Ведьма - Гильдия. Г. 1, Подмастерья кузнеца. (2)
(начало главы ниже...)
Ночью стража запирала ворота города на два крепких засова, они гладкие как будто полированы специально, рука скользит. Никого поблизости не остается - все на стенах. Внутренний двор пустеет - люди запирают двери окна, внутренние ворота замка закрываются еще двумя запорами, на стенах встают лучники.
Мир города-порта замирает. А под утро все повторяется в обратном порядке.
Рэйна слушала лязг каждое утро - кузница находилась у самых ворот. Замок скрипел надрывно, но еще более жуткий звук издавали петли, когда дверь начинала отворяться. Почему-то именно эти звуки всегда успокаивали, она чувствовала в этом тяжелом протяжном скрипе сопротивляющегося металла безопасность. Девушка жила уже месяц в этом городе, почти привыкнув к нему.
Однажды в город пришел темный человек. Он шел с севера и вел под узды бронированную черногривую лошадь. Она фыркала, пугая всех котов, сидевших на всех крышах города. Черный доспех плотно облегал его подвижное тело, но тьма плаща была такой, что становилось больно глазам на него смотрящим, и любой отворачивал скорей взгляд. Шел человек вниз по улице к порту, легко ступая тяжелыми коваными сапогами по каменной мостовой. И шел за ним конь остро подкованный, вдыхая запахи порта шумно рыча волку подобно.
Встал замертво тот человек у трактира на улице лука и чеснока, на правом от Храма бульваре у самого синего моря, откуда ходили суда к материку, и замер как статуя конь боевой, необычный.
Чужак обошел вокруг постоялого двора кругом, но не нашел то, что искал. Он подозвал хозяина.
-Есть у вас стойло с овсом хоть одно? - Спросил черный всадник. Ему для вежливого вида пожали плечами. Тогда он сказал кормить коня как человека и дать ему мяса.
-А он не подохнет? - Спросили его.
-Вороной? Он съест все ваше, и даже всех вас!
Спорить не стали.
-Кто тут самый сильный боец? - Спросил темный воин и ему указали в сторону арены.
-Она закрыта по ночам, по средам там учений стражи во вторник угощения и гулянка народа, раз в две недели по пятницам и субботам фермеры с окрестных ферм устраивают ярмарку на арене, но все остальное врем там бои, и кровь льется не ручьем, а рекой. - Сказали ему и добавили. - Но северный воин как месяц уж всех распугал. Убил семь человек - остальные боятся. Кому охота вставать под тесак палача?
-Он палач? - Спросил черный воин.
-Он грязный дикарь! - Ответили ему хором.
-Тогда это не казнь, а битва. - Сказал человек, но горожане пожали плечами.
Что битва, что казнь - им все равно, главное чтобы была кровь, но кровь не была, она не текла как обычно, а засохла уж вся на арене давно.
-Ваш дикарь - миротворец. - Слегка улыбнулся черный человек и громко потребовал пива - себе и коню. Бурча что-то под нос, трактирщик тащил бурдюк на улицу.
-Да он мясник, Грича зарезал как свинью! - Сказал трактира властелин коню, и с горя вылил весь бурдюк в ведро. Но конь умнее оказался, чем трактирщик - отпив достаточно, он враз копытом опрокинул все.
И потекло бардовое пиво из крапивы по мостовой, подобно крови, пугая горожан. Один пожаловался страже, и её подняли, и она подняла на уши весь город, крича и факелами размахивая в поисках убийц и тела. Но до утра и не нашла так никого и ничего. Зато под утро злая вся была, и черными кругами под глазами хмуро по сторонам смотря, цедила до гоуп вахты самой все то же бордово-кровяное теплое пивко.
Права молва, что у трактирщика счастливая рука, и он всегда останется при барыше, в своем гроше он видит смыслы жизней всех людей, на том и счастлив по сей день любой трактира властелин в душе!
На следующий день весь город бездельный бурлил в ожидании веселья на арене. Пришли от мала до велика и принесли с собой еду, питье, грудных детей и не забыли массу всевозможных, важных для такого дня вещей и дел.
Когда черный мечник спустился под своды башни часовой, там его ждал камердинер беглый, что устраивал бои. Его лицо сияло - вот он шанс!
-Я могу с ним поговорить? - Спросил его воин.
-Так важно, что ли? - Лицо камердинера в отставке текло как восковая свеча во время пожара при дворце. - Ну, давай, я провожу и посвечу тебе!
Внизу коптили камни башенной темницы факелы, внизу ряд скошенных ступеней вел в подземный коридор, пересекавший город пополам. Раньше тут было много заключенных, теперь один, зато какой. Литые мускулы были непривычного сероватого цвета, короткая щетина черных жестких волос на голове соперничала с такой же металла цвета бородой.
Он сидел на деревянной кровати, застланной, как в трактире стелют дорогому постояльцу. Он полулежал, прислонившись к влажным камням стены, закинув ногу на ногу и положив их обе на стол, на котором расставлены были еда и питье. Дикарь не смотрел на людей, его глаза лишь на огонь глядели, сквозь стены, только вперед. Он улыбался слегка.
Черный мечник с секунду смотрел на него, потом отвернулся и вверх сам пошел. Бросил только в сторону:
-Я ухожу.
В душе устроителя аренных боев шевельнулся человеческий страх.
-Как уходишь? А бой? Я обещал!
-Это не он. - Ответил воин, бредя вперед по ступеням, казалось, он раскачивался, словно пьяный. С поверхности доносились крики и смех. Уже через час они превратились в ругань и угрозы, а через два тело беглеца с материка венчало масляный фонарный столб. И стражник шел его снимать, не дотянулся сам - пошел он помощи просить и звать, но не нашел он никого, кто камердинера снимать готов был ночи посреди. И долго он бродил вокруг, пугал ворон камнями и звал слуг. Все спали по домам, закрыв глаза и заперев окна двери, все дома вдруг ощетинились от мира, у каждого - своя судьба семья. И каждый дом так одинок. А камердинер, что искал удачу родины вдали, висит себе, висит. Так до утра висел, пока не сняли его доктора, чтобы тайком от храма изучать внутри дела.
Как камердинеры устроены внутри - таки дела - не каждый знает и не всякий удосужится узнать. А власть - толпа, она свой голод утолила, была арена, был там бой, все спали крепко до утра!
А камердинер?
А говорят, он видел Короля!
Никто не видел Безымянного Владыку, все видевшие его хоть во сне - уже мертвы, как камердинер ваш, таки дела.
Всадник выехал через основные ворота города. По пути ему встретился плешивый, он размахивал руками и бежал за лошадью, но всадник не обращал внимания. Какое-то время человек еще брел за ним, потом исчез.
Стрела попала всаднику в плечо, рядом с сердцем, она пробила доспех, но ушла в тело неглубоко. С секунду он смотрел на плечо, потом соскочил с лошади, обнаружив странное и пугающее свойство своих металлических полу пластинчатых доспехов - они почти не стесняли движения.
Бывший вор, принявший облик грабителя на шаг отошел и прицелился снова - на этот раз в лицо, которое виднелось под открытым забралом.
Черный воин поднял меч. Бандит выстрелил снова. Стрела, срикошетировав от клинка, рассекла черному щеку.
-Хорошие стрелы у тебя. - Заметил тот. - Пробили мой доспех, странно. Готов к путешествию во тьму?
Но вор, вдруг ставший и разбойником, его не слушал, он судорожно перезаряжал двух зарядный арбалет. Болт никак не хотел заправляться в ширинку. Воин пригнулся к земле и, распрямившись, прыгнул вперед. Бандит, заорав, сделал шаг назад и левой свободной рукой попытался вытащить короткий меч, забытый в кожаный ножнах у бедра. Вот только не успел - вороненый клинок вошел ему в горло слегка под углом.
Забулькало горло у бандита и затрещали позвонки.
-Видишь тьму? - Спросил воин и улыбнулся. Бандит дергал дрожащими коленям, он не хотел упасть, руками схватил лезвие меча, пытаясь вынуть его из шеи, но сил не хватало уже, а руки немели - вся кровь отлила вдруг от них, слабело и сердце - он сильно хрипел.
-Что видишь ты там друг мой? - Спросил черный рыцарь, и меч потихоньку свой стал поворачивать почасовой.
Рычал буран. Стонали свисавшие на петлях двери. Выбитые окна глядели смертью городов на безжизненные улицы. Нереальности картине добавляло огромное дерево и светящиеся споры, летящие с него во все стороны. Вокруг носился пепел, снег застилал глаза людям, уходившим вереницей тропы войны из города обреченного.
Она тормозила мечом. Воткнув его в лед. Остановилась и смотрела исподлобья на них. Улыбка. И старт. По льду как по катку. Хорошая скорость. Удар и они несутся, вращаясь двое. Материализация…
Провдоль разрезала здание материализованным клинком. На долю секунды воссоздала и тут же он исчез. Она падает. Он улыбается, уклонился легким движением шеи, и клинок только рассек ему плечо до кости.
Здание разрублено пополам этим ветром и снов!
Она лежит - он смеется и уходит…
Поворачиваясь спиной…
Она дышит, пытаясь встать…
«Еще…»
«Еще!!»
«Ради…»
«Один раз…»
К ней бегут…
Она дышит и смотрит одним глазом. Пыльный пол, всегда он так близко. Что-то поменялось…
«Ведь так?..»
«Еще один шанс? Просто встать!»
«А что измениться?»
«Теперь…»
-Мне уже все равно…
-Я просто…
-Смогу…
Улыбка…
Горит уже не её тело и не тонкое тело, горит приблизившееся вдруг её огненное начало. Сжигая её душу…
Рэйна очнулась. В глазах еще застыл огонь, вода еще бурлила в серебре.
-Все что я помню о том дне и матери. Этого так мало. Смерть, но не жизнь!
Ческа приподняла её волосы, чтобы они не касались серебряной воды. Бард, ворующий у алхимика дорогие ингредиенты, улыбалась и глядела с почти материнской добротой и сестринской любовью. Рэйна повернулась к ней и поцеловала в уста.
-Помнишь, что было тогда? - Спросила Ческа, дыша не так, как обычно, отнюдь не бесшумно. - В тот день, когда ты меня нашла и «спасла»?
И снова она оказалась повсюду. Прижала к дереву спальни сестру и, нажав, так легко внутрь проникла. Её пальцы были везде, только что там - теперь тут, она как опытный музыкант играла на Рейне, все быстрей и быстрей неслась мелодия из вздохов. «Глупо все это», подумала та, «но как не отдаться?»
Рэйна не видела смысла сопротивляться.
Её нежно взяли, к постели прижали, за горло тончайшие пальцы схватили, сорвали одежду и спать уложили. Все было так быстро, что думать не надо. Все было так чисто, все было приятно.
Так делала мама, новая мама. Рэйна помнила тонкие «попрыгнучики» по всему телу. А потом её прижимали к себе и засыпали. Наверное, это так хорошо было, остаться и забыть. Может, и нет ничего плохого в предательстве. Забыть маму прежнюю, которая лишь кошмар ночной и принять новую, полная грудь которой не только для зубов младших сестренок-двойняшек. Она и тебе позволяет себя пососать, «ведь такая ты теплая, Рэйна!»
Но она ушла - тогда в туман, сейчас же в сон уплыла. Чувствуя себя висящей между дном из мглящейся тихой тьмы ила и поверхностью света бытия, Рэйна плыла по запахам Чески. Две руки сжали её горло, сдавив слегка, а когда открылся рот - в него погрузился длинный кошачий язык.
Что-то случилось во сне, чего не помнила она. Но проснулась - так приятно!
Ческа будила её, сидя верхом. И Рэйна вспомнила: «А, ты всегда любила лошадей!»
Ческа сказала ей:
-Скорее же, подъем!
Она раскачивалась вперед-назад, рассматривая лучи света, как стрела пробившие оконце. Они падали Ческе на живот и грудь, один на щеку и два на волосы, забранные в сложную прическу.
Рэйна дотрагивалась руками до тела сестры, поломанные в кузнице, ногти её скользили по тонкой коже, задерживаясь на сосках, опускаясь вниз и взмывая снова вверх. То, что росло и поднималось в ней, дарило наслаждение и успокоение одновременно.
«Происходит что-то новое», думала она. «То, что происходит - меняет меня…»
Вторая же рассказывала, бархатный язычок Чески никак не мог остановиться этим утром, когда они только вдвоем опять, когда они одни и вместе спали эту ночь. Теперь Рэйна понимала, отчего та так радуется солнцу и каждому дню. Она родилась далеко на юге, на южной оконечности материка, что отделена была пустыней от Королевства. Её воспитывали как барда и как убийцу «экстра класса», так именно хвалила себя Ческа. Потом же добавляла с грустью, что подобных как она - их пруд пруди, и все они в обличьях разных масок идут вперед по жизненному глупому пути.
-А ты куда идешь? - Спросила лежа вместе с ней в кровати Рэйна.
-Как все, у всех единый путь! - Ответила она весело и звонко, потому нагнулась к самому уху Рэйны и прошептала. - Я смертница, я Короля убить должна. Но если вдруг исчезну я - то это не решает дело, нас тысячи, не будет короля - не будет королевства, что пленило все народы юга!
-Так я тебе тогда помешала?
-Помешала что? - Звонко переспросила Чешка и наклонила голову как птичка прям. - Наверное, я передумала, раз не стала их защищать от тебя. Хотела перебраться с ними на материк, это единственный путь по морю - сначала сюда, потом в Королевство, а дальше в столицу. Иначе через пустыню, но жар её - не для меня. Корабль был готов готовы; бочки, трюм открыт для нас, они все не решались - думали, повесят там, но я почти их убедила сваливать отсюда. Но вот беда - я видела ворон!
-Я тоже. Значит, снова началась война.
-Там будет много крови. - Сказала кровожадная сестра и расплылась в улыбке столь широкой, что даже испугалась Рэйна, но не за себя.
-Ты ненавидишь... Ты настолько сильно ненавидишь короля?
-Какого? - Вновь спросила птичка-Ческа и наклонила голову опять. - Того, что не видала я ни разу в жизни? Или того, что мой народ обидел? Король лишь символ, мне по бочке полной тухлой рыбы он!
-И просто ты подумала - а может потеряться? - Улыбнулась, задав этот вопрос приятно растомленная теплом близкого тела Рэйна. - Ты хочешь потеряться со мной? Учти, ты потеряешься навеки, коли вдруг решишь идти со мной!
-Учту. - Ответила задорно Ческа. - Я из тебя барда буду делать, ты пытаешься красиво говорить, не пропуская гласные!
-У меня папа разговаривал на Высоком. - Сказала погрустневшая Рэйна.
-Он же у тебя фермером был!
-Другой, тот, который маме меня зачал. Не той маме, которая меня вырастила, но ту я тоже люблю, просто не хочу предавать. Ты поняла?
-И потому ушла. Из теплой фермы ты сбежала! Все ясно! Мне б твои проблемы!
Рэйна смеялась, ероша голову новой сестре.
-Ты теперь навсегда моя сестра? Ты меня не бросишь? - Спросила та.
-Я не умею бросать. - Ответила Рэйна.
-Но ты ушла из дома. Ты не уйдешь однажды из моего дома, если он у меня когда-нибудь появится?
Ночью стража запирала ворота города на два крепких засова, они гладкие как будто полированы специально, рука скользит. Никого поблизости не остается - все на стенах. Внутренний двор пустеет - люди запирают двери окна, внутренние ворота замка закрываются еще двумя запорами, на стенах встают лучники.
Мир города-порта замирает. А под утро все повторяется в обратном порядке.
Рэйна слушала лязг каждое утро - кузница находилась у самых ворот. Замок скрипел надрывно, но еще более жуткий звук издавали петли, когда дверь начинала отворяться. Почему-то именно эти звуки всегда успокаивали, она чувствовала в этом тяжелом протяжном скрипе сопротивляющегося металла безопасность. Девушка жила уже месяц в этом городе, почти привыкнув к нему.
Однажды в город пришел темный человек. Он шел с севера и вел под узды бронированную черногривую лошадь. Она фыркала, пугая всех котов, сидевших на всех крышах города. Черный доспех плотно облегал его подвижное тело, но тьма плаща была такой, что становилось больно глазам на него смотрящим, и любой отворачивал скорей взгляд. Шел человек вниз по улице к порту, легко ступая тяжелыми коваными сапогами по каменной мостовой. И шел за ним конь остро подкованный, вдыхая запахи порта шумно рыча волку подобно.
Встал замертво тот человек у трактира на улице лука и чеснока, на правом от Храма бульваре у самого синего моря, откуда ходили суда к материку, и замер как статуя конь боевой, необычный.
Чужак обошел вокруг постоялого двора кругом, но не нашел то, что искал. Он подозвал хозяина.
-Есть у вас стойло с овсом хоть одно? - Спросил черный всадник. Ему для вежливого вида пожали плечами. Тогда он сказал кормить коня как человека и дать ему мяса.
-А он не подохнет? - Спросили его.
-Вороной? Он съест все ваше, и даже всех вас!
Спорить не стали.
-Кто тут самый сильный боец? - Спросил темный воин и ему указали в сторону арены.
-Она закрыта по ночам, по средам там учений стражи во вторник угощения и гулянка народа, раз в две недели по пятницам и субботам фермеры с окрестных ферм устраивают ярмарку на арене, но все остальное врем там бои, и кровь льется не ручьем, а рекой. - Сказали ему и добавили. - Но северный воин как месяц уж всех распугал. Убил семь человек - остальные боятся. Кому охота вставать под тесак палача?
-Он палач? - Спросил черный воин.
-Он грязный дикарь! - Ответили ему хором.
-Тогда это не казнь, а битва. - Сказал человек, но горожане пожали плечами.
Что битва, что казнь - им все равно, главное чтобы была кровь, но кровь не была, она не текла как обычно, а засохла уж вся на арене давно.
-Ваш дикарь - миротворец. - Слегка улыбнулся черный человек и громко потребовал пива - себе и коню. Бурча что-то под нос, трактирщик тащил бурдюк на улицу.
-Да он мясник, Грича зарезал как свинью! - Сказал трактира властелин коню, и с горя вылил весь бурдюк в ведро. Но конь умнее оказался, чем трактирщик - отпив достаточно, он враз копытом опрокинул все.
И потекло бардовое пиво из крапивы по мостовой, подобно крови, пугая горожан. Один пожаловался страже, и её подняли, и она подняла на уши весь город, крича и факелами размахивая в поисках убийц и тела. Но до утра и не нашла так никого и ничего. Зато под утро злая вся была, и черными кругами под глазами хмуро по сторонам смотря, цедила до гоуп вахты самой все то же бордово-кровяное теплое пивко.
Права молва, что у трактирщика счастливая рука, и он всегда останется при барыше, в своем гроше он видит смыслы жизней всех людей, на том и счастлив по сей день любой трактира властелин в душе!
На следующий день весь город бездельный бурлил в ожидании веселья на арене. Пришли от мала до велика и принесли с собой еду, питье, грудных детей и не забыли массу всевозможных, важных для такого дня вещей и дел.
Когда черный мечник спустился под своды башни часовой, там его ждал камердинер беглый, что устраивал бои. Его лицо сияло - вот он шанс!
-Я могу с ним поговорить? - Спросил его воин.
-Так важно, что ли? - Лицо камердинера в отставке текло как восковая свеча во время пожара при дворце. - Ну, давай, я провожу и посвечу тебе!
Внизу коптили камни башенной темницы факелы, внизу ряд скошенных ступеней вел в подземный коридор, пересекавший город пополам. Раньше тут было много заключенных, теперь один, зато какой. Литые мускулы были непривычного сероватого цвета, короткая щетина черных жестких волос на голове соперничала с такой же металла цвета бородой.
Он сидел на деревянной кровати, застланной, как в трактире стелют дорогому постояльцу. Он полулежал, прислонившись к влажным камням стены, закинув ногу на ногу и положив их обе на стол, на котором расставлены были еда и питье. Дикарь не смотрел на людей, его глаза лишь на огонь глядели, сквозь стены, только вперед. Он улыбался слегка.
Черный мечник с секунду смотрел на него, потом отвернулся и вверх сам пошел. Бросил только в сторону:
-Я ухожу.
В душе устроителя аренных боев шевельнулся человеческий страх.
-Как уходишь? А бой? Я обещал!
-Это не он. - Ответил воин, бредя вперед по ступеням, казалось, он раскачивался, словно пьяный. С поверхности доносились крики и смех. Уже через час они превратились в ругань и угрозы, а через два тело беглеца с материка венчало масляный фонарный столб. И стражник шел его снимать, не дотянулся сам - пошел он помощи просить и звать, но не нашел он никого, кто камердинера снимать готов был ночи посреди. И долго он бродил вокруг, пугал ворон камнями и звал слуг. Все спали по домам, закрыв глаза и заперев окна двери, все дома вдруг ощетинились от мира, у каждого - своя судьба семья. И каждый дом так одинок. А камердинер, что искал удачу родины вдали, висит себе, висит. Так до утра висел, пока не сняли его доктора, чтобы тайком от храма изучать внутри дела.
Как камердинеры устроены внутри - таки дела - не каждый знает и не всякий удосужится узнать. А власть - толпа, она свой голод утолила, была арена, был там бой, все спали крепко до утра!
А камердинер?
А говорят, он видел Короля!
Никто не видел Безымянного Владыку, все видевшие его хоть во сне - уже мертвы, как камердинер ваш, таки дела.
Всадник выехал через основные ворота города. По пути ему встретился плешивый, он размахивал руками и бежал за лошадью, но всадник не обращал внимания. Какое-то время человек еще брел за ним, потом исчез.
Стрела попала всаднику в плечо, рядом с сердцем, она пробила доспех, но ушла в тело неглубоко. С секунду он смотрел на плечо, потом соскочил с лошади, обнаружив странное и пугающее свойство своих металлических полу пластинчатых доспехов - они почти не стесняли движения.
Бывший вор, принявший облик грабителя на шаг отошел и прицелился снова - на этот раз в лицо, которое виднелось под открытым забралом.
Черный воин поднял меч. Бандит выстрелил снова. Стрела, срикошетировав от клинка, рассекла черному щеку.
-Хорошие стрелы у тебя. - Заметил тот. - Пробили мой доспех, странно. Готов к путешествию во тьму?
Но вор, вдруг ставший и разбойником, его не слушал, он судорожно перезаряжал двух зарядный арбалет. Болт никак не хотел заправляться в ширинку. Воин пригнулся к земле и, распрямившись, прыгнул вперед. Бандит, заорав, сделал шаг назад и левой свободной рукой попытался вытащить короткий меч, забытый в кожаный ножнах у бедра. Вот только не успел - вороненый клинок вошел ему в горло слегка под углом.
Забулькало горло у бандита и затрещали позвонки.
-Видишь тьму? - Спросил воин и улыбнулся. Бандит дергал дрожащими коленям, он не хотел упасть, руками схватил лезвие меча, пытаясь вынуть его из шеи, но сил не хватало уже, а руки немели - вся кровь отлила вдруг от них, слабело и сердце - он сильно хрипел.
-Что видишь ты там друг мой? - Спросил черный рыцарь, и меч потихоньку свой стал поворачивать почасовой.
Рычал буран. Стонали свисавшие на петлях двери. Выбитые окна глядели смертью городов на безжизненные улицы. Нереальности картине добавляло огромное дерево и светящиеся споры, летящие с него во все стороны. Вокруг носился пепел, снег застилал глаза людям, уходившим вереницей тропы войны из города обреченного.
Она тормозила мечом. Воткнув его в лед. Остановилась и смотрела исподлобья на них. Улыбка. И старт. По льду как по катку. Хорошая скорость. Удар и они несутся, вращаясь двое. Материализация…
Провдоль разрезала здание материализованным клинком. На долю секунды воссоздала и тут же он исчез. Она падает. Он улыбается, уклонился легким движением шеи, и клинок только рассек ему плечо до кости.
Здание разрублено пополам этим ветром и снов!
Она лежит - он смеется и уходит…
Поворачиваясь спиной…
Она дышит, пытаясь встать…
«Еще…»
«Еще!!»
«Ради…»
«Один раз…»
К ней бегут…
Она дышит и смотрит одним глазом. Пыльный пол, всегда он так близко. Что-то поменялось…
«Ведь так?..»
«Еще один шанс? Просто встать!»
«А что измениться?»
«Теперь…»
-Мне уже все равно…
-Я просто…
-Смогу…
Улыбка…
Горит уже не её тело и не тонкое тело, горит приблизившееся вдруг её огненное начало. Сжигая её душу…
Рэйна очнулась. В глазах еще застыл огонь, вода еще бурлила в серебре.
-Все что я помню о том дне и матери. Этого так мало. Смерть, но не жизнь!
Ческа приподняла её волосы, чтобы они не касались серебряной воды. Бард, ворующий у алхимика дорогие ингредиенты, улыбалась и глядела с почти материнской добротой и сестринской любовью. Рэйна повернулась к ней и поцеловала в уста.
-Помнишь, что было тогда? - Спросила Ческа, дыша не так, как обычно, отнюдь не бесшумно. - В тот день, когда ты меня нашла и «спасла»?
И снова она оказалась повсюду. Прижала к дереву спальни сестру и, нажав, так легко внутрь проникла. Её пальцы были везде, только что там - теперь тут, она как опытный музыкант играла на Рейне, все быстрей и быстрей неслась мелодия из вздохов. «Глупо все это», подумала та, «но как не отдаться?»
Рэйна не видела смысла сопротивляться.
Её нежно взяли, к постели прижали, за горло тончайшие пальцы схватили, сорвали одежду и спать уложили. Все было так быстро, что думать не надо. Все было так чисто, все было приятно.
Так делала мама, новая мама. Рэйна помнила тонкие «попрыгнучики» по всему телу. А потом её прижимали к себе и засыпали. Наверное, это так хорошо было, остаться и забыть. Может, и нет ничего плохого в предательстве. Забыть маму прежнюю, которая лишь кошмар ночной и принять новую, полная грудь которой не только для зубов младших сестренок-двойняшек. Она и тебе позволяет себя пососать, «ведь такая ты теплая, Рэйна!»
Но она ушла - тогда в туман, сейчас же в сон уплыла. Чувствуя себя висящей между дном из мглящейся тихой тьмы ила и поверхностью света бытия, Рэйна плыла по запахам Чески. Две руки сжали её горло, сдавив слегка, а когда открылся рот - в него погрузился длинный кошачий язык.
Что-то случилось во сне, чего не помнила она. Но проснулась - так приятно!
Ческа будила её, сидя верхом. И Рэйна вспомнила: «А, ты всегда любила лошадей!»
Ческа сказала ей:
-Скорее же, подъем!
Она раскачивалась вперед-назад, рассматривая лучи света, как стрела пробившие оконце. Они падали Ческе на живот и грудь, один на щеку и два на волосы, забранные в сложную прическу.
Рэйна дотрагивалась руками до тела сестры, поломанные в кузнице, ногти её скользили по тонкой коже, задерживаясь на сосках, опускаясь вниз и взмывая снова вверх. То, что росло и поднималось в ней, дарило наслаждение и успокоение одновременно.
«Происходит что-то новое», думала она. «То, что происходит - меняет меня…»
Вторая же рассказывала, бархатный язычок Чески никак не мог остановиться этим утром, когда они только вдвоем опять, когда они одни и вместе спали эту ночь. Теперь Рэйна понимала, отчего та так радуется солнцу и каждому дню. Она родилась далеко на юге, на южной оконечности материка, что отделена была пустыней от Королевства. Её воспитывали как барда и как убийцу «экстра класса», так именно хвалила себя Ческа. Потом же добавляла с грустью, что подобных как она - их пруд пруди, и все они в обличьях разных масок идут вперед по жизненному глупому пути.
-А ты куда идешь? - Спросила лежа вместе с ней в кровати Рэйна.
-Как все, у всех единый путь! - Ответила она весело и звонко, потому нагнулась к самому уху Рэйны и прошептала. - Я смертница, я Короля убить должна. Но если вдруг исчезну я - то это не решает дело, нас тысячи, не будет короля - не будет королевства, что пленило все народы юга!
-Так я тебе тогда помешала?
-Помешала что? - Звонко переспросила Чешка и наклонила голову как птичка прям. - Наверное, я передумала, раз не стала их защищать от тебя. Хотела перебраться с ними на материк, это единственный путь по морю - сначала сюда, потом в Королевство, а дальше в столицу. Иначе через пустыню, но жар её - не для меня. Корабль был готов готовы; бочки, трюм открыт для нас, они все не решались - думали, повесят там, но я почти их убедила сваливать отсюда. Но вот беда - я видела ворон!
-Я тоже. Значит, снова началась война.
-Там будет много крови. - Сказала кровожадная сестра и расплылась в улыбке столь широкой, что даже испугалась Рэйна, но не за себя.
-Ты ненавидишь... Ты настолько сильно ненавидишь короля?
-Какого? - Вновь спросила птичка-Ческа и наклонила голову опять. - Того, что не видала я ни разу в жизни? Или того, что мой народ обидел? Король лишь символ, мне по бочке полной тухлой рыбы он!
-И просто ты подумала - а может потеряться? - Улыбнулась, задав этот вопрос приятно растомленная теплом близкого тела Рэйна. - Ты хочешь потеряться со мной? Учти, ты потеряешься навеки, коли вдруг решишь идти со мной!
-Учту. - Ответила задорно Ческа. - Я из тебя барда буду делать, ты пытаешься красиво говорить, не пропуская гласные!
-У меня папа разговаривал на Высоком. - Сказала погрустневшая Рэйна.
-Он же у тебя фермером был!
-Другой, тот, который маме меня зачал. Не той маме, которая меня вырастила, но ту я тоже люблю, просто не хочу предавать. Ты поняла?
-И потому ушла. Из теплой фермы ты сбежала! Все ясно! Мне б твои проблемы!
Рэйна смеялась, ероша голову новой сестре.
-Ты теперь навсегда моя сестра? Ты меня не бросишь? - Спросила та.
-Я не умею бросать. - Ответила Рэйна.
-Но ты ушла из дома. Ты не уйдешь однажды из моего дома, если он у меня когда-нибудь появится?