93 года со дня рождения Владимира Шпильчина
Сегодня исполнилось 93 года со дня рождения тамбовского коллекционера, художника, краеведа Владимира Георгиевича Шпильчина (24 декабря 1923 - 26 мая 2006). При жизни Владимира Георгиевича я записала на диктофон его воспоминания и часть из них, превратив в небольшие рассказы, опубликовала в местной газете. В качестве иллюстраций использовала фотографии, которые хранились в моем личном архиве и которые приносил Шпильчин. Этот фотографический материал, переведенный в электронный вид, сохраняется у меня в компьютере до лучших времен. Возможно, когда-нибудь удастся издать рассказы отдельной книгой. Первая глава в ней будет называться «Галицийцы». В память о Владимире Георгиевиче опубликую ее сегодня в сокращении.
Владимир Георгиевич Шпильчин на месте усадьбы Боратынских Мара.
Фото 1999 года
Галицийцы
О своих предках Владимир Шпильчин, как многие представители его поколения, родившиеся в первое десятилетие после революции в Советском Союзе, знал очень мало. Однако даже те немногие сведения, какими он располагал, давали ему повод для размышлений.
«Мать моя была простого крестьянского происхождения, - рассказывал Владимир Георгиевич. - Я не знаю, где родилась моя бабушка по матери, но то, что дедушка был уроженцем села Селезни [Тамбовской губернии[1]] - это хорошо известно. Говорили, что дедушка с бабушкой в начале 1910-х годов ездили, как и многие тамбовские крестьянские семьи, в Сибирь, заработать какой-то капитал на сельскохозяйственном производстве. Сколько они там заработали? Почему они вернулись оттуда снова на Тамбовщину? Не знаю.
Помню, что отец мой хотел приобрести дом (всю жизнь ему хотелось самостоятельности). У него на это дело даже какие-то средства были накоплены, но их явно не хватало. Тогда он свои сбережения в печку бросил, как у Достоевского... Вот такой был у него характер! Земляк он по своему происхождению предкам Боратынских - «галициец»… Когда мы впоследствии жили [в Тамбове] на улице Максима Горького, то соседи его называли «австрияком». Ведь он уроженец Австро-Галиции».
От своего отца Владимир Георгиевич унаследовал характер, которому были присущи независимость, принципиальность, целеустремлённость и великое трудолюбие. Возможно, и способность увлекаться любым делом, за которое он брался, будь то творческая работа художника или прозаический труд по возделыванию огородных грядок на собственной «фазенде», тоже во многом досталась ему от отца Георгия Яковлевича Шпильчина, а попросту - Юрко, как его звали на родине, в Прикарпатье[2].
Перед революцией, когда русские войска отступали с западных окраин России, два брата Юрко и Петро Шпильчины, примкнув к военному обозу, отправились с ним и вскоре оказались в центральной части страны - в губернском Тамбове. Здесь они застали то время, когда в город приезжала великая княгиня Елизавета Фёдоровна и раненым солдатам в госпитале раздавала подарки и ордена.
Родители у братьев-галицийцев, которым было около 30 лет от роду, умерли, и они не были связаны сыновним долгом, потому решили остаться в чужих краях в поисках более счастливой доли. Здесь Юрко вскоре встретил девицу Марию Ильиничну Долгову, полюбил её и в 1920 году женился. Поскольку в святцах Православной Церкви не было имен «Юрко» и «Юрий», то перед венчанием в церкви священник нарёк его Георгием. Так Юрко стал Георгием Яковлевичем Шпильчиным.
Долгое время Георгий Шпильчин не мог привыкнуть к русскому языку и так смешно выговаривал слова, придавая им южнорусский характер, что веселил тем молодую жену, сослуживцев и соседей. Но потом, получив начальное образование в вечерней школе, он, как человек очень смышлёный, приобрёл правильное произношение и необходимую для жизни грамоту.
Сначала Георгий Яковлевич работал в Семёновской пекарне, что размещалась на улице Гимназической (ныне Коммунальная). Трудился старательно, за что регулярно получал денежные премии. После революции он перешёл в железнодорожное депо рабочим, но задержался там недолго. И, наконец, стал пожарным в железнодорожной пожарной команде, которая в ту пору называлась звучно и торжественно - «Военизированная пожарная охрана». Работа пожарного, сопряжённая с опасностью и имевшая ореол романтики, пришлась Шпильчину особенно по вкусу, поэтому он оставался на ней до 1940-х годов и даже получил звание - на форме в петлицах два «кубика» носил.
«В конце 1930-х годов, - рассказывал Владимир Георгиевич, - тоска отца заела: он стал мечтать выехать на свою родину. А эта территория была уже в то время территорией Польши. Для поездки отцу потребовалось выписать свидетельство о рождении. Эта затея, с одной стороны, была связана с большими хлопотами, а, с другой, к нам стали наведываться люди, как говорится, в кожанках: «Кто такой? Чем занимаешься?» В 1939 году Западная Украина была, наконец, присоединена к СССР, и родина отца стала снова нашей территорией. Здесь он в скором времени добился путёвки в санаторий «Трускавец». Ездил. Посетил те места. И охладел он к своей родине… Мечты мечтами, а в реальности он увидел всю подноготную жизни: тяжело там жить. Сестра у него, правда, тогда была ещё жива и числилась более-менее зажиточной: у неё было шесть десятин земли пахотной и две десятины леса. А земля-то там - не чернозём… Там каменные отвалы - Прикарпатье… Ну и всё. Успокоился отец в своём желании переехать на родину. И остался в Тамбове» […].
Как ни была бы тяжела жизнь в Прикарпатье, Георгию Шпильчину и в Тамбове жилось не очень сытно. Он много трудился, но денег на одежду и продукты всё равно не хватало, поскольку в семье он являлся единственным кормильцем. Его жена Мария Ильинична, отличавшаяся слабым здоровьем, не работала, отдавая все физические и душевные силы дому и семье, в которой было четверо детей: мальчик Володя и девочки - Вера, Надежда, Любовь. Надя и Люба умерли от тяжелых болезней в раннем детстве, а Владимир и Вера выжили.
Несмотря на тяготы жизни, Георгий Шпильчин никогда не унывал, находя выходы из сложного материального положения. Он научился мастерить обувь и довёл до совершенства изготовление сандалий, чем облегчал положение детей с летней обувью и, помимо заработной платы, что получал на службе, всегда имел дополнительные средства, подрабатывая на частных заказах […].
Началась Великая Отечественная война. Георгия Яковлевича направили в Челябинск на тракторный завод, где он простудился, заболел туберкулёзом и вскоре вернулся домой. В то время его семье жилось особенно трудно. И тогда Шпильчину вспомнилось ремесло по выделыванию сандалий, которые он стал производить и продавать. Кроме того, обувь на заказ принялся чинить. Так он стал сапожничать и научился гордиться новой профессией, с достоинством повторяя:
- Я обувь чиню и князю, и генералу!
В 1958 году он скоропостижно скончался, не дожив до 65 лет.
[1] Здесь и далее в квадратных скобках - дополнение автора книги, М.К.
[2] В Перемышлянском районе Львовской области (Украина) есть село Шпильчино.
Владимир Георгиевич Шпильчин на месте усадьбы Боратынских Мара.
Фото 1999 года
Галицийцы
О своих предках Владимир Шпильчин, как многие представители его поколения, родившиеся в первое десятилетие после революции в Советском Союзе, знал очень мало. Однако даже те немногие сведения, какими он располагал, давали ему повод для размышлений.
«Мать моя была простого крестьянского происхождения, - рассказывал Владимир Георгиевич. - Я не знаю, где родилась моя бабушка по матери, но то, что дедушка был уроженцем села Селезни [Тамбовской губернии[1]] - это хорошо известно. Говорили, что дедушка с бабушкой в начале 1910-х годов ездили, как и многие тамбовские крестьянские семьи, в Сибирь, заработать какой-то капитал на сельскохозяйственном производстве. Сколько они там заработали? Почему они вернулись оттуда снова на Тамбовщину? Не знаю.
Помню, что отец мой хотел приобрести дом (всю жизнь ему хотелось самостоятельности). У него на это дело даже какие-то средства были накоплены, но их явно не хватало. Тогда он свои сбережения в печку бросил, как у Достоевского... Вот такой был у него характер! Земляк он по своему происхождению предкам Боратынских - «галициец»… Когда мы впоследствии жили [в Тамбове] на улице Максима Горького, то соседи его называли «австрияком». Ведь он уроженец Австро-Галиции».
От своего отца Владимир Георгиевич унаследовал характер, которому были присущи независимость, принципиальность, целеустремлённость и великое трудолюбие. Возможно, и способность увлекаться любым делом, за которое он брался, будь то творческая работа художника или прозаический труд по возделыванию огородных грядок на собственной «фазенде», тоже во многом досталась ему от отца Георгия Яковлевича Шпильчина, а попросту - Юрко, как его звали на родине, в Прикарпатье[2].
Перед революцией, когда русские войска отступали с западных окраин России, два брата Юрко и Петро Шпильчины, примкнув к военному обозу, отправились с ним и вскоре оказались в центральной части страны - в губернском Тамбове. Здесь они застали то время, когда в город приезжала великая княгиня Елизавета Фёдоровна и раненым солдатам в госпитале раздавала подарки и ордена.
Родители у братьев-галицийцев, которым было около 30 лет от роду, умерли, и они не были связаны сыновним долгом, потому решили остаться в чужих краях в поисках более счастливой доли. Здесь Юрко вскоре встретил девицу Марию Ильиничну Долгову, полюбил её и в 1920 году женился. Поскольку в святцах Православной Церкви не было имен «Юрко» и «Юрий», то перед венчанием в церкви священник нарёк его Георгием. Так Юрко стал Георгием Яковлевичем Шпильчиным.
Долгое время Георгий Шпильчин не мог привыкнуть к русскому языку и так смешно выговаривал слова, придавая им южнорусский характер, что веселил тем молодую жену, сослуживцев и соседей. Но потом, получив начальное образование в вечерней школе, он, как человек очень смышлёный, приобрёл правильное произношение и необходимую для жизни грамоту.
Сначала Георгий Яковлевич работал в Семёновской пекарне, что размещалась на улице Гимназической (ныне Коммунальная). Трудился старательно, за что регулярно получал денежные премии. После революции он перешёл в железнодорожное депо рабочим, но задержался там недолго. И, наконец, стал пожарным в железнодорожной пожарной команде, которая в ту пору называлась звучно и торжественно - «Военизированная пожарная охрана». Работа пожарного, сопряжённая с опасностью и имевшая ореол романтики, пришлась Шпильчину особенно по вкусу, поэтому он оставался на ней до 1940-х годов и даже получил звание - на форме в петлицах два «кубика» носил.
«В конце 1930-х годов, - рассказывал Владимир Георгиевич, - тоска отца заела: он стал мечтать выехать на свою родину. А эта территория была уже в то время территорией Польши. Для поездки отцу потребовалось выписать свидетельство о рождении. Эта затея, с одной стороны, была связана с большими хлопотами, а, с другой, к нам стали наведываться люди, как говорится, в кожанках: «Кто такой? Чем занимаешься?» В 1939 году Западная Украина была, наконец, присоединена к СССР, и родина отца стала снова нашей территорией. Здесь он в скором времени добился путёвки в санаторий «Трускавец». Ездил. Посетил те места. И охладел он к своей родине… Мечты мечтами, а в реальности он увидел всю подноготную жизни: тяжело там жить. Сестра у него, правда, тогда была ещё жива и числилась более-менее зажиточной: у неё было шесть десятин земли пахотной и две десятины леса. А земля-то там - не чернозём… Там каменные отвалы - Прикарпатье… Ну и всё. Успокоился отец в своём желании переехать на родину. И остался в Тамбове» […].
Как ни была бы тяжела жизнь в Прикарпатье, Георгию Шпильчину и в Тамбове жилось не очень сытно. Он много трудился, но денег на одежду и продукты всё равно не хватало, поскольку в семье он являлся единственным кормильцем. Его жена Мария Ильинична, отличавшаяся слабым здоровьем, не работала, отдавая все физические и душевные силы дому и семье, в которой было четверо детей: мальчик Володя и девочки - Вера, Надежда, Любовь. Надя и Люба умерли от тяжелых болезней в раннем детстве, а Владимир и Вера выжили.
Несмотря на тяготы жизни, Георгий Шпильчин никогда не унывал, находя выходы из сложного материального положения. Он научился мастерить обувь и довёл до совершенства изготовление сандалий, чем облегчал положение детей с летней обувью и, помимо заработной платы, что получал на службе, всегда имел дополнительные средства, подрабатывая на частных заказах […].
Началась Великая Отечественная война. Георгия Яковлевича направили в Челябинск на тракторный завод, где он простудился, заболел туберкулёзом и вскоре вернулся домой. В то время его семье жилось особенно трудно. И тогда Шпильчину вспомнилось ремесло по выделыванию сандалий, которые он стал производить и продавать. Кроме того, обувь на заказ принялся чинить. Так он стал сапожничать и научился гордиться новой профессией, с достоинством повторяя:
- Я обувь чиню и князю, и генералу!
В 1958 году он скоропостижно скончался, не дожив до 65 лет.
[1] Здесь и далее в квадратных скобках - дополнение автора книги, М.К.
[2] В Перемышлянском районе Львовской области (Украина) есть село Шпильчино.