Стеклянный зверинец Теннесси Уильямса
Это пьеса-воспоминание одного из героев. Уже одним этим задан, с позволения сказать, модус субъективности, по определению отрицающий то, что принято понимать под действительностью или реальностью.
Это пьеса, которой Уильямс впервые декларировал создание нового театра, театра "пластического", где действие разворачивается в сознании.
Кратко изложенная концепция пластического театра предваряет "Стеклянный зверинец" и воплощена автором в дальнейших пьесах. Уильямс исходит из того, что "пластический театр", как он его определил, должен прийти на смену "выдохшемуся" реалистическому. Таким образом, этот театр и пьесы, которые можно к нему отнести, изначально не задуманы как отражающие реальность. Более того, грубый мир объективной реальности отрицается, потому что в реальности Лора -- калека, а мать ее смешна. А в другом мире, мире воображения, мире мечты Лору романтически зовут Blue Roses (в действительности это прозвище обращается вовсе не романтичным плевритом), Аманда окружена поклонниками, блещет остроумием, изысканна и утонченна, Том проживает собственные, а не киноприключения...
По-моему, все в этих пьесах лежит на поверхности -- переживания героев, их неумение найти свое место в жизни, их крайняя чувствительность, ностальгия по утраченному счастью... Центральный образ -- стеклянный зверинец -- тоже совершенно прозрачен, простите за каламбур: это собрание красивых бесполезных и хрупких фигурок, среди которых в любимцах у Лоры -- вымерший чудак единорог. Лора -- именно такой единорог: нервная, тонко чувствующая девушка, не способная ни к чему практическому и вообще не от мира сего. Ее "неотмирность", нетипичность подчеркивается всячески: здесь и кимоно, и стул из слоновой кости, и прозвище, ведь таких роз в природе нет.
Что можно обсудить в связи с пьесой, как мне кажется, или по крайней мере стоит отметить, так это ее намеренную литературность и кинематографичность -- эффект, возникающий за счет использования экрана и надписей. Последние идут как комментарий (часто иронический) к происходящему на сцене. Например, сцена, в которой Том объявляет измаявшейся матери о том, что пригласил в дом молодого человека, сопровождается надписью "Благовещение". Или вспоминается сцена "Ou sont les neiges". Надписи словно разбивают текст и действие-текст на главки и не дают нам забыть, что все, что мы видим, показано сквозь призму восприятия одного из героев. Однако некоторые ремарки все-таки слишком литературны (в плохом смысле этого слова) и не могут быть воспроизведены на сцене, то есть идут вразрез с основной идеей автора (в малейших деталях продумывавшего за режиссера, светотехника и звукооформителя свет, цвет и музыкальные темы) и с учетом этого несколько смешны (не говоря уже об их высокопарности). Я имею в виду, например, ремарку "He shakes a little noise-maker or rattle as if to express the tiny spasm of man in contrast to the sustained power and dignity of the Almighty" (в переводе -- "...он потрясает небольшой трещоткой или погремушкой, как бы
изображая мелкую дрожь человека в виду утвержденной силы и величия Всемогущего"). Сам автор возражает на это так: "The straight realistic play /.../ with its characters that speak exactly as its audience speaks /.../ has the same virtue of the photographic likeness" ("Пьеса незамысловато реалистичная, /.../ с персонажами, которые разговаривают в точности, как разговаривает публика, /.../ имеет то же достоинство, что и фотография".). К тому же, "memory takes a lot of poetic license" ("Память требует поэтической вольности").
А на свете и звуке следует остановиться отдельно, поскольку это, собственно, те самые пластические элементы, которые для Уильямса были значимы не менее, чем слова. Музыка, определенное освещение, экран, вообще визуальный ряд призваны создавать атмосферу и вызывать у зрителей-читателей эмоции. Снопы света выхватывают то одного, то другого персонажа или участок сцены, а все остальное погружено во мрак. Тем самым Уильямс хочет отобразить свойство человеческой памяти сохранять лишь отдельные фрагменты из всей картины и подчеркнуть тот или иной смысловой акцент. Так, свет, падающий на Лору, должен быть кристально чистым, как свет на портретах святых. Если говорить о звуке в пьесе, то на всем ее протяжении вновь и вновь повторяется мелодия "Стеклянный зверинец". О ней автор сообщает нам, что она передает неизбывную скорбь существования. Добавить опять же нечего.
Завершается пьеса тем, что Том бежит из дома-царства грез к реальности, а мать и дочь остаются любоваться стеклянным зверинцем.
Ну что тут скажешь... Мне лично категорически не хватает в Уильямсе идейности или интеллектуальности, если угодно)
Это пьеса, которой Уильямс впервые декларировал создание нового театра, театра "пластического", где действие разворачивается в сознании.
Кратко изложенная концепция пластического театра предваряет "Стеклянный зверинец" и воплощена автором в дальнейших пьесах. Уильямс исходит из того, что "пластический театр", как он его определил, должен прийти на смену "выдохшемуся" реалистическому. Таким образом, этот театр и пьесы, которые можно к нему отнести, изначально не задуманы как отражающие реальность. Более того, грубый мир объективной реальности отрицается, потому что в реальности Лора -- калека, а мать ее смешна. А в другом мире, мире воображения, мире мечты Лору романтически зовут Blue Roses (в действительности это прозвище обращается вовсе не романтичным плевритом), Аманда окружена поклонниками, блещет остроумием, изысканна и утонченна, Том проживает собственные, а не киноприключения...
По-моему, все в этих пьесах лежит на поверхности -- переживания героев, их неумение найти свое место в жизни, их крайняя чувствительность, ностальгия по утраченному счастью... Центральный образ -- стеклянный зверинец -- тоже совершенно прозрачен, простите за каламбур: это собрание красивых бесполезных и хрупких фигурок, среди которых в любимцах у Лоры -- вымерший чудак единорог. Лора -- именно такой единорог: нервная, тонко чувствующая девушка, не способная ни к чему практическому и вообще не от мира сего. Ее "неотмирность", нетипичность подчеркивается всячески: здесь и кимоно, и стул из слоновой кости, и прозвище, ведь таких роз в природе нет.
Что можно обсудить в связи с пьесой, как мне кажется, или по крайней мере стоит отметить, так это ее намеренную литературность и кинематографичность -- эффект, возникающий за счет использования экрана и надписей. Последние идут как комментарий (часто иронический) к происходящему на сцене. Например, сцена, в которой Том объявляет измаявшейся матери о том, что пригласил в дом молодого человека, сопровождается надписью "Благовещение". Или вспоминается сцена "Ou sont les neiges". Надписи словно разбивают текст и действие-текст на главки и не дают нам забыть, что все, что мы видим, показано сквозь призму восприятия одного из героев. Однако некоторые ремарки все-таки слишком литературны (в плохом смысле этого слова) и не могут быть воспроизведены на сцене, то есть идут вразрез с основной идеей автора (в малейших деталях продумывавшего за режиссера, светотехника и звукооформителя свет, цвет и музыкальные темы) и с учетом этого несколько смешны (не говоря уже об их высокопарности). Я имею в виду, например, ремарку "He shakes a little noise-maker or rattle as if to express the tiny spasm of man in contrast to the sustained power and dignity of the Almighty" (в переводе -- "...он потрясает небольшой трещоткой или погремушкой, как бы
изображая мелкую дрожь человека в виду утвержденной силы и величия Всемогущего"). Сам автор возражает на это так: "The straight realistic play /.../ with its characters that speak exactly as its audience speaks /.../ has the same virtue of the photographic likeness" ("Пьеса незамысловато реалистичная, /.../ с персонажами, которые разговаривают в точности, как разговаривает публика, /.../ имеет то же достоинство, что и фотография".). К тому же, "memory takes a lot of poetic license" ("Память требует поэтической вольности").
А на свете и звуке следует остановиться отдельно, поскольку это, собственно, те самые пластические элементы, которые для Уильямса были значимы не менее, чем слова. Музыка, определенное освещение, экран, вообще визуальный ряд призваны создавать атмосферу и вызывать у зрителей-читателей эмоции. Снопы света выхватывают то одного, то другого персонажа или участок сцены, а все остальное погружено во мрак. Тем самым Уильямс хочет отобразить свойство человеческой памяти сохранять лишь отдельные фрагменты из всей картины и подчеркнуть тот или иной смысловой акцент. Так, свет, падающий на Лору, должен быть кристально чистым, как свет на портретах святых. Если говорить о звуке в пьесе, то на всем ее протяжении вновь и вновь повторяется мелодия "Стеклянный зверинец". О ней автор сообщает нам, что она передает неизбывную скорбь существования. Добавить опять же нечего.
Завершается пьеса тем, что Том бежит из дома-царства грез к реальности, а мать и дочь остаются любоваться стеклянным зверинцем.
Ну что тут скажешь... Мне лично категорически не хватает в Уильямсе идейности или интеллектуальности, если угодно)