Дело двадцати семи или По следам черного "воронка"
Часть III.
Продолжаем искать в Твери 21-го века следы Калинина 1937 года. Это не очень трудно.
В помощь нам - архивно-следственное дело 80-летней давности.
№ 15. Улица Советская, дом 1.
Мы стоим на Соборной площади (бывшей площади Революции) перед Спасо-Преображенским собором, который непрерывно растет и скоро затмит высотой Императорский путевой дворец.
Встанем к собору спиной.
Перед нами за металлической оградой находится здание Тверской мужской гимназии постройки середины 19-го века.
В 1935-1954 годах бывшая гимназия использовалась для возросших потребностей органов госбезопасности.
Почти два десятка лет здесь размещалось Управление НКВД по Калининской области и внутренняя тюрьма этого репрессивного ведомства.
Те, кому повезло выйти из стен тюрьмы живым, рассказывали, что камеры подследственных располагались в подвале и на чердаке.
На чердаке узники летом страдали от жары, зимой от холода, а в подвале ко всему прочему досаждали клопы.
И на всех этажах здания подследственных мучили чекисты.
Здесь умели выбивать признательные показания.
Посидев неделю-другую в тюрьме, испытав силу допросов, «заговорщики» начинали давать признательные показания, некоторые писали похожие, как близнецы покаянные письма: кто начальнику областного управления НКВД Гуминскому, а кто и повыше - в Москву, комиссару НКВД Ежову и другим чекистам.
Особенно сильное впечатление в деле 27-ми производит уже упоминаемое нами письмо Шеншина.
Оно написано от руки красными чернилами и начинается словами: «Я решил прекратить запирательство и дать следствию правдивые показания».
Далее Шеншин перечисляет имена 25 людей, которых он якобы вовлек в «антисоветскую фашистско-повстанческую организацию из бывших офицеров царской и Белой армий и выходцев из дворянско-купеческих семей».
«Заговорщики» признавались, но, как ни старались следователи, рассказать что-то конкретное, дать «искренние исчерпывающие показания» их подследственные не могли.
Что есть в деле из «преступлений»?
Фантастическое покушение на Ворошилова - одни общие слова.
Мифическая подготовка к вооруженному восстанию гарнизона Калинина.
Шпионаж в пользу разведок ряда государств.
На деле "террористические намерения заговорщиков" оборачивались мирными посиделками немолодых мужчин, у которых все лучшее осталось в прошлом, за вечерним преферансом.
№ 16. Улица Советская, дом 17.
Восемьдесят с лишним лет назад в доме № 17, в квартире 19 жил Иван Иванович Дронин.
Дронин по происхождению из мещан Саратовской области, где родился в 1896 году.
В годы Первой мировой войны Дронин воевал, имел чин подпоручика.
При советской власти был сослан: сначала в Тулу, а затем в Калинин.
Здесь он и жил с женой Анной Герасимовной, учителем школы № 12.
Работал Дронин товароведом на базе Калининснабсбыт. Отчего его причислили к делу 27-ми, в деле нет сведений.
Дронина арестовали 17 октября 1937 года.
Спустя три дня арестованный написал покаянное письмо на имя начальника УНКВД по Калининской области капитана госбезопасности Гуминского.
№ 17. Улица Советская, дом 29.
В 1937 году в этом доме проживал потомок еще одной известной в городе семьи - Куровых.
Куровы владели в Твери многими торговыми и промышленными предприятиями. Популярны были Куровские бани с отделениями для простого люда и для дворян.
В результате революции Куровы потеряли все.
Владимир Васильевич Куров родился в 1892 году, окончил Тверскую гимназию, затем юридический факультет Московского университета, с 1919 по 1923 годы он работал комендантом города Твери.
Еще студентом Куров женился на Еликониде Барановой, дочери знаменитого в Твери пряничника Баранова.
Молодая семья жила у тестя в 2-этажном доме № 29 по главной улице города Миллионной (Советской), растила единственного сына Владимира.
Места в доме Барановых хватало - девять комнат, ванна, был даже диковинный в ту пору ватерклозет, и один из первых в Твери телефонов.
Семья родителей Владимира Курова была не вполне обычная.
За несколько лет до революции 1917 года мать Владимира Елена Федоровна ушла от своего мужа купца Курова, к швейцарскому подданному Федору Шиндлеру, забрав дочь Наталью.
Немецкая семья Шиндлеров владела в Твери «Товариществом складов вина, спирта и водочно-ликерного завода».
После революции Шиндлеры, включая Елену Федоровну и Наталью, уехали в Швейцарию, где Елена Федоровна прожила долгую и, возможно, счастливую жизнь.
Она умерла в 1970 году в возрасте 95 лет.
Купец Василий Куров после развода с первой женой вновь женился.
Венчание состоялось 22 января 1917 года.
Невесте был 21 год, жениху - 51 год. Через год после свадьбы купец Куров умер.
В новые времена дом у Куровых-Барановых отняли, хозяев «уплотнили».
Чекисты не раз приходили с обысками, искали богатства.
Вернемся к Владимиру Курову и его жене.
Как и многие проходившие по делу 27-ми юристы, Владимир Куров работал юрискунсультом на небольшом предприятии под названием «Трикшвейпромсоюз».
Куров был арестован 25 октября 1937 года.
Испытав силу допросов, Владимир Куров признался в антисоветской деятельности.
Сын Куровых к тому времени уже жил далеко от Калинина и не подвергся репрессиям.
После ареста мужа Еликонида Курова терпела лишения, не имея средств к существованию.
Она умерла в 1943 году, так и не узнав, что ее мужа уже давно нет в живых.
№ 18. Улица Советская, 41/25.
В 1937 году здесь проживал Степан Иванович Кононов, по профессии агроном, свояк Владимира Курова.
Мужчины были женаты на сестрах: Куров на Еликониде, а Кононов на Марии Барановой. Третьим их родственником был инженер торфотреста Михаил Ротиславский, женатый на Клавдии Барановой.
Иногда мужчины собирались по вечерам и играли в преферанс. Четвертым партнером выступал Михаил Ильин.
Преферансисты собирались то у Ротиславских, то у Ильиных.
Посиделки немолодых мужчин следствию показались подозрительными, следователи считали, что за игрой идет вынашивание антисоветских планов. Все четверо будут подвергнуты репрессиям.
Кононова арестовали 9 октября 1937 года.
Тринадцатого октября на допросе Степан Кононов дал признательные показания в том, что во время игры в преферанс вместе с Куровым, Ротиславским и Ильиным игроки вынашивали планы свержения советской власти.
Мария Кононова была единственной из жен, кто обращался с протестами в прокуратуру, разыскивая мужа.
Она писала в инстанции еще в 1940 году, но ей отказались сообщить, что ее муж расстрелян.
Дочь Кононовых Наталья в 1994 году была признана пострадавшей от незаконных репрессий.
№ 19. Улица Вольного Новгорода, дом 27.
Улица Вольного Новгорода - старинная тверская улица, один из лучей тверского градоформирующего трезубца (улицы-лучи Советская, Новоторжская и Вольного Новгорода).
В доме № 27 в 1937 году проживал Леонид Васильевич Берг, 46 лет, по национальности немец.
В Твери была хорошо известна семья Бергов, крупных промышленников.
Леонид Васильевич, если и был родней тем Бергам, то не вполне близкой.
Его отцом был полковником царской армии, сам он также служил в армии, закончив службу подпоручиком.
После революции Берг продолжил службу в армии Колчака, воюющего против большевиков.
В момент ареста 4 ноября 1937 года Берг был всего-навсего заведующим ларьком.
Жена Берга Вера служила машинисткой в собесе. Родные - мать и две сестры - жили в Москве.
Леонид Берг не признался в преступлениях, вмененных ему следователем НКВД.
№ 20. Улица Советская, дом 77.
Леониду Ивановичу Ирову в 1937 году было 44 года.
Он служил товароведом на Калининском вагоностроительном заводе.
Иров родился в финляндском городе Куоппо в семье священника, был женат на польке по имени Мечислава.
Ировы растили двух дочерей: Галину и Инну.
В материалах дела нет никаких сведений, объясняющих, что позволило органам государственной безопасности прийти к мысли, что товаровед может вести двойную жизнь, заниматься контрреволюционной террористической деятельностью, готовить покушение на героя гражданской войны Буденного.
Тем не менее, 8 октября 1937 года в квартиру № 4 дома 77 по улице Советской пришли чекисты в обществе дворника, провели обыск и навсегда увели с собой Леонида Ирова.
На допросе 16 октября 1937 года Иров признался, что еще в 1918 году, в Гельсингфорсе, был завербован Назимовым, и затем, в течение почти двух десятилетий выполнял его поручения шпионского характера.
№ 21. Улица Вагжанова, дом 10.
Перед нами дом, который имеет не только номер, но и название, причем не одно.
Первое название - крепзовский дом.
КРЕПЗ - Калининский завод резиновой подошвы - был построен в 1930-е годы, когда в Калинине строилось крупное химическое производство.
Одновременно с промышленным строительством заводом велась и жилая застройка.
Огромный дом КРЕПЗа дал кров сотням работников предприятия и членам их семей.
Второе имя дома КРЕПЗ - вредительский дом.
Очень уж много его жителей исчезло в горниле конца 1930-х и последующих годов.
Новое производство работало не всегда успешно, оборудование требовало наладки.
Искать подлинные причины неисправности машин и появления брака было сложно.
Гораздо проще было обвинить во всем мифических «врагов народа», «вредителей».
КРЕПЗовский дом был построен в конце 30-х годов, а до того здесь стояли дома самого деревенского вида.
В одном из них и тоже в доме под номером 10 жила большая семья Гош.
Глава семьи - Николай Георгиевич, 44 лет, служил бухгалтером в областном комитете профсоюзов государственных учреждений.
У него была семья: жена Евгения Андреевна, бухгалтер завода 1 мая, дочь Анна и сын Александр, учащиеся.
Вместе с ними жил отец Николая Георгий Юльевич 85 лет.
В прошлом у Гоша была Тверская классическая гимназия, служба в царской армии.
28 октября 1937 года Николай Гош был арестован органами НКВД.
Он был в числе тех, кто нашел в себе мужество не признать свою вину.
22. Следственный изолятор № 1.
На противоположной от дома КРЕПЗ стороне располагается старейшее пенитенциарное учреждение Твери - следственный изолятор № 1 (СИЗО).
Некоторые из лиц, с судьбами которых мы сегодня ознакомились в ходе экскурсии, во время следствия содержались в его стенах.
В то время это была городская тюрьма, в досоветское время - губернская тюрьма.
Тюрьма была построена в Твери в 1805 году.
Ее не слишком большое по современным понятиям каменное здание надежно изолировало преступников и подследственных от общества и в XIX, и в XX веках.
Историческое здание тюрьмы (замок) использовалось по основному профилю еще несколько лет назад.
В замке имелись большие камеры, в которые в 1990-е годы набивали по 70 и более человек.
В наше время старинную тюрьму обновили, построив современные корпуса.
P.S.
Мы прошли по адресам не всех фигурантов Дела 27-ми.
Некоторые дома, в которых жили и были арестованы жертвы произвола, не сохранились.
Преимущественно из числа расположенных в Заволжье.
На Первомайской набережной жил Сергей Добрянский, художник, служивший в кооперативной артели «Культура».
Ближе к вагонному заводу проживал Виктор Гусев, начальник планово-договорного отдела.
По адресу станция Калинин, дом 49 жил с семьей Яков Троицкий, плановик фабрики имени Вагжанова.
От всех этих людей почти ничего не осталось.
Удалось найти портреты только двух фигурантов дела 27-ми - Владимира Курова и Владимира Муромцева.
Дело контрреволюционной фашистско-повстанческой организации закончилось расстрелом всех его участников, невзирая на то, что восемь человек из 27-ми свою вину мужественно не признали.
2 декабря 1937 года внесудебный орган «тройка» вынес расстрельные приговора в отношении 23 подсудимых.
Спустя два дня, 4 декабря 1937 года, приговоры были приведены в исполнение.
Еще четверо подследственных − Шеншин, Шенберг, Муромцев и Ильин были осуждены двумя месяцами позднее.
По ним решение принимало Особое совещание при НКВД.
Первого февраля 1938 года был вынесен тот же приговор - высшая мера наказания.
Капитан Гуминский, которому подследственные признавались в преступлениях, ненамного пережил их.
Весной 1938 года он был снят снят с должности и вскоре расстрелян.
Прошло 18 лет.
18 октября 1956 года, в период массового пересмотра дел Большого террора, Генеральная прокуратура СССР вынесла протест на решения «тройки» и Особого совещания по калининскому делу 27-ми.
В нем, в частности, говорится: «Из материалов дела видно, что следствие по делу проведено с грубейшими нарушениями социалистической законности».
Окончательный вердикт Генеральной прокуратуры СССР:
«ВСЕ ОБВИНЯЕМЫЕ ПО ДЕЛУ ОСУЖДЕНЫ НЕОБОСНОВАННО».
Продолжаем искать в Твери 21-го века следы Калинина 1937 года. Это не очень трудно.
В помощь нам - архивно-следственное дело 80-летней давности.
№ 15. Улица Советская, дом 1.
Мы стоим на Соборной площади (бывшей площади Революции) перед Спасо-Преображенским собором, который непрерывно растет и скоро затмит высотой Императорский путевой дворец.
Встанем к собору спиной.
Перед нами за металлической оградой находится здание Тверской мужской гимназии постройки середины 19-го века.
В 1935-1954 годах бывшая гимназия использовалась для возросших потребностей органов госбезопасности.
Почти два десятка лет здесь размещалось Управление НКВД по Калининской области и внутренняя тюрьма этого репрессивного ведомства.
Те, кому повезло выйти из стен тюрьмы живым, рассказывали, что камеры подследственных располагались в подвале и на чердаке.
На чердаке узники летом страдали от жары, зимой от холода, а в подвале ко всему прочему досаждали клопы.
И на всех этажах здания подследственных мучили чекисты.
Здесь умели выбивать признательные показания.
Посидев неделю-другую в тюрьме, испытав силу допросов, «заговорщики» начинали давать признательные показания, некоторые писали похожие, как близнецы покаянные письма: кто начальнику областного управления НКВД Гуминскому, а кто и повыше - в Москву, комиссару НКВД Ежову и другим чекистам.
Особенно сильное впечатление в деле 27-ми производит уже упоминаемое нами письмо Шеншина.
Оно написано от руки красными чернилами и начинается словами: «Я решил прекратить запирательство и дать следствию правдивые показания».
Далее Шеншин перечисляет имена 25 людей, которых он якобы вовлек в «антисоветскую фашистско-повстанческую организацию из бывших офицеров царской и Белой армий и выходцев из дворянско-купеческих семей».
«Заговорщики» признавались, но, как ни старались следователи, рассказать что-то конкретное, дать «искренние исчерпывающие показания» их подследственные не могли.
Что есть в деле из «преступлений»?
Фантастическое покушение на Ворошилова - одни общие слова.
Мифическая подготовка к вооруженному восстанию гарнизона Калинина.
Шпионаж в пользу разведок ряда государств.
На деле "террористические намерения заговорщиков" оборачивались мирными посиделками немолодых мужчин, у которых все лучшее осталось в прошлом, за вечерним преферансом.
№ 16. Улица Советская, дом 17.
Восемьдесят с лишним лет назад в доме № 17, в квартире 19 жил Иван Иванович Дронин.
Дронин по происхождению из мещан Саратовской области, где родился в 1896 году.
В годы Первой мировой войны Дронин воевал, имел чин подпоручика.
При советской власти был сослан: сначала в Тулу, а затем в Калинин.
Здесь он и жил с женой Анной Герасимовной, учителем школы № 12.
Работал Дронин товароведом на базе Калининснабсбыт. Отчего его причислили к делу 27-ми, в деле нет сведений.
Дронина арестовали 17 октября 1937 года.
Спустя три дня арестованный написал покаянное письмо на имя начальника УНКВД по Калининской области капитана госбезопасности Гуминского.
№ 17. Улица Советская, дом 29.
В 1937 году в этом доме проживал потомок еще одной известной в городе семьи - Куровых.
Куровы владели в Твери многими торговыми и промышленными предприятиями. Популярны были Куровские бани с отделениями для простого люда и для дворян.
В результате революции Куровы потеряли все.
Владимир Васильевич Куров родился в 1892 году, окончил Тверскую гимназию, затем юридический факультет Московского университета, с 1919 по 1923 годы он работал комендантом города Твери.
Еще студентом Куров женился на Еликониде Барановой, дочери знаменитого в Твери пряничника Баранова.
Молодая семья жила у тестя в 2-этажном доме № 29 по главной улице города Миллионной (Советской), растила единственного сына Владимира.
Места в доме Барановых хватало - девять комнат, ванна, был даже диковинный в ту пору ватерклозет, и один из первых в Твери телефонов.
Семья родителей Владимира Курова была не вполне обычная.
За несколько лет до революции 1917 года мать Владимира Елена Федоровна ушла от своего мужа купца Курова, к швейцарскому подданному Федору Шиндлеру, забрав дочь Наталью.
Немецкая семья Шиндлеров владела в Твери «Товариществом складов вина, спирта и водочно-ликерного завода».
После революции Шиндлеры, включая Елену Федоровну и Наталью, уехали в Швейцарию, где Елена Федоровна прожила долгую и, возможно, счастливую жизнь.
Она умерла в 1970 году в возрасте 95 лет.
Купец Василий Куров после развода с первой женой вновь женился.
Венчание состоялось 22 января 1917 года.
Невесте был 21 год, жениху - 51 год. Через год после свадьбы купец Куров умер.
В новые времена дом у Куровых-Барановых отняли, хозяев «уплотнили».
Чекисты не раз приходили с обысками, искали богатства.
Вернемся к Владимиру Курову и его жене.
Как и многие проходившие по делу 27-ми юристы, Владимир Куров работал юрискунсультом на небольшом предприятии под названием «Трикшвейпромсоюз».
Куров был арестован 25 октября 1937 года.
Испытав силу допросов, Владимир Куров признался в антисоветской деятельности.
Сын Куровых к тому времени уже жил далеко от Калинина и не подвергся репрессиям.
После ареста мужа Еликонида Курова терпела лишения, не имея средств к существованию.
Она умерла в 1943 году, так и не узнав, что ее мужа уже давно нет в живых.
№ 18. Улица Советская, 41/25.
В 1937 году здесь проживал Степан Иванович Кононов, по профессии агроном, свояк Владимира Курова.
Мужчины были женаты на сестрах: Куров на Еликониде, а Кононов на Марии Барановой. Третьим их родственником был инженер торфотреста Михаил Ротиславский, женатый на Клавдии Барановой.
Иногда мужчины собирались по вечерам и играли в преферанс. Четвертым партнером выступал Михаил Ильин.
Преферансисты собирались то у Ротиславских, то у Ильиных.
Посиделки немолодых мужчин следствию показались подозрительными, следователи считали, что за игрой идет вынашивание антисоветских планов. Все четверо будут подвергнуты репрессиям.
Кононова арестовали 9 октября 1937 года.
Тринадцатого октября на допросе Степан Кононов дал признательные показания в том, что во время игры в преферанс вместе с Куровым, Ротиславским и Ильиным игроки вынашивали планы свержения советской власти.
Мария Кононова была единственной из жен, кто обращался с протестами в прокуратуру, разыскивая мужа.
Она писала в инстанции еще в 1940 году, но ей отказались сообщить, что ее муж расстрелян.
Дочь Кононовых Наталья в 1994 году была признана пострадавшей от незаконных репрессий.
№ 19. Улица Вольного Новгорода, дом 27.
Улица Вольного Новгорода - старинная тверская улица, один из лучей тверского градоформирующего трезубца (улицы-лучи Советская, Новоторжская и Вольного Новгорода).
В доме № 27 в 1937 году проживал Леонид Васильевич Берг, 46 лет, по национальности немец.
В Твери была хорошо известна семья Бергов, крупных промышленников.
Леонид Васильевич, если и был родней тем Бергам, то не вполне близкой.
Его отцом был полковником царской армии, сам он также служил в армии, закончив службу подпоручиком.
После революции Берг продолжил службу в армии Колчака, воюющего против большевиков.
В момент ареста 4 ноября 1937 года Берг был всего-навсего заведующим ларьком.
Жена Берга Вера служила машинисткой в собесе. Родные - мать и две сестры - жили в Москве.
Леонид Берг не признался в преступлениях, вмененных ему следователем НКВД.
№ 20. Улица Советская, дом 77.
Леониду Ивановичу Ирову в 1937 году было 44 года.
Он служил товароведом на Калининском вагоностроительном заводе.
Иров родился в финляндском городе Куоппо в семье священника, был женат на польке по имени Мечислава.
Ировы растили двух дочерей: Галину и Инну.
В материалах дела нет никаких сведений, объясняющих, что позволило органам государственной безопасности прийти к мысли, что товаровед может вести двойную жизнь, заниматься контрреволюционной террористической деятельностью, готовить покушение на героя гражданской войны Буденного.
Тем не менее, 8 октября 1937 года в квартиру № 4 дома 77 по улице Советской пришли чекисты в обществе дворника, провели обыск и навсегда увели с собой Леонида Ирова.
На допросе 16 октября 1937 года Иров признался, что еще в 1918 году, в Гельсингфорсе, был завербован Назимовым, и затем, в течение почти двух десятилетий выполнял его поручения шпионского характера.
№ 21. Улица Вагжанова, дом 10.
Перед нами дом, который имеет не только номер, но и название, причем не одно.
Первое название - крепзовский дом.
КРЕПЗ - Калининский завод резиновой подошвы - был построен в 1930-е годы, когда в Калинине строилось крупное химическое производство.
Одновременно с промышленным строительством заводом велась и жилая застройка.
Огромный дом КРЕПЗа дал кров сотням работников предприятия и членам их семей.
Второе имя дома КРЕПЗ - вредительский дом.
Очень уж много его жителей исчезло в горниле конца 1930-х и последующих годов.
Новое производство работало не всегда успешно, оборудование требовало наладки.
Искать подлинные причины неисправности машин и появления брака было сложно.
Гораздо проще было обвинить во всем мифических «врагов народа», «вредителей».
КРЕПЗовский дом был построен в конце 30-х годов, а до того здесь стояли дома самого деревенского вида.
В одном из них и тоже в доме под номером 10 жила большая семья Гош.
Глава семьи - Николай Георгиевич, 44 лет, служил бухгалтером в областном комитете профсоюзов государственных учреждений.
У него была семья: жена Евгения Андреевна, бухгалтер завода 1 мая, дочь Анна и сын Александр, учащиеся.
Вместе с ними жил отец Николая Георгий Юльевич 85 лет.
В прошлом у Гоша была Тверская классическая гимназия, служба в царской армии.
28 октября 1937 года Николай Гош был арестован органами НКВД.
Он был в числе тех, кто нашел в себе мужество не признать свою вину.
22. Следственный изолятор № 1.
На противоположной от дома КРЕПЗ стороне располагается старейшее пенитенциарное учреждение Твери - следственный изолятор № 1 (СИЗО).
Некоторые из лиц, с судьбами которых мы сегодня ознакомились в ходе экскурсии, во время следствия содержались в его стенах.
В то время это была городская тюрьма, в досоветское время - губернская тюрьма.
Тюрьма была построена в Твери в 1805 году.
Ее не слишком большое по современным понятиям каменное здание надежно изолировало преступников и подследственных от общества и в XIX, и в XX веках.
Историческое здание тюрьмы (замок) использовалось по основному профилю еще несколько лет назад.
В замке имелись большие камеры, в которые в 1990-е годы набивали по 70 и более человек.
В наше время старинную тюрьму обновили, построив современные корпуса.
P.S.
Мы прошли по адресам не всех фигурантов Дела 27-ми.
Некоторые дома, в которых жили и были арестованы жертвы произвола, не сохранились.
Преимущественно из числа расположенных в Заволжье.
На Первомайской набережной жил Сергей Добрянский, художник, служивший в кооперативной артели «Культура».
Ближе к вагонному заводу проживал Виктор Гусев, начальник планово-договорного отдела.
По адресу станция Калинин, дом 49 жил с семьей Яков Троицкий, плановик фабрики имени Вагжанова.
От всех этих людей почти ничего не осталось.
Удалось найти портреты только двух фигурантов дела 27-ми - Владимира Курова и Владимира Муромцева.
Дело контрреволюционной фашистско-повстанческой организации закончилось расстрелом всех его участников, невзирая на то, что восемь человек из 27-ми свою вину мужественно не признали.
2 декабря 1937 года внесудебный орган «тройка» вынес расстрельные приговора в отношении 23 подсудимых.
Спустя два дня, 4 декабря 1937 года, приговоры были приведены в исполнение.
Еще четверо подследственных − Шеншин, Шенберг, Муромцев и Ильин были осуждены двумя месяцами позднее.
По ним решение принимало Особое совещание при НКВД.
Первого февраля 1938 года был вынесен тот же приговор - высшая мера наказания.
Капитан Гуминский, которому подследственные признавались в преступлениях, ненамного пережил их.
Весной 1938 года он был снят снят с должности и вскоре расстрелян.
Прошло 18 лет.
18 октября 1956 года, в период массового пересмотра дел Большого террора, Генеральная прокуратура СССР вынесла протест на решения «тройки» и Особого совещания по калининскому делу 27-ми.
В нем, в частности, говорится: «Из материалов дела видно, что следствие по делу проведено с грубейшими нарушениями социалистической законности».
Окончательный вердикт Генеральной прокуратуры СССР:
«ВСЕ ОБВИНЯЕМЫЕ ПО ДЕЛУ ОСУЖДЕНЫ НЕОБОСНОВАННО».