шла президентская гонка, и Леон увлекательно рассказывал о политике. Он рисовал на доске полукруг и делил его на неравные доли, обозначавшие удельный вес французских партий. Накануне выборов он и Люси пригласили нас в колледж, чтобы вместе провести "la soiree presidentielle" ("президентскую вечеринку"). Во Франции в ночь выборов принято бодрствовать до утра. Но это были ужасные выборы. На следующий день бледный Леон объяснял мне, что победили правые и ультраправые (на этих словах кисть Леона из вертикального положения отклонилась по часовой стрелке сначала на 30 градусов, а потом на 60). Леон достал из кармана листок, на которой были выписаны результаты основных кандидатов с точностью до сотых долей процента. Ширак и Ле Пен вышли во второй тур, а Леон болел за Жоспена.