Не могли расстаться мы
Мой профессор английского Майкл Заргаров (нет-нет, американец, только если двоюродная бабка была с цыганскими корнями) поделился сегодня в «фейсбуке» очарованием 30-х. Я подумал: «Чего добру пропадать?» - и вылил бульон на себя сразу открыл редактор создания записей, чтобы поделиться этим очарованием с вами.
Это мини-фильм (меньше двух минут - сколько длится песня) с участием Аннет Хэншоу, под тем же названием, что и сабж. Хэншоу напомнила мне Татьяну Лазареву. Хэншоу - яркий представитель «ревущих двадцатых», времени оправления от событий Первой мировой, людям хотелось веселья, радости и красоты. Фильмы перестали быть немыми, кинотеатры превратились в массовый вид досуга, а кино - в отдельный вид искусства. Интересное для изучения время, я вам рекомендую ознакомиться с ним ближе.
Так, кстати, выглядит Майкл.
Резкий рывок в науке, технике, философской мысли. Народ стал исцелять раненную душу шопингом (не самый надёжный лекарь, не правда ли?), потребление росло просто дикими темпами, народ заползал в кредиты, но продолжал алчно хватать всё, что появляется на рынке. Америка кредитовала не только собственных граждан, но и множество государств, в том числе и побеждённую Германию, у которой не было средств выплачивать «отступные». Да так щедро, что 1920-е в Германии получили название «золотых». Оглушённые ли войной, сбитые ли с толку непродуктивными философами того времени, американцы яростно - вижу цель, не вижу препятствий - неслись через «ревущие двадцатые» из блеска в нищету, которая не преминула принять к себе всех, нарушающих законы жизни.
А так Майкл представлял в моём возрасте (или чуть старше) суверенное государство Заргистан.
Безумные траты граждан, не обеспеченные какими-либо гарантиями и превышающие доходы. Бездумное разбазаривание средств государства, прикрытое широкими жестами, и, как следствие, нарушение баланса между производством и тратами, привели великую мировую державу в Великую депрессию. А пока - «Великий Гэтсби», дух ар-деко, начинающий Луи Армстронг, разрастающийся Нью-Йорк, и мы не могли расстаться с этим всем.
После подписи
Аннет Хэншоу заканчивала каждую свою песню фразой «Вот и всё» (что-то вроде нашего советского «ча-ча-ча»). Это была её визитная карточка.
Click to viewЭто мини-фильм (меньше двух минут - сколько длится песня) с участием Аннет Хэншоу, под тем же названием, что и сабж. Хэншоу напомнила мне Татьяну Лазареву. Хэншоу - яркий представитель «ревущих двадцатых», времени оправления от событий Первой мировой, людям хотелось веселья, радости и красоты. Фильмы перестали быть немыми, кинотеатры превратились в массовый вид досуга, а кино - в отдельный вид искусства. Интересное для изучения время, я вам рекомендую ознакомиться с ним ближе.
Так, кстати, выглядит Майкл.
Резкий рывок в науке, технике, философской мысли. Народ стал исцелять раненную душу шопингом (не самый надёжный лекарь, не правда ли?), потребление росло просто дикими темпами, народ заползал в кредиты, но продолжал алчно хватать всё, что появляется на рынке. Америка кредитовала не только собственных граждан, но и множество государств, в том числе и побеждённую Германию, у которой не было средств выплачивать «отступные». Да так щедро, что 1920-е в Германии получили название «золотых». Оглушённые ли войной, сбитые ли с толку непродуктивными философами того времени, американцы яростно - вижу цель, не вижу препятствий - неслись через «ревущие двадцатые» из блеска в нищету, которая не преминула принять к себе всех, нарушающих законы жизни.
А так Майкл представлял в моём возрасте (или чуть старше) суверенное государство Заргистан.
Безумные траты граждан, не обеспеченные какими-либо гарантиями и превышающие доходы. Бездумное разбазаривание средств государства, прикрытое широкими жестами, и, как следствие, нарушение баланса между производством и тратами, привели великую мировую державу в Великую депрессию. А пока - «Великий Гэтсби», дух ар-деко, начинающий Луи Армстронг, разрастающийся Нью-Йорк, и мы не могли расстаться с этим всем.
После подписи
Аннет Хэншоу заканчивала каждую свою песню фразой «Вот и всё» (что-то вроде нашего советского «ча-ча-ча»). Это была её визитная карточка.