О частице ЖЕ
При объяснении употребления частицы же иностранным учащимся, изначально можно сообщить, что, если мы её опустим, смысл высказывания не изменится. Эта частица интенсифицирует смысл сказанного, придаёт ему большую эмоциональность, экспрессию.
Частица же используется для обоснования, напоминания, подчёркивания некоего должного положения вещей, синонимична частице ведь: Он же маленький = Он ведь маленький; Ты же её знаешь = Ты ведь её знаешь.
Подобные маленькие дискурсивные слова есть и в других языках (например, в немецком doch, mal).
Частица же, как и союз а, может использоваться для выражения сопоставительных отношений: Привычный к походной жизни Анатолий Иванович сразу уснул, я же (= а я) тщетно пытался последовать его примеру (Ю. Нагибин). Же располагается во второй части сопоставительного предложения, непосредственно за тем словом, которое выделяется как член сопоставления. Однако следует иметь в виду, что такое употребление частицы же характерно для книжного стиля, в разговорной речи употребляется редко.
А.А. Зализняк:
https://elementy.ru/nauchno-populyarnaya_biblioteka/431049/Nekotorye_problemy_poryadka_slov_v_istorii_russkogo_yazyka
"Закон Вакернагеля гласит: фразовые энклитики в древних индоевропейских языках (он имел тогда в виду санскрит и греческий) располагаются в конце первой тактовой группы клаузы. Он не говорил клауза, он говорил просто фраза, но в данном случае я предлагаю вам современное изложение. Если пренебречь некоторыми деталями, можно сказать и грубее: энклитики располагаются после первого ударного слова клаузы. Это огрубление чуть-чуть не всегда будет верным, но для нас сейчас достаточно и этого.
Иногда то же самое формулируют чуть иначе: что энклитики располагаются на втором месте в предложении. Эта формулировка несколько менее удобна, поскольку требует уточнения того, что считать единым местом.
Но если считать тактовые группы, то энклитики просто входят в первую тактовую группу, составляя ее хвост, ее конечную часть. Например: я же ведь вам говорил! Первая тактовая группа состоит из я, за которым идут все энклитики: же, ведь, скапливающиеся вместе.
Правда, современный русский язык не слишком хорош для иллюстрации закона Вакернагеля. Примеры из него я буду приводить просто потому, что они вам ближе. В действительности в современном русском языке остались только следы старой, хорошо действовавшей системы закона Вакернагеля. Лучше всего эти следы проявляются в отношении частицы же.
Только обращаю ваше внимание на то, что в русском языке не одно же, а как минимум два, а может быть, и больше. Нам нужно различать два: же противительное и же отождествительное. Первое же, противительное (как в я же вам говорил), - вакернагелевское. Это фразовая энклитика.
Но есть и другое же, отождествительное (как в такое же, тот же самый, там же, к тому же), - это локальная энклитика. Мы сейчас с трудом различаем эти два же. Но на самом деле они совершенно разного происхождения. По-старославянски одно из них же, а другое жде, так что это просто чистое совпадение двух разных единиц. Они и ведут себя до сих пор совершенно по-разному.
Же отождествительное может оказаться во фразе (вместе с подчиняющим словом) где угодно. Скажем, слово такой же может стоять в любом месте фразы, хоть на десять слов от начала. А вот противительное же стоит на втором месте. Больше того, это второе место настолько обязательно, что хороший русский язык, вообще говоря, до сих пор требует, например, такой фразы: Иван же Петрович не согласен. Энклитика внедряется внутрь даже такой, казалось бы, крепкой единицы, как Иван Петрович. Вы скажете: я могу сказать и Иван Петрович же не согласен. Верно. Современный русский язык такое уже допускает, хотя это звучит хуже. Всё-таки красивый русский язык и сейчас требует того, чтобы говорить: Иван же Петрович на это никогда не согласится. Уступки типа того, что можно сказать Иван Петрович же, - это элементы разложения старого механизма. Старый же механизм был совершенно жесткий: можно было сказать только Иван же Петрович, и никуда больше же поставить было нельзя.
Тем самым, следовательно, для языка с законом Вакернагеля может быть установлено правило рангов - просто выписано, какие имеются ранги. Для древнерусского устанавливается по крайней мере восемь рангов. Я могу их назвать.
Ранг номер один для древнерусского языка, то есть случай самой тесной связи с ударным словом, составляет частица же. То самое знаменитое же, с которого мы начали разговор. Конечно, противительное же (или соединительное), но не отождествительное. Отождествительное же в древнерусском, как и сейчас, - это не фразовая частица, а локальная.
Дальше идет частица ли, которая и сейчас жива.
Итак, всё рассказанное - это сильнейшее опровержение версии о том, что в русском языке свободный порядок слов. Во-первых, все энклитики должны помещаться на втором месте и ни на каком другом. Во-вторых, внутри себя они строжайшим образом должны идти в порядке рангов, ни в коем случае не переставляться. Какой же это свободный порядок слов, это очень жесткое правило! Жесткость правила рангов почти такая же, как жесткость следования морфем внутри слова.
Вот я вам приведу пример из современного русского языка, где частица же не на втором месте. Вчера Петя же этого еще не знал. В том смысле, что Петя не виноват, что он чего-то должного не сделал. Здесь же стоит не на втором месте, а на третьем. Нормальная русская фраза, правда? Я никакого насилия над языком не произвел. Особенно естественно звучащая, если я сделаю маленькую паузу (почти ничтожную) после слова вчера: Вчера | Петя же этого еще не знал.
Вот в этом и состоит подход к тому более тонкому правилу, которое тоже действует в языке и которое является важным дополнением к закону Вакернагеля. Если его не знать, то кажется, что закон Вакернагеля - это довольно приблизительный механизм: энклитика может стоять на втором месте, но иногда и на третьем. Но если мы это правило учтем, то становится ясно, что перед нами действительно механизм, действующий очень хорошо, но более сложный, чем мы решили вначале.
Оказывается, что здесь работает правило так называемых ритмико-синтаксических барьеров. Это очень важное понятие, дополняющее закон Вакернагеля. Оно касается практически всех языков, где действует этот закон.
Речь устроена таким образом, что человек может по своему желанию произвести некоторое отделение начала фразы. Как правило, это означает дополнительное подчеркивание, выделение первых слов по смыслу, быть может, противопоставление их чему-то. Как бы то ни было, существенно то, что начало фразы говорящий мыслит несколько отдельно от остальной ее части. И тогда после этой отделенной части фразы как бы возникает некоторый барьер. Его можно назвать ритмико-синтаксическим барьером (иногда для краткости я буду называть его просто барьером).
Примеров здесь сколько угодно. Опять-таки на примере русского же вы можете поупражняться сами. Кстати, можно ли нашу фразу про Петю сказать так, чтобы же стояло на втором месте? Конечно, можно: Вчера же Петя этого еще не знал.
Попробуйте проанализировать, какая разница между этими двумя вариантами: Вчера же Петя еще этого не знал и Вчера Петя же еще этого не знал. Это тонкая вещь, но маленькое смысловое отличие есть. Я помогу вам. Во фразе Вчера Петя же еще этого не знал слово вчера выделено, значение этого слова подчеркнуто. А в первой фразе слово вчера никакого специального выделения не имеет. Во фразе Вчера Петя же еще этого не знал - значение слова вчера оказывается главным в том, что вы сообщаете. Сегодня он, конечно, так бы не поступил, известие уже до него дошло, он всё знает. А вот вчера он еще ничего не знал об этом, а ему всё же предъявляют претензии. Это уже довольно тонкий нюанс, и тем не менее он отчетливо ощущается. И именно такой эффект мы наблюдаем в древнерусском языке. Наш пример, может быть, не самый яркий, поскольку современный русский - не слишком хороший образец для закона Вакернагеля, просто он нам ближе. А в древнерусском языке эти правила работают совершенно замечательно.
Кстати, в современном русском языке, вообще говоря, вот эти две фразы: Вчера Петя же этого еще не знал и Вчера же Петя этого еще не знал - вообще-то, могут произноситься совсем без паузы. И тогда показателем разницы служит место же. Так же, как в нашем примере из древнерусского языка, показателем разницы значений служит место энклитики есмь, из которого вы заключаете, что здесь есть барьер. Коль скоро вы уже поняли, что механизм Вакернагеля действует, то когда вы видите такую фразу, вы понимаете, что здесь есть барьер, и вам осталось понять, почему он стоит, что это значит. Такова, если хотите, практическая польза из знания этой закономерности.
Еще кое-какие примеры из современного русского.
Без записки от родителей его же не выпустят. Здесь же довольно далеко от начала и понятно, что после без записки от родителей стоит барьер.
Или: На первый рейс он же никак не мог успеть. Опять-таки же стоит совершенно правильно, никого из вас не царапает, что оно слишком удалено вправо. Но при поверхностном взгляде легко возникает впечатление, что же просто может стоять во фразе на любом месте, а вовсе не обязательно на втором. Это разница между поверхностным взглядом и более глубоким пониманием структуры фразы.
Такую работу они же в любом городе найдут. Во всех приведенных случаях я физически могу почти не останавливаться. Но некоторое отчленение начала фразы там, конечно, происходит.
Выяснилось, что роль ритмико-синтаксических барьеров в том, что происходило в истории русского языка, очень велика".
https://elementy.ru/nauchno-populyarnaya_biblioteka/431049/Nekotorye_problemy_poryadka_slov_v_istorii_russkogo_yazyka
Частица же используется для обоснования, напоминания, подчёркивания некоего должного положения вещей, синонимична частице ведь: Он же маленький = Он ведь маленький; Ты же её знаешь = Ты ведь её знаешь.
Подобные маленькие дискурсивные слова есть и в других языках (например, в немецком doch, mal).
Частица же, как и союз а, может использоваться для выражения сопоставительных отношений: Привычный к походной жизни Анатолий Иванович сразу уснул, я же (= а я) тщетно пытался последовать его примеру (Ю. Нагибин). Же располагается во второй части сопоставительного предложения, непосредственно за тем словом, которое выделяется как член сопоставления. Однако следует иметь в виду, что такое употребление частицы же характерно для книжного стиля, в разговорной речи употребляется редко.
А.А. Зализняк:
https://elementy.ru/nauchno-populyarnaya_biblioteka/431049/Nekotorye_problemy_poryadka_slov_v_istorii_russkogo_yazyka
"Закон Вакернагеля гласит: фразовые энклитики в древних индоевропейских языках (он имел тогда в виду санскрит и греческий) располагаются в конце первой тактовой группы клаузы. Он не говорил клауза, он говорил просто фраза, но в данном случае я предлагаю вам современное изложение. Если пренебречь некоторыми деталями, можно сказать и грубее: энклитики располагаются после первого ударного слова клаузы. Это огрубление чуть-чуть не всегда будет верным, но для нас сейчас достаточно и этого.
Иногда то же самое формулируют чуть иначе: что энклитики располагаются на втором месте в предложении. Эта формулировка несколько менее удобна, поскольку требует уточнения того, что считать единым местом.
Но если считать тактовые группы, то энклитики просто входят в первую тактовую группу, составляя ее хвост, ее конечную часть. Например: я же ведь вам говорил! Первая тактовая группа состоит из я, за которым идут все энклитики: же, ведь, скапливающиеся вместе.
Правда, современный русский язык не слишком хорош для иллюстрации закона Вакернагеля. Примеры из него я буду приводить просто потому, что они вам ближе. В действительности в современном русском языке остались только следы старой, хорошо действовавшей системы закона Вакернагеля. Лучше всего эти следы проявляются в отношении частицы же.
Только обращаю ваше внимание на то, что в русском языке не одно же, а как минимум два, а может быть, и больше. Нам нужно различать два: же противительное и же отождествительное. Первое же, противительное (как в я же вам говорил), - вакернагелевское. Это фразовая энклитика.
Но есть и другое же, отождествительное (как в такое же, тот же самый, там же, к тому же), - это локальная энклитика. Мы сейчас с трудом различаем эти два же. Но на самом деле они совершенно разного происхождения. По-старославянски одно из них же, а другое жде, так что это просто чистое совпадение двух разных единиц. Они и ведут себя до сих пор совершенно по-разному.
Же отождествительное может оказаться во фразе (вместе с подчиняющим словом) где угодно. Скажем, слово такой же может стоять в любом месте фразы, хоть на десять слов от начала. А вот противительное же стоит на втором месте. Больше того, это второе место настолько обязательно, что хороший русский язык, вообще говоря, до сих пор требует, например, такой фразы: Иван же Петрович не согласен. Энклитика внедряется внутрь даже такой, казалось бы, крепкой единицы, как Иван Петрович. Вы скажете: я могу сказать и Иван Петрович же не согласен. Верно. Современный русский язык такое уже допускает, хотя это звучит хуже. Всё-таки красивый русский язык и сейчас требует того, чтобы говорить: Иван же Петрович на это никогда не согласится. Уступки типа того, что можно сказать Иван Петрович же, - это элементы разложения старого механизма. Старый же механизм был совершенно жесткий: можно было сказать только Иван же Петрович, и никуда больше же поставить было нельзя.
Тем самым, следовательно, для языка с законом Вакернагеля может быть установлено правило рангов - просто выписано, какие имеются ранги. Для древнерусского устанавливается по крайней мере восемь рангов. Я могу их назвать.
Ранг номер один для древнерусского языка, то есть случай самой тесной связи с ударным словом, составляет частица же. То самое знаменитое же, с которого мы начали разговор. Конечно, противительное же (или соединительное), но не отождествительное. Отождествительное же в древнерусском, как и сейчас, - это не фразовая частица, а локальная.
Дальше идет частица ли, которая и сейчас жива.
Итак, всё рассказанное - это сильнейшее опровержение версии о том, что в русском языке свободный порядок слов. Во-первых, все энклитики должны помещаться на втором месте и ни на каком другом. Во-вторых, внутри себя они строжайшим образом должны идти в порядке рангов, ни в коем случае не переставляться. Какой же это свободный порядок слов, это очень жесткое правило! Жесткость правила рангов почти такая же, как жесткость следования морфем внутри слова.
Вот я вам приведу пример из современного русского языка, где частица же не на втором месте. Вчера Петя же этого еще не знал. В том смысле, что Петя не виноват, что он чего-то должного не сделал. Здесь же стоит не на втором месте, а на третьем. Нормальная русская фраза, правда? Я никакого насилия над языком не произвел. Особенно естественно звучащая, если я сделаю маленькую паузу (почти ничтожную) после слова вчера: Вчера | Петя же этого еще не знал.
Вот в этом и состоит подход к тому более тонкому правилу, которое тоже действует в языке и которое является важным дополнением к закону Вакернагеля. Если его не знать, то кажется, что закон Вакернагеля - это довольно приблизительный механизм: энклитика может стоять на втором месте, но иногда и на третьем. Но если мы это правило учтем, то становится ясно, что перед нами действительно механизм, действующий очень хорошо, но более сложный, чем мы решили вначале.
Оказывается, что здесь работает правило так называемых ритмико-синтаксических барьеров. Это очень важное понятие, дополняющее закон Вакернагеля. Оно касается практически всех языков, где действует этот закон.
Речь устроена таким образом, что человек может по своему желанию произвести некоторое отделение начала фразы. Как правило, это означает дополнительное подчеркивание, выделение первых слов по смыслу, быть может, противопоставление их чему-то. Как бы то ни было, существенно то, что начало фразы говорящий мыслит несколько отдельно от остальной ее части. И тогда после этой отделенной части фразы как бы возникает некоторый барьер. Его можно назвать ритмико-синтаксическим барьером (иногда для краткости я буду называть его просто барьером).
Примеров здесь сколько угодно. Опять-таки на примере русского же вы можете поупражняться сами. Кстати, можно ли нашу фразу про Петю сказать так, чтобы же стояло на втором месте? Конечно, можно: Вчера же Петя этого еще не знал.
Попробуйте проанализировать, какая разница между этими двумя вариантами: Вчера же Петя еще этого не знал и Вчера Петя же еще этого не знал. Это тонкая вещь, но маленькое смысловое отличие есть. Я помогу вам. Во фразе Вчера Петя же еще этого не знал слово вчера выделено, значение этого слова подчеркнуто. А в первой фразе слово вчера никакого специального выделения не имеет. Во фразе Вчера Петя же еще этого не знал - значение слова вчера оказывается главным в том, что вы сообщаете. Сегодня он, конечно, так бы не поступил, известие уже до него дошло, он всё знает. А вот вчера он еще ничего не знал об этом, а ему всё же предъявляют претензии. Это уже довольно тонкий нюанс, и тем не менее он отчетливо ощущается. И именно такой эффект мы наблюдаем в древнерусском языке. Наш пример, может быть, не самый яркий, поскольку современный русский - не слишком хороший образец для закона Вакернагеля, просто он нам ближе. А в древнерусском языке эти правила работают совершенно замечательно.
Кстати, в современном русском языке, вообще говоря, вот эти две фразы: Вчера Петя же этого еще не знал и Вчера же Петя этого еще не знал - вообще-то, могут произноситься совсем без паузы. И тогда показателем разницы служит место же. Так же, как в нашем примере из древнерусского языка, показателем разницы значений служит место энклитики есмь, из которого вы заключаете, что здесь есть барьер. Коль скоро вы уже поняли, что механизм Вакернагеля действует, то когда вы видите такую фразу, вы понимаете, что здесь есть барьер, и вам осталось понять, почему он стоит, что это значит. Такова, если хотите, практическая польза из знания этой закономерности.
Еще кое-какие примеры из современного русского.
Без записки от родителей его же не выпустят. Здесь же довольно далеко от начала и понятно, что после без записки от родителей стоит барьер.
Или: На первый рейс он же никак не мог успеть. Опять-таки же стоит совершенно правильно, никого из вас не царапает, что оно слишком удалено вправо. Но при поверхностном взгляде легко возникает впечатление, что же просто может стоять во фразе на любом месте, а вовсе не обязательно на втором. Это разница между поверхностным взглядом и более глубоким пониманием структуры фразы.
Такую работу они же в любом городе найдут. Во всех приведенных случаях я физически могу почти не останавливаться. Но некоторое отчленение начала фразы там, конечно, происходит.
Выяснилось, что роль ритмико-синтаксических барьеров в том, что происходило в истории русского языка, очень велика".
https://elementy.ru/nauchno-populyarnaya_biblioteka/431049/Nekotorye_problemy_poryadka_slov_v_istorii_russkogo_yazyka