Страруда - Дверь Снов. Сон шестой - «Каналы в тени от уютных домов…»
Я всегда смотрю на неё из зеркала. Она, повернувшись ко мне, не видит себя, ведь в зеркале живу лишь я. Лунная дорожка по воде, лунная дорожка на колышущейся и мечтательной траве. В омуте из глаз открытых и в ночной звезде - везде - она находит лишь меня.
Волны ласкают холодные ноги, стоит опустить их в воду, и я возьму их и я согрею их. В этом мире отражений ей было трудно поначалу, но я помогла, я спасла когда-то, я помогла забыть.
В очередной раз смолкла жизнь городских улиц, вымощенные тяжелыми камнями, они впитали за эти века столько суеты, а сколько проглотят еще - я не знаю. Но стоит зайти солнцу, и весь мир людей смолкая не пугает больше своим гамом ночных существ.
Она удила рыбу. Удочка подрагивала в намертво сжатых руках. Поплавок напоминал корабль каботажного плавания, которому не суждено уплыть никуда, вырезанный из легкого дерева и раскрашенный масляной краской ярко красного цвета и ярко желтого - цветов крови и солнца - он покачивался слегка в абсолютно стоячей воде ночного канала.
Парень, с минуту наблюдавший за девочкой, все же решился подойти. Он хотел ей сообщить, что её затея обречена на провал, что рыбы тут нет, но потом почему-то передумал. Просто присел рядом, и так же уставился в темную мертвую воду. Девочка чихнула. Вытерла рукой нос и посмотрела на небо.
-Будет дождь. - Сказала она тихо. Повела наживку вправо, влево, пару раз дернула, вздохнула и, отвернувшись в сторону, тихо запела.
Прошло неопределенное время. Свежесть прошедшей грозы сменилась душащим чувства ожиданием новой. Они брели вдвоем по улице, мальчик не хотел спрашивать куда, ему было достаточно держать эту прохладную и слегка скользкую, но отчего-то такую приятную ладонь.
И подойдя и обняв, сразу приникла губами к горлу. Он так и остался стоять. Словно парализованный и очень спокойный, милый мальчуган. Просто смотрел в окно, где стремительно светлело. И мысли медленно ворочались в голове. Словно во сне. Когда знаешь что спишь. Думать так сложно…
Она так ничего и не сказала. Просто напилась и пошла в другую комнату разглядывать его жилье. А он вялой походкой добрел до своей постели и упал в неё.
Она сразу прибежала, словно услышала звук его тихого падение. Остановилась, смотря на него удивленно. Потом кинулась задергивать шторы.
А потом готовила ему еду. И будила его. Он так и спал словно сомнамбул, с открытыми глазами. Был далеко и в то же время здесь. Странные образы и в то же время понимание того что происходит в его доме…
Но когда она его растормошила - наваждение, словно куда-то разом ушло.
Он ел так же молча. И она молчала, смотря на него, и слегка улыбалась.
Он все никак не мог сформулировать вопрос. Уж очень странным он был…
Совсем ведь не больно было? - Она улыбнулась, она начала разговор первая.
-Нет…
-Я умею только это, - будто извиняясь, проговорила, смотря на свет, бьющий сквозь худые шторы.
-Ты и в правду зря мне тогда сказал про родителей. Просто…
-Знаешь, это лучше чем дневовать по чердакам и подвалам. Я так давно мечтала про по-стель. - С такой любовью нараспев произнесла она заветное слово.
«Так все-таки она пила мою кровь». Он все это время подозревал, но он ничего не чувствовал, и сначала думал просто поцеловала…
-Это были взрослые ощущения.
Она посмотрела на него с минуту, но так и не ответила.
-Боже…
-Выгнутое дугой «Боже» не помогает от этого. - Прошептала девочка, разливая чай. - Я - рыбак, я разбираюсь в этом.
Где та спокойная и милая девочка? Перед нем было привидение из сладострастного ада, втиснутое в тело ребенка. Глаза горели улыбка плавилась оскалом похоти ненастной. Слюна текла меж губ, по подбородку, падая ему на губы. Она душила его, сидя верхом, схватив своими сильными бедрами. Еще немного - и треснут кости. Смеясь в такт схваткам всего тела, душила так ритмично. Всего секунду он не мог сопротивляться. Потом пришла агония. Он память потерял и начал драться. И быстро ослабел в таких тисках.
Глазами он молил эти клыки ослабить путы. В глазах рос страх. Девчонка пожирала его страх глазами. Руки свело, ноги свело, изогнута всем телом, смеясь, вся в шоколаде, сладкая, сладкая! Пальцы вошли в горло мальчугана. Девочка из сна словно показывала мне, смотрящей на ней из зеркала - смотри, что я могу! И с тем, кого люблю, так сладко он пытается сбежать, уже забыл любовь, и преданность едва родившись, уступает место страху, страху! Так мило!
Он еще дышал, когда она насытившись мгновением легла сверху, свесив руки по боками. Бедра пульсировали странным ритмов, по ним волна бежала, от промежности и к кончикам носков. Волна, еще волна - знакомые такие ритмы, всегда неправильны, волна, еще, еще! И прерываются внезапно, в такт же дышит…
Мышцы несут телу счастье - вечное движенье! Все тело сокращаясь, дарит сладостный покой…
Бедра слегка дергаются, словно… Она его так нежно обнимает, словно… Прижалась к нему тихо, и молчит, сопит, гася дыхание. И чувствует меня. Я - чужая, я - нарушила интим, покой.
-Кто ты?.. - Шепчет мне она, даже не смотря на зеркало. Вскочив, оказывается у моего лица. Пальцы с треском входят в меня - но я лишь из стекла. Она меня подняла. Покачала немножко на вытянутый руках.
-Стой! - Кричу. Зеркало падет и разбивается. Конец тут сна.
-Ты не боишься такой судьбы? Судьбы книги на полке?
-Нет, ведь у меня будет хозяйка, я не буду забыта…
-Возможно для кого-то и в самом деле лучше смерть забытье и возвращение спустя века.
-Но книга - ведь что чувствует она когда её ласкают пальцы той, что в руки книгу ту взяла раскрыла собралась прочесть.
-Это любовь, это как вместе спать и в один и тот же сон лететь?
-Наверное, приятно это. Я на любую судьбу согласна.
-Кто-то из тех, что здесь собраны, сравнил это с карцером, для души. Он боялся такой судьбы. Но не ушел от доли. А куда уйти - если она в крови твоей уже течет.
-Забытый файл в забытой папке…
Окно и дом за ним.
Он в первый раз увидел девочку там. За окном был дом и каждый раз утопая в тумане, он в чем-то менялся.
Она лазила там с каким-то пацаном, часть крыши был снесена после бомбежки. Там в этих кирпичных открытых небу лабиринтах мелькали две фигурки.
Он достал бинокль и пригляделся в него к этому чуду. Его звали Константин.
Отложив бинокль, он достал из стола фотоаппарат, но в последнюю секунду передумал.
Лазил и он в детстве по тем крышам.
Наверное, было в них что-то особенное.
Опять поднеся к глазам бинокль, он тут же пожалел о лежащей в столе фотокамере. Там, за сотней метров, отделявшей его от той крыши, девочка нашла себе место среди балок, углубление и просто легла в него. Парня он уже не видел.
А потом случился этот сон.
Волны ласкают холодные ноги, стоит опустить их в воду, и я возьму их и я согрею их. В этом мире отражений ей было трудно поначалу, но я помогла, я спасла когда-то, я помогла забыть.
В очередной раз смолкла жизнь городских улиц, вымощенные тяжелыми камнями, они впитали за эти века столько суеты, а сколько проглотят еще - я не знаю. Но стоит зайти солнцу, и весь мир людей смолкая не пугает больше своим гамом ночных существ.
Она удила рыбу. Удочка подрагивала в намертво сжатых руках. Поплавок напоминал корабль каботажного плавания, которому не суждено уплыть никуда, вырезанный из легкого дерева и раскрашенный масляной краской ярко красного цвета и ярко желтого - цветов крови и солнца - он покачивался слегка в абсолютно стоячей воде ночного канала.
Парень, с минуту наблюдавший за девочкой, все же решился подойти. Он хотел ей сообщить, что её затея обречена на провал, что рыбы тут нет, но потом почему-то передумал. Просто присел рядом, и так же уставился в темную мертвую воду. Девочка чихнула. Вытерла рукой нос и посмотрела на небо.
-Будет дождь. - Сказала она тихо. Повела наживку вправо, влево, пару раз дернула, вздохнула и, отвернувшись в сторону, тихо запела.
Прошло неопределенное время. Свежесть прошедшей грозы сменилась душащим чувства ожиданием новой. Они брели вдвоем по улице, мальчик не хотел спрашивать куда, ему было достаточно держать эту прохладную и слегка скользкую, но отчего-то такую приятную ладонь.
И подойдя и обняв, сразу приникла губами к горлу. Он так и остался стоять. Словно парализованный и очень спокойный, милый мальчуган. Просто смотрел в окно, где стремительно светлело. И мысли медленно ворочались в голове. Словно во сне. Когда знаешь что спишь. Думать так сложно…
Она так ничего и не сказала. Просто напилась и пошла в другую комнату разглядывать его жилье. А он вялой походкой добрел до своей постели и упал в неё.
Она сразу прибежала, словно услышала звук его тихого падение. Остановилась, смотря на него удивленно. Потом кинулась задергивать шторы.
А потом готовила ему еду. И будила его. Он так и спал словно сомнамбул, с открытыми глазами. Был далеко и в то же время здесь. Странные образы и в то же время понимание того что происходит в его доме…
Но когда она его растормошила - наваждение, словно куда-то разом ушло.
Он ел так же молча. И она молчала, смотря на него, и слегка улыбалась.
Он все никак не мог сформулировать вопрос. Уж очень странным он был…
Совсем ведь не больно было? - Она улыбнулась, она начала разговор первая.
-Нет…
-Я умею только это, - будто извиняясь, проговорила, смотря на свет, бьющий сквозь худые шторы.
-Ты и в правду зря мне тогда сказал про родителей. Просто…
-Знаешь, это лучше чем дневовать по чердакам и подвалам. Я так давно мечтала про по-стель. - С такой любовью нараспев произнесла она заветное слово.
«Так все-таки она пила мою кровь». Он все это время подозревал, но он ничего не чувствовал, и сначала думал просто поцеловала…
-Это были взрослые ощущения.
Она посмотрела на него с минуту, но так и не ответила.
-Боже…
-Выгнутое дугой «Боже» не помогает от этого. - Прошептала девочка, разливая чай. - Я - рыбак, я разбираюсь в этом.
Где та спокойная и милая девочка? Перед нем было привидение из сладострастного ада, втиснутое в тело ребенка. Глаза горели улыбка плавилась оскалом похоти ненастной. Слюна текла меж губ, по подбородку, падая ему на губы. Она душила его, сидя верхом, схватив своими сильными бедрами. Еще немного - и треснут кости. Смеясь в такт схваткам всего тела, душила так ритмично. Всего секунду он не мог сопротивляться. Потом пришла агония. Он память потерял и начал драться. И быстро ослабел в таких тисках.
Глазами он молил эти клыки ослабить путы. В глазах рос страх. Девчонка пожирала его страх глазами. Руки свело, ноги свело, изогнута всем телом, смеясь, вся в шоколаде, сладкая, сладкая! Пальцы вошли в горло мальчугана. Девочка из сна словно показывала мне, смотрящей на ней из зеркала - смотри, что я могу! И с тем, кого люблю, так сладко он пытается сбежать, уже забыл любовь, и преданность едва родившись, уступает место страху, страху! Так мило!
Он еще дышал, когда она насытившись мгновением легла сверху, свесив руки по боками. Бедра пульсировали странным ритмов, по ним волна бежала, от промежности и к кончикам носков. Волна, еще волна - знакомые такие ритмы, всегда неправильны, волна, еще, еще! И прерываются внезапно, в такт же дышит…
Мышцы несут телу счастье - вечное движенье! Все тело сокращаясь, дарит сладостный покой…
Бедра слегка дергаются, словно… Она его так нежно обнимает, словно… Прижалась к нему тихо, и молчит, сопит, гася дыхание. И чувствует меня. Я - чужая, я - нарушила интим, покой.
-Кто ты?.. - Шепчет мне она, даже не смотря на зеркало. Вскочив, оказывается у моего лица. Пальцы с треском входят в меня - но я лишь из стекла. Она меня подняла. Покачала немножко на вытянутый руках.
-Стой! - Кричу. Зеркало падет и разбивается. Конец тут сна.
-Ты не боишься такой судьбы? Судьбы книги на полке?
-Нет, ведь у меня будет хозяйка, я не буду забыта…
-Возможно для кого-то и в самом деле лучше смерть забытье и возвращение спустя века.
-Но книга - ведь что чувствует она когда её ласкают пальцы той, что в руки книгу ту взяла раскрыла собралась прочесть.
-Это любовь, это как вместе спать и в один и тот же сон лететь?
-Наверное, приятно это. Я на любую судьбу согласна.
-Кто-то из тех, что здесь собраны, сравнил это с карцером, для души. Он боялся такой судьбы. Но не ушел от доли. А куда уйти - если она в крови твоей уже течет.
-Забытый файл в забытой папке…
Окно и дом за ним.
Он в первый раз увидел девочку там. За окном был дом и каждый раз утопая в тумане, он в чем-то менялся.
Она лазила там с каким-то пацаном, часть крыши был снесена после бомбежки. Там в этих кирпичных открытых небу лабиринтах мелькали две фигурки.
Он достал бинокль и пригляделся в него к этому чуду. Его звали Константин.
Отложив бинокль, он достал из стола фотоаппарат, но в последнюю секунду передумал.
Лазил и он в детстве по тем крышам.
Наверное, было в них что-то особенное.
Опять поднеся к глазам бинокль, он тут же пожалел о лежащей в столе фотокамере. Там, за сотней метров, отделявшей его от той крыши, девочка нашла себе место среди балок, углубление и просто легла в него. Парня он уже не видел.
А потом случился этот сон.