Особенная стать или кодекс принятия зла
Кризис национальной идентичности так или иначе переживают сегодня многие россияне из числа тех, кто не поддерживает так называемую «спецоперацию» в Украине. Недавно об этом прямо сказала известный психолог Л.Петрановская, основываясь на сведениях, почерпнутых из своей работы. Люди испытывают моральные страдания из-за своей принадлежности к России и российскому этносу в связи с одобрением военных действий большинством населения. Люди, выступающие за мир, чувствуют себя изгоями.
Граждан, испытывающих кризис идентичности, можно понять. Трудно ощущать себя гражданином или гражданкой, если от твоего имени творятся преступления. Если ты не можешь радоваться жизни и ежедневно плачешь от отчаяния, в бессилии остановить кошмар уничтожения ни в чем не повинного народа соседней страны и обманутого народа твоей собственной. Если тревожно всматриваешься в лица соотечественников, боясь обнаружить зверя под личиной приличного человека. Всё это вынуждает искать утешения в дистанцировании, в очерчивании границ. Пусть условных границ, помня, что противники военных действий так или иначе затронуты теми же этнокультурными и политическими процессами, что и сторонники.
Итак, о границах. Впервые о том, что мы перестали быть единым народом, я прочитала у А.И.Солженицына в «Архипелаге ГУЛАГ». Тогда это показалось риторикой, однако запомнилось. В дальнейшем мне не раз приходилось убеждаться в том, что понятия о добре и зле наполняются у нас очень разным содержанием, зачастую имея прямо противоположную трактовку. И всё это на базе одного и того же, вроде бы, языка в лингвистическом смысле этого слова.
Например, задолго до «спецоперации» у меня вызывала тягостное недоумение привычная готовность коллег из числа соотечественников исполнять любые, самые нелепые распоряжения начальства. Даже в тех случаях, когда эти приказы буквально направлены на уничтожение дела и против интересов общества. Или клеймить и подвергать травле всех, кто как-то выделяется из общего ряда, пусть даже это отличие не приносит никому вреда. Готовность доносить, подличать и терпеть подлость. Догадываться о прихотях начальства, не требуя прямых распоряжений, выполнять эти прихоти и выслуживаться любыми другими способами. Равнодушие к процессу выборов. И все эти поговорочки вроде «кому нужна твоя правда», «ты что, умнее всех», «без тебя разберутся» и прочие постулаты, составившие прочный неписанный кодекс отношения к несправедливости,клевете, коррупции или иным разновидностям зла. Принятие мерзости. И даже стокгольмский синдром любви к ней. Всё это, присущее широкому кругу окружающих людей вкупе со спорными эстетическими эталонами, уже давно носило признаки какой-то иной цивилизации.
Политолог В.Пастухов склонен делить российское общество на людей, выбирающих европейский путь и иных. Выбирающих иной какой-то путь. Какой? Вряд ли этот путь можно определить как азиатский, поскольку Азия сегодня являет множество примеров вполне или относительно благополучного устройства общества, способствующего развитию и процветанию. Мы же ведём речь уж точно не о благополучии.
Неевропейский выбор России к благополучию не только не ведёт, но благополучие прямо отрицается этим выбором, как нечто «недуховное».
Превозносятся трудности, жертвы, боль, смерть. Алексей Арестович и Дмитрий Быков в своей широко разошедшейся видеобеседе «Воспитывать внутреннего человека» назвали это «архаикой». Есть и другие названия, зачастую куда менее деликатные.
Как же определить этот многочисленный субэтнос на территории современной Российской Федерации? Ведь человеческое общение предполагает возможность встать на сторону оппонента и попытаться его понять. Попытаемся понять. Не будем опускаться до оскорбительных определений, принятых в обыденной речи (орки, орда, пацаки и прочее). Назовём их так, как они сами себя называют, говоря о некоем «особом пути» России. Пусть они будут «люди особого пути» или «люди особенной стати» (вспомним поэта Тютчева).
Итак, какие составляющие этой субкультуры формируют ту почву, на которой проросли и укрепились семена лжи, ненависти и агрессии, унавоженные людоедской государственной пропагандой?
1. Насилие как способ жизни.
Русский философ Владимир Соловьёв (не путать с телеведущим) написал в конце XIX века, «что если Россия не откажется от права силы и не поверит в силу права» ничего хорошего эту страну не ждёт. Увы, не отказалась. Увы, не поверила. И ничего хорошего, разумеется, не вышло.
Парадигма насилия определяет жизнь соотечественника с пелёнок и до могилы. Начинается воспитание домашним насилием, которое в стране декриминализировано (не считается преступлением). И если не побои, то принуждение и унижение в семьях процветают. А церковь даже напрямую поощряет воспитание битьём. Далее россиянин идёт в школу, где не принято, да и некогда разбирать случаи взаимного насилия между учениками, а педагоги широко используют психологическое насилие.
Среднестатистический россиянин не слыхал о личных границах.
Долго и тяжело приходится объяснять учителям, что такое личные границы ребёнка, но они всё равно не понимают о чем речь, так как сами живут со взломанными личными границами, и сравнить им не с чем. Далее армия с её дедовщиной. Потом работа, не регулируемая профсоюзами, под Трудовым Кодексом, защищающим более интересы работодателя нежели работника, то есть фактическое принуждение к полубесплатному труду. Органы охраны правопорядка и места заключения, о которых уже много сказано в свете отсутствия за их стенами какого-либо права. Дома престарелых, где бьют стариков, или опять же домашнее насилие.
Россиянин «особого пути» вырастает с глубоко укоренившимся убеждением, что только силой можно чего-то достигнуть, только силой можно что-то решить. Вырастает, живёт и умирает с глубоким чувством недоверия к эффективности переговоров, компромиссов, правил или законов. Если они не подкреплены силой и не являются прикрытием силы. С поклонением физическому грубому воздействию, психологическому давлению и принуждению.
Собственно, это мироощущение не ново. Оно характерно для первобытной древности и средневековья. Слово «архаика» здесь как раз кстати. Во многих странах произошёл процесс гуманизации сознания, переход на другую ступень развития общественных отношений. В России по ряду причин этого не произошло.
2. Неуважение к труду, собственному и чужому.
Несмотря на то, что в Советском Союзе к месту и не к месту упоминались некие «трудящиеся», их материальное положение оставалось весьма скромным, а зачастую просто плачевным. Нищета, нужда во всём, доходящие периодически до голода подробно описаны в художественной и научной литературе, останавливаться не будем.
Справедливости ради, в те времена фактическое пренебрежение власти к человеку труда щедро маскировалось показным возношением: почётными грамотами, званиями, переходящими знамёнами, газетной и телевизионной риторикой. Так, что почёт отчасти был реальным.
С годами показуха становилась всё более очевидной. Реальные привилегии в советском обществе имели люди, «занимающие места», и только место красило человека. Место поближе к управлению обществом и к распределению благ. Образ управленца, день и ночь «работаюшего» с важными бумагами, «умелого организатора», как представителя касты, от которой не требовалось особых знаний или умений, только «чуйка»и способность указывать, постепенно замещал образ рядового труженика в той или иной области.
Сами производители материальных, интеллектуальных, культурных или социальных ценностей постепенно опускались на дно: о заработках инженеров и младших научных сотрудников складывались анекдоты, учителя и врачи могли заработать на жизнь, только совмещением ставок (то есть одна ставка работалась бесплатно), не говоря уже о библиотекарях и музейных работниках, рабочих большинства специальностей, малоизвестных актёрах и музыкантах и прочих что-то создающих людях. Отдельные исключения в виде шахтёров или профессуры вузов общей картины не меняли. Человек созидающий стремительно двигался к положению «лоха», человек управляющий укреплялся в своём праве знать «как надо», даже и не очень в чём-то разбираясь и не слишком утруждая себя.
Реформы конца 80-х начала 90-х прошлого века всё окончательно расставили на свои места: бурным ростом государственной бюрократии и окончательным обесцениванием производительного труда. Мы дожили даже до такого странного явления, как заработная плата ниже минимального прожиточного минимума! Это даже не рабство, потому что рачительный хозяин всё же обеспечит стол и кров своему рабу, хотя бы для сбережения рабочей силы. Это концлагерь, где человек выжимается как лимон и списывается. Малый и средний бизнес, задавленные налогами, поборами и неопределённостью законодательства также вынуждены экономить на заработке наёмного работника.
Результатом такой политики в сфере труда стало поголовное воровство на рабочих местах в Советском Союзе в качестве компенсации низкого заработка (явление, обозначенное расхожим определением «несуны»), а на постсоветском пространстве это привело к оголению рабочих мест, требующих высокой квалификации, значительных трудозатрат или соответствующих условий. В эпоху «нефтяной иглы» это было малозаметно: всё нужное покупалось в обмен на нефть. В эпоху импортозамещения это уже становится проблемой. Например, один только дефицит айтишников ставит многое под вопрос. Наши соотечественники, работающие на иностранные компании в сфере информационных технологий, стремительно покинули РФ вместе со своими работодателями. И это не только политическая, но и прагматическая позиция: работать на российские компании, значит обречь себя на хроническое безденежье и массу проблем.
Для экономики страны в целом такая парадигма грозит возвращением бараков и шарашек, колхозов и судимостей за опоздания.
Есть реальное опасение, что трудиться на ниве импортозамещения основной массе населения придётся за миску баланды.
Образование потеряло свою первичную значимость, уступив самодостаточную ценность знаний ценности документа об образовании, который является формальной ступенькой к «должности». Египетская пирамида рабства возведена.
Какую характерную личную черту человека «особого пути» сформировал такой порядок вещей? Давайте перечислим. Это неуважение ни к «черной» работе, ни к «белой». Это стремление «выбиться в люди», занять должность, позволяющую принуждать, командовать, присваивать себе результаты чужого труда, воровать, грабить и не особо себя утруждать. Как следствие невозможность жить нормальной человеческой жизнью, развиваться и радоваться. Цепляние за любую «должность» любой ценой. Как более отдалённый итог - несменяемость власти. Таков идеал людей «особенной стати».
Проявилась эта черта ещё в советское время. Закрепилась и окончательно перешла на уровень архетипа в пореформенное тридцатилетие.
3. Мышление без причинно-следственных связей.
«Мы ленивы и нелюбопытны» , - сказал русский поэт Александр Сергеевич Пушкин в своём «Путешествии в Арзрум». Относилось сказанное к умственной работе, памяти, ведению дневников и писанию мемуаров. Думается, этот афоризм можно применить и к современнику-соотечественнику, который живя в свою эпоху, тоже не склонен записывать события, вести хронику даже собственной семьи не то, что событий вокруг.
Во многом так сложилось в силу объективной реальности, которая препятствовала подобным привычкам и занятиям. Семейные альбомы с фотографиями часто трудно было сохранить в катаклизмах двадцатого века, не говоря уже о преданиях и историях. Советско-российский человек не чувствовал корней, которые периодически обрывались по той или иной причине.
Ощущение себя человеком без корней, человеком ниоткуда напрямую формирует проблемы с пониманием причинно-следственных связей между явлениями.
Плюс фальшивая школьная история. Плюс вся школьная программа, подверженная постоянным и бессмысленным изменениям. Плюс вымывание из школьной системы квалифицированных учителей, а из вузовской системы хороших преподавателей (см.пп.1,2). Всё это приводит к формированию специфического типа сознания. Его называют клиповым, мозаичным, калейдоскопическим, фрагментарным.
Мозаичное и калейдоскопическое сознание - термины, не достигшие пока определённости. Например, некоторые исследователи называют мозаичным правильное мышление с установленными причинно-следственными связями (как сюжет мозаичного панно, где каждый камешек на своём месте) в противовес калейдоскопическому, сравнимому с произвольной сменой рисунка в игрушке. Возьмём за основу термин фрагментарное сознание. Он достаточно наглядный.
Знания большинства наших современников и соотечественников это фрагменты фильма, не связанные между собой сюжетом.
«Мыслящий на фрагментарном уровне человек легко верит в волшебные лекарства, благотворительные банковские пирамиды и эффективные методы похудения методом усиленного поедания «чего-то полезного для сохранения фигуры». С точки зрения управляемости этому психотипу характерна природная, закономерно складывающаяся у ребёнка ориентация на авторитет родителя, вождя, гуру, начальника. Животная версия психотипа подкрепляется искренней убеждённостью в начальническую «святость» и, следовательно, в свою ненаказуемость за исполнение преступных приказов» (Масликов В.И. Универсум. Общая теория управления).
Что тут еще остаётся добавить? Только то, что фрагментарное мышление - характерная черта человека «особенной стати», «простого» и не очень телезрителя, жителя, потребителя. Вся сложившаяся к настоящему времени система образования работает на формирование такого мышления. Другой системы нет.
Что важно отметить. Даже люди, получившие высшее образование в условиях поголовного фрагментарного сознания плюс неуважения к существу образования (см.п2) не могут считаться в полной мере образованными, и сегодня по-настоящему образованных людей в России совсем немного.
4. Имитационная культура, потёмкинские деревни
«Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения», сказал когда-то М.Салтыков-Щедрин. Эта крылатая фраза потому и разошлась, что схватывает самую суть. Здесь в семи словах обозначен основной круговорот российской сансары.
Крутится это колесо так. Представитель власти, который не получает реальной обратной связи от населения, искренне уверен, что он и так умный и знает сам «что народу надо». Живущий в парадигме насилия и страха начальник уверен, что с народом «надо построже». Не встречая возражений, он издаёт закон (назовём так условно все нормативные акты в их многообразии), негодный к применению и невыполнимый в принципе. Что делать исполнителю? За возражения наказание и за невыполнение наказание. У подчинённых нет другого выхода, как только сделать вид, что они всё выполнили: нарисовать липовую отчётность, покрасить траву, расписать фанерный домик и прочее в зависимости от конкретики. Начальник с удовлетворением видит, что всё исполнено, он доволен и считает, что всё сделал правильно. В дальнейшем он продолжает издавать законы сколь глупые, столь и строгие, круг замыкается.
За столетия применения этого ноу-хау во всех сферах отечественной жизни в национальный характер закалился до необыкновенной толерантности ко всем видам лжи.
Люди живут во лжи, даже не замечая её, сливаясь с нею.
Лгут не только начальству, но и своим близким, своим детям и самим себе. Рефлексия и вообще внутренняя жизнь, позволяющие наладить связь с самим собою и с реальностью, подавлены. Создана субкультура мифотворчества (сотворения большой и разветвлённой лжи), обратной стороной которой является недоверие к любым словам, законам и версиям.
«Мы - нация имитаторов» - сказал когда-то давно замечательный русский священник протоиерей Георгий Митрофанов. Многое сказано им и о том, как церковная жизнь стала приобретать черты ролевой костюмированной игры, исторической реконструкции, не задевающей внутреннюю жизнь человека. Церковь без христианства пользуется авторитетом учительства, но уже давно не учит христианскому отношению к миру.
Недавно в американском фильме услышала транслитерированное словосочетание «potyomkinskiye derevny». В американском контексте оно означало то же, что и в российском: имитацию чего-либо с целью обмана и создания нужного впечатления на пустом месте. Неизвестно, насколько правдив исторический анекдот про услужливого царедворца, поставившего нарисованные домики вдоль пути царственной особы, чтобы показать благополучие подданных, но мы можем гордиться тем, что обогатили мировую культуру не только словами «sputnik» и «perestroika», но и вот этим ёмким термином тоже
Итак, «особый путь» - это путь мифотворчества, имитаций, лжи, недоверия к слову, обесценивания писаных законов и подавления внутренней жизни человека.
Трудно переоценить влияние этой парадигмы сознания на культуру, науку и общественную жизнь. Нетрудно понять, что всё перечисленные сферы развиваются вкривь и вкось. Вот к чему приводит строгость в сочетании с неисполнимостью.
5. Дефицит эмпатии, сострадания, милосердия.
Вопрос к будущим исследователям, что первично: жестокие исторические обстоятельства с постоянным естественным отбором по признаку «чем менее способен индивид к состраданию, тем больше шансов у него выжить» или это ход истории был предопределён некими сложившимися генотипически чертами. Но факт остаётся фактом: эмоциональная холодность в сочетании с дешёвой сентиментальностью остаются характерными чертами среднестатистического жителя РФ.
Наглядная картинка. Когда в декабре 2004 в Таиланде случилось цунами со множеством жертв и со всего света съехались волонтёры для помощи жителям в поиске трупов, которые насчитывали сотни тысяч, и восстановлении разрушений, именно русские туристы отличились тем, что весело и удало отпраздновали Новый год. С песнями и плясками, как будто ничего не произошло. Не отвлекаясь на неприятное. А чо, деньги заплочены ведь… Умри ты сегодня, а я завтра!
При этом над выдуманной телевизионной историей будут массово проливаться виртуальные слёзы, ни к чему, впрочем, не обязывающие. Сентиментальность и жестокость легко соединяются в одном человеке и часто идут рука об руку.
Не буду распространяться далее. Примеры слишком болезненны. Слишком живы и свежи. Подведём итог.
Эмпатия не является сильной и развитой чертой типичного человека «особенной стати».
Подчеркиваю: речь далеко не обо всём народе но о значительной в количественном смысле его части. На сегодня подавляющей по числу.
6. Изжитие этнических символов и атрибутов.
Они есть у каждого народа: костюм, кухня, сказки, песни, предания, праздники, язык. И в значительной мере именно этот набор формирует опознаваемую привязанность к определённой культуре. Формирует самоидентификацию. В Советское время, пусть и в лубочно-интуристовском изводе что-то такое существовало: вычурные кокошники, ансамбль «Берёзка», матрёшки, масленица и прочее. Хоть и не натуральное, и не вполне искреннее, перекрытое советской символикой, но было. В пореформенную эпоху с её цинизмом, с её хищническим уничтожением памятников старины и безразличием к фольклору, музеям и исследованиям стёрлись и эти бледные черты. Язык замусорен и обеднён. О списке выдающихся личностей отечества, известных за рубежом, вообще лучше помолчать, так как состоит он в основном из имён граждан, подвергавшихся различным видам репрессий.
Сегодня можно с определенностью сказать, что «особенная стать» не оформлена никакой национальной атрибутикой. Если не почитать за таковые, конечно, форму цвета хаки, георгиевские ленты и букву Z.
Обозначить мысленно эту культуру довольно сложно. Надеюсь, понятно, что это наблюдение опять же непосредственным образом перекликается с выводами о главенстве имитации. А далее об эстетике и глубине восприятия действительности. И о фрагментарном мышлении.
ИТАК, делать тем, кто не может идентифицировать себя с людьми «особой стати»? Неужели нам предопределён исход с этой земли? За два месяца спецоперации страну покинуло 3,8 миллиона человек. Для сравнения: украинцев из-под бомб выехало около 5 миллионов. Нас не бомбили, но цифры сопоставимые. Что делать остальным? Паковать чемоданы? Оставляя сидящих по тюрьмам (число которых растёт) на произвол обстоятельств?
Сколько нас, выбирающих европейский путь? Раньше называли 14 процентов, теперь говорят о 30. Иногда по косвенным признакам кажется, что нас не меньше 40. Точно подсчитать не представляется возможным. Точно только то, что нас меньше (иначе неизбежен был бы перевес и в политике). Но даже если взять 30 и посчитать, опираясь на данные переписи, даже без учёта младенцев (подросткам уже свойственно осознавать свою этнокультурную идентичность) то получается 20-30 миллионов. Это большие цифры, поголовный исход был бы катастрофичен. Так же как и уничтожение такого количества людей с помощью репрессий. Вести переговоры? Устраивать перевороты?
Представители левых партий и движений считают, что главное - устроить революцию, далее народ сам разберётся. Представители правых напирают на свободные выборы.
Но никакой переворот и никакое восстание или выборы сами по себе Россию не спасут. Если даже мечтательно вообразить, что к власти пришло волшебным путём некое совершенное правительство, трудно поверить что такое правительство сохранит навечно свою прекрасную сущность и не будет при этом свергнуто. Или же, чтобы не быть свергнутым, не будет вынуждено изменить формат. Не спасёт и сменяемость власти: в таких условиях самые честные и прозрачные выборы могут привести к непредсказуемым результатам.
Потому что большая часть населения уважает только силу, понимает только язык силы и подчиняется, соответственно, силе. Эта же часть презирает договорённости, законы, консенсусы, дискуссии и прочую демократическую дребедень. Эта же часть легко ведётся на любые разводы, пропагандистские уловки, манипуляции сознанием. Не умеет и не любит трудиться, но любит руководить и выстраивает из любых отношений священные пирамиды, на вершинах которых легко оказываются проходимцы, социопаты и невежды. Люди, оказавшиеся у подножия пирамиды, предпочтут воровать, нежели отстаивать свои права. Люди «особого пути» вообще нечутко относятся к собственным интересам и готовы жертвовать ими за любую подсунутую идеологему. Впрочем, все идеологемы и лозунги воспринимаются всего лишь как повод для очередной ролевой игры. Серьёзного отношения нет ни к чему. Очень опасно такому народу транслировать какие бы то ни было ценности, пусть даже распрекрасные европейские. Всё будет извращено, всё пойдёт вразнос.
Народ «особенной стати» оказался идеально подготовленным к инициации в абсолютное зло. Сегодня этот народ повязан кровью со своим правительством, требующим человеческих жертв. И эти жертвы приносятся ежедневно, а с начала «операции» в катастрофически больших количествах. Как вести с ними диалог? Приходят же некоторые люди в камеру к преступнику, осуждённому на пожизненное заключение, чтобы рассказать о заповедях Христовых. И иногда даже удаётся поговорить. Правда, после суда и приговора. М-да…
Было бы очень наивно ожидать спонтанного «прозрения». Придётся думать и думать.
В начале 90-х дело было ещё не так плохо. Люди были в значительной мере деморализованы советской эпохой, но ещё готовы к переменам при условии грамотного выстраивания внутренней политики. Но далее последовало то, что последовало. Народ ринулся скупать дешёвку, стелянные бусы в виде телевизоров, евроремонтов, одежды и поездок в Турцию. Не замечая того, как у них отбирали фабрики и заводы, ресурсы и недра. Проскочив мимо голодающих соотечественников, которым «не повезло», и мимо раскуроченной бомбами Чечни. Ни разу не попытавшись воспользоваться своей свободой для блага своей страны, повлиять на власть, серьёзно повлиять на выборы (я не говорю об отщепенцах и кандидатах в иноагенты, я именно говорю об «особенной стати»). Народ очень быстро просвистел свою свободу, как дикарь, не ведающий реальной цены алмазной россыпи на своём затерянном в океане острове.
Похоже, никто из реформаторов о выстраивании внутренней политики в интересах всех граждан и с учётом реального состояния общества даже и не задумывался.
Путь к светлому будущему был выложен волюнтаристски, «на авось», в надежде, что всё как-то получится само собой под благотворным воздействием рыночной экономики. Реформаторы не утруждали себя ни опросами общественного мнения, ни глубоким изучением настроений или архетипов сознания. Всё было вполне по-старому: руководители знают «что народу надо» лучше самого народа и готовы «нагнуть» народ во имя того, как надо. В результате не получилось ни свободы, ни рыночной экономики, ни светлого будущего, а народ стал соучастником преступлений против человечности.
До сих пор люди, идейно поддержавшие реформы начала 90-х (я имею ввиду людей честных, не бенефициаров разворовывания) не хотят ни в какую анализировать ошибки, допущенные в тот период. Это слишком больно, и нет желания брать на себя ответственность. Но ответственность взять придётся. Хотя бы для того, чтобы разорвать порочный круг и не повторять ошибок. Придётся очень основательно развернуть работу по просвещению населения и вложить в эту работу большое количество средств. Если, конечно, мы хотим отменить кодекс принятия зла и остаться при этом самостоятельной страной и в самостоятельной стране, которую называем Родиной.