Долина Ветров, Костер третий. Перекати-поле.
1. Пролог. Исход. Моя семья. Пустыня. Мама, я - подушка.
Когда-то мы жили под землей, но потом мои отец и мать ушли, забрав меня. С нами шли многие, я помню, как гремели выстрелы и дул сильный ветер. Как я куталась в плотную ткань и как однажды меня закрывала собой мама. Я помню её запах и запах горелого мяса. Они, мы сжигали по пути «их», отец называл это «костром воспоминаний». Я не помню когда появились машины, но холодный металл под рукой дрожал и грохотали выстрелы, когда смолкал рев двигателей.
Отец, бинтующий руку. Человек с седыми висками, у которого что-то было с животом, мама не давала смотреть туда. Наша машина, наверное, везла раненых и детей, скорее всего ее, охраняли лучше других. Наверно, скорее всего. Я точно ничего не помню про тот день или ту ночь, и сколько вообще мы шли, а потом ехали и сколько погибли, пока мы покидали город. Я и его не могу вспомнить.
Все закончилось, когда я впервые увидела звезды. По небу летели серые тучи, вокруг было просторно - куда ни глянь, всюду чистый горизонт, мы остановились, везде была суета, носились люди, машины ревя двигателями и буксуя колесами, пытались нас защитить - вставали в круг.
-Не вылезай сегодня из спального мешка, пожалуйста, - сказала мне мама и поцеловала в лоб. Ушла. Вернулась буквально через минуту и расцеловала всю. Напряжение. Я чувствовала его в воздухе в интонациях, которыми произносились слова, долетавшие до меня сквозь ткань палатки. «Твари», «далеко», «город позади», «успеть бы до утра» и «почему они отстали?»
И множество таких привычных криков, стоны и плач, и тихий шепот, в котором не разобраться, но от которого веет ужасом. Это по-настоящему страшно - когда боятся все взрослые вокруг.
Я помню - кто-то собирался посреди ночи и две машины рычали как голодные звери. Но что-то жалобное чувствовалось в этих звуках, словно они сами знали, что обречены. Мама кричала, а потом забралась ко мне в палатку заплаканная и пыталась уснуть, зарываясь в меня как в подушку.
«Папа уехал с ними?»
Я уснула тоже.
Это был последний раз, когда я видела родителей. Утро подбросило меня вверх и сильно ударив, увлекло куда-то в сторону. Я сразу задохнулась и не могла кричать. В груди, словно камень застрял, и мысли одна за другой - «я задыхаюсь, я не могу дышать!»
В тот миг мне показалось, что кто-то слишком огромный, чтобы его можно было себе представить сел на мою палатку и, придавив меня и маму к земле принялся ужинать.
Как потом оказалось, приблизительно так все и было.
2.Тьма и Чани. Чани и рвота. Что-то крупное тут было! Смерть. Вода или бензин? Что это?
Когда я открыла глаза, то они остались закрытыми. Это было странно и жутко, но я вроде их открыла, но ничего не видела и не чувствовала, даже боли. Тела нет, есть только запах, но он мне помог. Сначала было просто противно. Потом внутри что-то зашевелилось, такое неприятное и скользкое. А потом я почувствовала, как пытаюсь выбраться наружу.
Я билась всем телом, но чем больше прикладывала усилий, тем сильнее на меня что-то сверху давило. Становилось страшно до жути, я кричала наверняка, только не слыша своего голоса, пыталась снова и снова подняться и выползти из-под этого такого тяжелого и вонючего.
А потом услышала этот крик. Остановилась, прислушалась, звук был резкий, словно кому-то раздирали горло. Страх бил в ушах, стремясь вырваться наружу и прекратить это. Просто чтобы все прошло, чтобы решилось как угодно, хотя бы как-то само.
Тяжелая туша надо мной полегчала и тварь, которая так страшно, почти по-человечески кричала, схватив меня за руку, потянула наружу. Но я уже уходила куда-то вниз и внутрь в темноту, при этом горечь подступала к горлу.
Она сидела напротив меня, сложив ноги по-турецки, на плече сидело черное нечто и периодически резко двигало головой.
-Это Реззок, - сказала она, - а я Чани.
Я наклонилась вперед. Точки, плясавшие перед глазами стали иглами и войдя в глазные яблоки, открыли мне рот. Стало нестерпимо больно в груди.
-Вот черт, сколько же ты там лежала? - спросила меня Чани, ставя таз передо мной. Таз был железный с отбитыми краями. Впрочем, мне было плевать, какой он там тогда был.
-Это твою маму я с тебя стащила? - Спросила снова Чани.
-Нет! - прокричала между схватками я, надеясь, что это правда.
Чани критично на меня как-то посмотрела, а тварь у неё на плече открыла рот и издала противный тот самый почти человеческий крик. Вскочив с места, она буквально отшвырнула меня от таза и стала срывать одежду.
-Это она еще пахнет, я поняла, - кричала она, - потом положила меня на спину и сверху накрыла двумя своими руками.
-Сейчас помогу, но только один раз.
-Что ты делаешь?! - Почти со страхом спросила я. Её ладони все сильнее жали на мою грудь, а потом стало нестерпимо жарко, жар усиливался пока не перешел, все разумные пределы и я не закричала. А потом снова плавала в куда-то.
-Тут побывало что-то крупное, - сказала Чани, смотря на раздавленный автомобиль.
-А что у вас не бензин, а вода в баках? - Спросила Чани, отвинтив крышку бензобака на почти целом автомобиле.
-Я не знаю, а как должно быть?
Она опустила туда веточку и, вынув, понюхала сама и передала мне.
-Пошли отсюда, - простонала я.
Чани посмотрела в мою сторону, покачиваясь из стороны в сторону. Потом снова принялась изучать автомобиль, и я не выдержала.
-Тут моя мама! Она где-то тут, пошли скорее отсюда! - Я кричала в надрыв, со страхом ожидая, что она меня бросит и просто уйдет.
-Ты же сказала, что это была не она. - Тихо спросила Чани.
- А эта тварь, она не вернется?
-А ты знаешь, что тут было? - Спросила еще раз она. Мне начинало казаться, что она специально тянет время и ждет, когда это случится снова. Я села, обхватив колени руками, и наблюдала, как она исследует наш лагерь. Она его весь облазила, вытащила откуда-то две грязные сумки и набила их всем приглянувшимся. Вечером сумки лежали передо мной.
-Я не унесу это.
-Тебе легче? - Спросила она, наклонив голову. Я потрогала себя за грудь, там, где остались невидимые ожоги от её ладоней.
-Что это было?
-Что там у тебя было. Ребра были сломаны. И еще что-то темное было.
-Темное, - переспросила я, - в смысле темное?
-Очень, как опухоль. Возможно гангрена. Тошнота бы не прошла сама так быстро.
-Ты врач? - Спросила я. Она наклонила голову в другую сторону и задала встречный вопрос:
-Ты мне не веришь?
-Я… давай уйдем отсюда… можно? Я понесу эти сумки.
Я врала, они были слишком большие. Вокруг был сплошной горизонт и там, где-то достаточно далеко, чтобы оставаться незамеченными нами, но достаточно близко, чтобы чуять нас и напасть, когда мы расслабимся, были Они. Те, что пришли к нам той ночью. И убили маму. Куда нам идти.
-Так, - сказала Чани, - первое, если ты хочешь остаться со мной. Не бояться!
Я подняла вверх руку и сказала:
-Да сэр. Так меня учил мой папа сэр.
Но ничего не изменилось, внутри была пустота и она росла.
-Что такое «сэр»? - Удивилась эта странная девочка. Мне даже было не весело, хоть я и смогла удивить её.
-Это из какой-то книжки. Там были конные кавалеристы, и когда самый опытный из них говорил, остальные так всегда ему отвечали.
Она просмаковала, пожевав свои тонкие губы, полученные от меня сведения и сказала лишь жевательное:
-Конные? Ладно, пусть будут конные. Второе - не думай про Них.
-А Они - что это?
-Они это они, они тут повсюду, они знают, когда мы о них думаем, но не это главное!
-А что? - Прошептала я. Чани собралась мне ответить, открыла рот и запнулась.
-Ладно, забудь. Так ты не сможешь не думать. Твои мозги так устроены, что ты в них не хозяйка, просто не бойся и все.
-Если я не буду бояться, меня не съедят? - Задала я, наверное, самый тупой вопрос в своей жизни. Я уже знала на него ответ. Знала, да не тот.
-Съедят. - Спокойно сказала девочка. - Но не при мне.
-Как это? Ты меня бросишь?
-Я о тебе позабочусь. - Сказала, подумав немного Чани. Наверное, ей это не очень хотелось говорить, её лицо сморщилось, а нос стал похожим на носик Шера, когда он злился. Там, «внизу» у нас был пес, у нас одних, насколько я помню. Мы его почему-то не взяли. Мы многих оказывается не взяли. То, что происходило тогда, было таким смутным, а теперь все становилось ярким и понятным, словно солнце вокруг меня сегодня весь день ронявшее лучи ненароком забралось ко мне куда-то внутрь. И я вспомнила лица тех, с кем играла, дружила, но кого почему-то не видела рядом, когда мы шли через город.
-Что случилось? - Спросила я Чани. - Что со мной было, почему все до этого момента как во мгле. Как будто это случилось годы назад. Сколько я пролежала в той палатке?
-Заметила? - Спросила, улыбнувшись почти до ушей эта странная девочка. У неё было невероятно подвижное лицо, которое ежеминутно меня выражение.
-Что я должна была заметить? Ты мне не все рассказала? Сколько я там лежала?
-Пару дней.
-Не может быть, ты врешь!
-Просто до этого ты была умственно отсталой, здоровая тринадцатилетняя девочка видела мир как пятилетний ребенок. Но я тебя немножко подтянула, если ты хочешь со мной идти.
-Мне тринадцать?
Чани быстро сунула руку в задний карман своих серый шортов, достала связку странных предметов на проволоке. Там было зеркальце. Она аккуратно сняла его и протянула мне.
Нарезавший во время нашего разговора круги в небе Реззок молниеносно спикировал вниз и вцепился когтями в её плечо. Сквозь ткань проступили пятнышки крови.
-Уходим!
Когда-то мы жили под землей, но потом мои отец и мать ушли, забрав меня. С нами шли многие, я помню, как гремели выстрелы и дул сильный ветер. Как я куталась в плотную ткань и как однажды меня закрывала собой мама. Я помню её запах и запах горелого мяса. Они, мы сжигали по пути «их», отец называл это «костром воспоминаний». Я не помню когда появились машины, но холодный металл под рукой дрожал и грохотали выстрелы, когда смолкал рев двигателей.
Отец, бинтующий руку. Человек с седыми висками, у которого что-то было с животом, мама не давала смотреть туда. Наша машина, наверное, везла раненых и детей, скорее всего ее, охраняли лучше других. Наверно, скорее всего. Я точно ничего не помню про тот день или ту ночь, и сколько вообще мы шли, а потом ехали и сколько погибли, пока мы покидали город. Я и его не могу вспомнить.
Все закончилось, когда я впервые увидела звезды. По небу летели серые тучи, вокруг было просторно - куда ни глянь, всюду чистый горизонт, мы остановились, везде была суета, носились люди, машины ревя двигателями и буксуя колесами, пытались нас защитить - вставали в круг.
-Не вылезай сегодня из спального мешка, пожалуйста, - сказала мне мама и поцеловала в лоб. Ушла. Вернулась буквально через минуту и расцеловала всю. Напряжение. Я чувствовала его в воздухе в интонациях, которыми произносились слова, долетавшие до меня сквозь ткань палатки. «Твари», «далеко», «город позади», «успеть бы до утра» и «почему они отстали?»
И множество таких привычных криков, стоны и плач, и тихий шепот, в котором не разобраться, но от которого веет ужасом. Это по-настоящему страшно - когда боятся все взрослые вокруг.
Я помню - кто-то собирался посреди ночи и две машины рычали как голодные звери. Но что-то жалобное чувствовалось в этих звуках, словно они сами знали, что обречены. Мама кричала, а потом забралась ко мне в палатку заплаканная и пыталась уснуть, зарываясь в меня как в подушку.
«Папа уехал с ними?»
Я уснула тоже.
Это был последний раз, когда я видела родителей. Утро подбросило меня вверх и сильно ударив, увлекло куда-то в сторону. Я сразу задохнулась и не могла кричать. В груди, словно камень застрял, и мысли одна за другой - «я задыхаюсь, я не могу дышать!»
В тот миг мне показалось, что кто-то слишком огромный, чтобы его можно было себе представить сел на мою палатку и, придавив меня и маму к земле принялся ужинать.
Как потом оказалось, приблизительно так все и было.
2.Тьма и Чани. Чани и рвота. Что-то крупное тут было! Смерть. Вода или бензин? Что это?
Когда я открыла глаза, то они остались закрытыми. Это было странно и жутко, но я вроде их открыла, но ничего не видела и не чувствовала, даже боли. Тела нет, есть только запах, но он мне помог. Сначала было просто противно. Потом внутри что-то зашевелилось, такое неприятное и скользкое. А потом я почувствовала, как пытаюсь выбраться наружу.
Я билась всем телом, но чем больше прикладывала усилий, тем сильнее на меня что-то сверху давило. Становилось страшно до жути, я кричала наверняка, только не слыша своего голоса, пыталась снова и снова подняться и выползти из-под этого такого тяжелого и вонючего.
А потом услышала этот крик. Остановилась, прислушалась, звук был резкий, словно кому-то раздирали горло. Страх бил в ушах, стремясь вырваться наружу и прекратить это. Просто чтобы все прошло, чтобы решилось как угодно, хотя бы как-то само.
Тяжелая туша надо мной полегчала и тварь, которая так страшно, почти по-человечески кричала, схватив меня за руку, потянула наружу. Но я уже уходила куда-то вниз и внутрь в темноту, при этом горечь подступала к горлу.
Она сидела напротив меня, сложив ноги по-турецки, на плече сидело черное нечто и периодически резко двигало головой.
-Это Реззок, - сказала она, - а я Чани.
Я наклонилась вперед. Точки, плясавшие перед глазами стали иглами и войдя в глазные яблоки, открыли мне рот. Стало нестерпимо больно в груди.
-Вот черт, сколько же ты там лежала? - спросила меня Чани, ставя таз передо мной. Таз был железный с отбитыми краями. Впрочем, мне было плевать, какой он там тогда был.
-Это твою маму я с тебя стащила? - Спросила снова Чани.
-Нет! - прокричала между схватками я, надеясь, что это правда.
Чани критично на меня как-то посмотрела, а тварь у неё на плече открыла рот и издала противный тот самый почти человеческий крик. Вскочив с места, она буквально отшвырнула меня от таза и стала срывать одежду.
-Это она еще пахнет, я поняла, - кричала она, - потом положила меня на спину и сверху накрыла двумя своими руками.
-Сейчас помогу, но только один раз.
-Что ты делаешь?! - Почти со страхом спросила я. Её ладони все сильнее жали на мою грудь, а потом стало нестерпимо жарко, жар усиливался пока не перешел, все разумные пределы и я не закричала. А потом снова плавала в куда-то.
-Тут побывало что-то крупное, - сказала Чани, смотря на раздавленный автомобиль.
-А что у вас не бензин, а вода в баках? - Спросила Чани, отвинтив крышку бензобака на почти целом автомобиле.
-Я не знаю, а как должно быть?
Она опустила туда веточку и, вынув, понюхала сама и передала мне.
-Пошли отсюда, - простонала я.
Чани посмотрела в мою сторону, покачиваясь из стороны в сторону. Потом снова принялась изучать автомобиль, и я не выдержала.
-Тут моя мама! Она где-то тут, пошли скорее отсюда! - Я кричала в надрыв, со страхом ожидая, что она меня бросит и просто уйдет.
-Ты же сказала, что это была не она. - Тихо спросила Чани.
- А эта тварь, она не вернется?
-А ты знаешь, что тут было? - Спросила еще раз она. Мне начинало казаться, что она специально тянет время и ждет, когда это случится снова. Я села, обхватив колени руками, и наблюдала, как она исследует наш лагерь. Она его весь облазила, вытащила откуда-то две грязные сумки и набила их всем приглянувшимся. Вечером сумки лежали передо мной.
-Я не унесу это.
-Тебе легче? - Спросила она, наклонив голову. Я потрогала себя за грудь, там, где остались невидимые ожоги от её ладоней.
-Что это было?
-Что там у тебя было. Ребра были сломаны. И еще что-то темное было.
-Темное, - переспросила я, - в смысле темное?
-Очень, как опухоль. Возможно гангрена. Тошнота бы не прошла сама так быстро.
-Ты врач? - Спросила я. Она наклонила голову в другую сторону и задала встречный вопрос:
-Ты мне не веришь?
-Я… давай уйдем отсюда… можно? Я понесу эти сумки.
Я врала, они были слишком большие. Вокруг был сплошной горизонт и там, где-то достаточно далеко, чтобы оставаться незамеченными нами, но достаточно близко, чтобы чуять нас и напасть, когда мы расслабимся, были Они. Те, что пришли к нам той ночью. И убили маму. Куда нам идти.
-Так, - сказала Чани, - первое, если ты хочешь остаться со мной. Не бояться!
Я подняла вверх руку и сказала:
-Да сэр. Так меня учил мой папа сэр.
Но ничего не изменилось, внутри была пустота и она росла.
-Что такое «сэр»? - Удивилась эта странная девочка. Мне даже было не весело, хоть я и смогла удивить её.
-Это из какой-то книжки. Там были конные кавалеристы, и когда самый опытный из них говорил, остальные так всегда ему отвечали.
Она просмаковала, пожевав свои тонкие губы, полученные от меня сведения и сказала лишь жевательное:
-Конные? Ладно, пусть будут конные. Второе - не думай про Них.
-А Они - что это?
-Они это они, они тут повсюду, они знают, когда мы о них думаем, но не это главное!
-А что? - Прошептала я. Чани собралась мне ответить, открыла рот и запнулась.
-Ладно, забудь. Так ты не сможешь не думать. Твои мозги так устроены, что ты в них не хозяйка, просто не бойся и все.
-Если я не буду бояться, меня не съедят? - Задала я, наверное, самый тупой вопрос в своей жизни. Я уже знала на него ответ. Знала, да не тот.
-Съедят. - Спокойно сказала девочка. - Но не при мне.
-Как это? Ты меня бросишь?
-Я о тебе позабочусь. - Сказала, подумав немного Чани. Наверное, ей это не очень хотелось говорить, её лицо сморщилось, а нос стал похожим на носик Шера, когда он злился. Там, «внизу» у нас был пес, у нас одних, насколько я помню. Мы его почему-то не взяли. Мы многих оказывается не взяли. То, что происходило тогда, было таким смутным, а теперь все становилось ярким и понятным, словно солнце вокруг меня сегодня весь день ронявшее лучи ненароком забралось ко мне куда-то внутрь. И я вспомнила лица тех, с кем играла, дружила, но кого почему-то не видела рядом, когда мы шли через город.
-Что случилось? - Спросила я Чани. - Что со мной было, почему все до этого момента как во мгле. Как будто это случилось годы назад. Сколько я пролежала в той палатке?
-Заметила? - Спросила, улыбнувшись почти до ушей эта странная девочка. У неё было невероятно подвижное лицо, которое ежеминутно меня выражение.
-Что я должна была заметить? Ты мне не все рассказала? Сколько я там лежала?
-Пару дней.
-Не может быть, ты врешь!
-Просто до этого ты была умственно отсталой, здоровая тринадцатилетняя девочка видела мир как пятилетний ребенок. Но я тебя немножко подтянула, если ты хочешь со мной идти.
-Мне тринадцать?
Чани быстро сунула руку в задний карман своих серый шортов, достала связку странных предметов на проволоке. Там было зеркальце. Она аккуратно сняла его и протянула мне.
Нарезавший во время нашего разговора круги в небе Реззок молниеносно спикировал вниз и вцепился когтями в её плечо. Сквозь ткань проступили пятнышки крови.
-Уходим!