Чай? Кофе?
Моим коллегам Наталье Зиминой и Евгению Петренко с наилучшими пожеланиями
Однажды, когда я работала в одной ежедневной газете, моим друзьям из отдела культуры приходилось пять раз в неделю заполнять кусочек площади на восьмой полосе газеты (формата А2, а это не так мало). К материалу предъявлялся ряд требований, в том числе нужно было вписаться в определенный размер, а это не всегда удается.
При главреде Стасе Певганене даже разрешалась и поощрялась занимательность, но все же мои друзья порой доходили до отчаяния. Так рождались наши опусы из цикла "Визит дамы" (см. соотв. метку).
Иногда я им помогала. Примерно такими текстами. Чой-то вспомнился. вроде он не совсем устарел. А в свете моего последнего увлечения уголовными делами прошлых лет, еще актуальнее. На столе лежит пачка приговоров 60-70-х годов по антисоветским делам. По упоминаемому в статье кафе "Сатурн" тоже есть уголовное дело. Крали там оказывается не по-детски.
Я больше люблю чай.
Чай? Кофе?
Ни чай, ни кофе не произрастают на территории России (грузинские чайные плантации и раньше не шли в счет). Но отчего-то чай считается истинно народным напитком, чуть не наследником русского сбитня. Чай пьют все, в самых разных жизненных ситуациях, дома, на работе, в гостях, в бане. О пользе чая сложено множество пословиц и поговорок.
Совсем другое дело кофе. Его тоже пьют, но не столь массово. Напиток из обработанных какао-бобов сохранил признаки элитарности, даже при том, что изготовить пойло из растворимого кофе куда как проще, чем заварить нормальный чай.
Полезность кофе вызывает сомнения. При ряде заболеваний (особенно нервной системы) крепкий кофе противопоказан.
Но вот что удивительно. Именно кофейни в последние годы открываются в Твери с частотой летних дождей. И, похоже, ни одна из них не страдает от недостатка клиентов.
Конечно, в кофейне можно выпить и чай, и алкоголь, и что-то съесть. Но называются эти заведения все равно кофейнями, тем самым утверждая приоритет бодрящего напитка, его интернациональность и космополитичность.
Кофе - это быстро, необременительно и демократично. Но кофееен долгое время остро не хватало в качестве мест коммуникации различных слоев общества. Почему их не открывали? Трудно было верить в перестройку, когда она дала нам единственное в городе кооперативное кафе «Надежда».
Теперь кофейни есть. В кофейню может придти практически любой, кому по карману приобрести чашку кофе. Вот и ходят все. Студент, скучающая молодежь, кандидат в депутаты со своим куратором-политтехнологом, модный доктор, коррупционер-чиновник из ближайшего органа власти.
Где же им еще встретиться и поговорить? Впору ставить жучков, как в «Семнадцати мгновениях весны», где Штирлиц посещал заведение под названием «Левиафан», все столики которого прослушивало гестапо.
Может быть, откройся кофейни своевременно, свободомыслие в обществе укрепилось бы куда как раньше. Ведь прежде было совершенно негде пообщаться.
Советский общепит знал только скучные рестораны, где от посетителей требовали заказывать горячее блюдо (варено-печеная отбивная в окружении скупых островков овощей). ВИА оглушительно лабал залитованные эстрадные шлягеры, делая бессмысленной застольную беседу, ради которой собственно обычно и затевается процесс распития. Андеграунду - кулинарному, музыкальному в той системе места не было.
Вот почему стылой зимой 1984 года некий Петр (большой диссидент, он имел швейную машинку, на которой умел сшивать куски кожи в остродефицитные куртки) передавал своим знакомым студенткам изданный за рубежом экземпляр «Архипелага ГУЛАГ» не в ресторане и не библиотеке. Происходило это уголовно наказуемое деяние в наиболее подходящем для подобного дела месте - стеклянном кафе «Сатурн», что в городском саду города Калинина.
Комментарий при этом был такой: «Не верьте всему, что здесь написано, правды у Солженицына, конечно, не больше половины».
Обе стороны были счастливы прикосновением к запретному плоду, потому что не верили не только Солженицыну.
Они не верили, что за хранение и распространение антисоветской литературы полагается реальный срок.
Будущий международно известный правозащитник Сергей Ковалев в это время отбывал в Калинине ссылку и служил сторожем на стройке неподалеку от «Сатурна».
Время все перевернуло. Нет больше «Сатурна», по телевизору рекламируют жевательную резинку и крутят тоскливые американские боевики, джинсы превратились в повседневную дешевую одежду.
Читать «ГУЛАГ» школьника двадцать первого века можно заставить только под угрозой двойки в аттестате. Опасностей нет, их надо организовывать. О чем мечтать? К чему стремиться? Теперь еще и кофейни открыли.
Чай? Кофе?
Подписывалась я тогда так: Полина ПАВЛОВА
Однажды, когда я работала в одной ежедневной газете, моим друзьям из отдела культуры приходилось пять раз в неделю заполнять кусочек площади на восьмой полосе газеты (формата А2, а это не так мало). К материалу предъявлялся ряд требований, в том числе нужно было вписаться в определенный размер, а это не всегда удается.
При главреде Стасе Певганене даже разрешалась и поощрялась занимательность, но все же мои друзья порой доходили до отчаяния. Так рождались наши опусы из цикла "Визит дамы" (см. соотв. метку).
Иногда я им помогала. Примерно такими текстами. Чой-то вспомнился. вроде он не совсем устарел. А в свете моего последнего увлечения уголовными делами прошлых лет, еще актуальнее. На столе лежит пачка приговоров 60-70-х годов по антисоветским делам. По упоминаемому в статье кафе "Сатурн" тоже есть уголовное дело. Крали там оказывается не по-детски.
Я больше люблю чай.
Чай? Кофе?
Ни чай, ни кофе не произрастают на территории России (грузинские чайные плантации и раньше не шли в счет). Но отчего-то чай считается истинно народным напитком, чуть не наследником русского сбитня. Чай пьют все, в самых разных жизненных ситуациях, дома, на работе, в гостях, в бане. О пользе чая сложено множество пословиц и поговорок.
Совсем другое дело кофе. Его тоже пьют, но не столь массово. Напиток из обработанных какао-бобов сохранил признаки элитарности, даже при том, что изготовить пойло из растворимого кофе куда как проще, чем заварить нормальный чай.
Полезность кофе вызывает сомнения. При ряде заболеваний (особенно нервной системы) крепкий кофе противопоказан.
Но вот что удивительно. Именно кофейни в последние годы открываются в Твери с частотой летних дождей. И, похоже, ни одна из них не страдает от недостатка клиентов.
Конечно, в кофейне можно выпить и чай, и алкоголь, и что-то съесть. Но называются эти заведения все равно кофейнями, тем самым утверждая приоритет бодрящего напитка, его интернациональность и космополитичность.
Кофе - это быстро, необременительно и демократично. Но кофееен долгое время остро не хватало в качестве мест коммуникации различных слоев общества. Почему их не открывали? Трудно было верить в перестройку, когда она дала нам единственное в городе кооперативное кафе «Надежда».
Теперь кофейни есть. В кофейню может придти практически любой, кому по карману приобрести чашку кофе. Вот и ходят все. Студент, скучающая молодежь, кандидат в депутаты со своим куратором-политтехнологом, модный доктор, коррупционер-чиновник из ближайшего органа власти.
Где же им еще встретиться и поговорить? Впору ставить жучков, как в «Семнадцати мгновениях весны», где Штирлиц посещал заведение под названием «Левиафан», все столики которого прослушивало гестапо.
Может быть, откройся кофейни своевременно, свободомыслие в обществе укрепилось бы куда как раньше. Ведь прежде было совершенно негде пообщаться.
Советский общепит знал только скучные рестораны, где от посетителей требовали заказывать горячее блюдо (варено-печеная отбивная в окружении скупых островков овощей). ВИА оглушительно лабал залитованные эстрадные шлягеры, делая бессмысленной застольную беседу, ради которой собственно обычно и затевается процесс распития. Андеграунду - кулинарному, музыкальному в той системе места не было.
Вот почему стылой зимой 1984 года некий Петр (большой диссидент, он имел швейную машинку, на которой умел сшивать куски кожи в остродефицитные куртки) передавал своим знакомым студенткам изданный за рубежом экземпляр «Архипелага ГУЛАГ» не в ресторане и не библиотеке. Происходило это уголовно наказуемое деяние в наиболее подходящем для подобного дела месте - стеклянном кафе «Сатурн», что в городском саду города Калинина.
Комментарий при этом был такой: «Не верьте всему, что здесь написано, правды у Солженицына, конечно, не больше половины».
Обе стороны были счастливы прикосновением к запретному плоду, потому что не верили не только Солженицыну.
Они не верили, что за хранение и распространение антисоветской литературы полагается реальный срок.
Будущий международно известный правозащитник Сергей Ковалев в это время отбывал в Калинине ссылку и служил сторожем на стройке неподалеку от «Сатурна».
Время все перевернуло. Нет больше «Сатурна», по телевизору рекламируют жевательную резинку и крутят тоскливые американские боевики, джинсы превратились в повседневную дешевую одежду.
Читать «ГУЛАГ» школьника двадцать первого века можно заставить только под угрозой двойки в аттестате. Опасностей нет, их надо организовывать. О чем мечтать? К чему стремиться? Теперь еще и кофейни открыли.
Чай? Кофе?
Подписывалась я тогда так: Полина ПАВЛОВА