Любимая тема
У любого поэтического текста (если это хороший поэтический текст) всегда есть двойное дно: сказанное слово аккумулирует смыслы, накопленные в поэтическом поле. Это присутствует у любого поэта. Но у Осипа Мандельштама это проявилось ярче всего. Омри Ронен, говоря о методе Мандельштама, приводит такой пример: «Когда М. в одном из ранних стихотворений назвал судьбу цыганкой, то объяснить этот троп можно двояким образом: судьба столь же непостоянна, как цыганка, и - цыганки предсказывают судьбу. Третья мотивировка лежит уже за пределамит стихотворения: это поэма Пушкина «Цыганы», завершающаяся словами: «И от судеб защиты нет». Подобная аллюзия - характерный образец излюбленного поэтического и семантического приема М.»* Но в случае Мандельштама, как мне кажется, можно говорить о том, что он осознанно развивает в себе чувство прошлого.
Свои взгляды на поэтическую традицию он изложил в теоретической статье «Слово и культура», высказав мысль о том, что у поэзии нет «вчера» и нет «завтра»; вся поэзия существует здесь и сейчас, в одной плоскости: «часто приходится слышать: это хорошо, но это вчерашний день. А я говорю: вчерашний день еще не родился… Мы свободны от груза воспоминаний. Зато сколько редкостных предчувствий: Пушкин, Овидий, Гомер…». Такое понимание поэтической традиции свойственно модернизму, вернее сказать, оно свойственно любому поэту, но теоретически осмыслили это именно модернисты. Сравним с тем, что писал Элиот: ««чувство истории побуждает писать, не просто сознавая себя одним из нынешнего поколения, но ощущая, что вся литература Европы от Гомера до наших дней… существует единовременно».
Свои взгляды на поэтическую традицию он изложил в теоретической статье «Слово и культура», высказав мысль о том, что у поэзии нет «вчера» и нет «завтра»; вся поэзия существует здесь и сейчас, в одной плоскости: «часто приходится слышать: это хорошо, но это вчерашний день. А я говорю: вчерашний день еще не родился… Мы свободны от груза воспоминаний. Зато сколько редкостных предчувствий: Пушкин, Овидий, Гомер…». Такое понимание поэтической традиции свойственно модернизму, вернее сказать, оно свойственно любому поэту, но теоретически осмыслили это именно модернисты. Сравним с тем, что писал Элиот: ««чувство истории побуждает писать, не просто сознавая себя одним из нынешнего поколения, но ощущая, что вся литература Европы от Гомера до наших дней… существует единовременно».