Патрик О’Мара книга «Русское дворянство времен Александра I».
до 1917 единой русской нации не было,
были несколько сословий (европеизированные дворяне, крестьяне итд) которые отличались между собой примерно как русские и поляки
у них было разным все - разный язык, разная еда, разная одежда. они ходили в разные школы. пели разные песни .читали разные книжки
СССР произвел русский нацбилдин и создал русскую нацию (национально-патриотическая мифология ,корпус национальных героев, национальный праздник 9 мая и ты ды).
Далее пост тг Толкователь
.
Начал читать книгу историка из Оксфордского университета и одного из лучших славистов Патрика О’Мара «Русское дворянство времен Александра I».
.
С самого начала О’Мара показывает читателю, что высшее и даже среднее начальство в начале XIX века было фактически «иностранцем в России», не имея ничего общего с управляемой ими массой даже в языке.
Языком их общения был французский и немецкий. Немецкая династия Голштейн-Готторпов (т.н. «Романовых») сама с трудом говорила на русском.
Некоторые выдержки из его книги по поводу языка начальства.
«Примерно 33% российского офицерского корпуса 1812 года говорили на французском, 25% на немецком и всего 0,8% на английском.
.
Подробная информация о публичных лекциях, прочитанных профессорами Московского университета в 1804/05 учебном году, представленная в биографии А.Кошелева, учившегося там в 1821 году, свидетельствует о том, что французский и немецкий были основными языками обучения. Лекции по ранней европейской истории, истории английского народа, арифметике и торговле читались на немецком языке; по естествознанию, химии и философии - на французском языке.
.
Как утверждал Дубровин вслед за Карамзиным, дворянская элита могла говорить, но с трудом писала по-русски.
Даже там, где предпринимались попытки преподавать русский язык дома, результаты были, мягко говоря, неоднозначными.
В своих мемуарах И.Раевский вспоминает своё детское образование, отмечая, что «мы не только о русской истории, но и о русском языке имели довольно смутное понятие», поскольку его учитель «заставлял нас учить наизусть своего сочинения грамматику, которой мы не понимали, и, конечно, не могли и двух слов написать на русском правильно».
.
Когда будущий военный генерал-губернатор Москвы Д.Голицын произносил речь на московских губернских дворянских выборах 1822 года, он сначала написал её, как и другие свои речи, «на французском языке, поскольку русским владел недостаточно, а затем ему их переводили на русский и он учил текст почти наизусть».
.
А.Воронцов (1741-1805), канцлер с 1802 по 1804 го, заметил в 1805 году, что Россия была «единственной страной, где изучение родного языка высмеивается, а всё, что связано с Отечеством, чуждо нынешнему поколению».
.
Частично проблема заключалась в том, что многие частные школы-интернаты (пансионы) принадлежали иностранцам, для мальчиков - обычно немцам, а для девочек - француженкам.
Пансионом, где учился И.Раевский, владел и управлял Антуан де Курнан, большинство предметов преподавалось на французском языке.
Раевский вспоминает, что «разговоры по-русски не то, чтобы запрещались, но, как непонятные для большинства начальства, считались насмешкой на их счёт и безнравственными разговорами, с намерением скрыть то, что говорилось, от пансионской цензуры».
.
По словам выпускника Дворянского пансиона при Московском университете, от учеников там также ожидали, что они будут разговаривать только на французском или немецком языке: более того, их штрафовали за то, что они разговаривали друг с другом по-русски
.
В то же время владение русскими дворянами французским языком вызывало восхищение у наблюдателей.
Носитель языка (или, по крайней мере, его женевского варианта) Дюмон был очень впечатлен аутентичностью разговорного французского у русских.
Он описывает званый обед у графа Строганова, на котором присутствовали также другие члены Негласного комитета Александра I, Новосильцев, Чарторыйский и Кочубей, а также несколько дам, в том числе юная графиня Строганова и её мать, княгиня Голицына, обе так хорошо говорили по-французски, что «кажется, будто бы находишься в парижском салоне».
.
Французский романист Проспер Мериме (1803-1870), опубликовавший два перевода произведений Пушкина, «Пиковая дама» и «Гусар», предположил, что писатель думал по-французски, потому что его русская речь очень сходна с французской».
.
https://t.me/tolk_tolk/16519