Два миллиона мертвых, про которых мир предпочел забыть часть 1
03.10.2015 - 14:08
Два миллиона мертвых, про
которых мир предпочел забыть
Посол США: «Будьте довольны,
что мы это сделали».
Часть 1
Для современного интеллигентного человека считается обязательным помнить о некоторых знаковых трагедиях, - даже если количество погибших в них исчисляется десятками, а то и единицами. За примерами далеко ходить не приходится: расстрел в Новочеркасске, подавление «Пражской весны», август 1991 в Москве, февраль 2014 в Киеве…
Зато, как ни странно, остаются без внимания и предаются забвению другие жертвы, несравненно более многочисленные, погибшие при куда более страшных обстоятельствах. Например, самый кровавый переворот ХХ века просто вычеркнут из памяти человечества так, что мы понятия не имеем ни о его жертвах, ни о заказчиках, ни об исполнителях.
2 октября, в пятидесятую годовщину событий, о логике такого избирательного гуманизма беседуют: Екатерина Кравец - журналист «Русской весны»; Игорь Гуров - историк и правовед, преподаватель Балтийского Федерального Университета, автор исследования «ИСТОРИЯ ОДНОЙ БОЙНИ»; Владимир Тимаков - демограф, эксперт Всемирного Русского Народного Собора;
«ОБРАТНАЯ СТОРОНА ЛУНЫ»
Кравец: Игорь Дмитриевич, если спросить первого встречного соотечественника: какой самый кровавый переворот в ХХ веке? - готова поспорить, никто не угадает тему Вашей работы. На ум приходит, конечно, Октябрьская революция, потом Пиночет, может Франко в Испании…
Гуров: Нет, моя монография не об этом. Она посвящена событиям 1965 года в Индонезии, когда в результате военного мятежа страна погрузилась в жесточайший террор. За несколько месяцев там погибло от полутора до двух с половиной миллионов человек.
Кравец: Индонезия - это же совершенно неизвестная нам страна. Где-то на другом конце земли, на противоположной стороне глобуса. Кто там погибал, какие перевороты? Вот с позиции обывателя, не профессионального историка, какое это к нам имеет отношение?
Гуров: Отношение самое прямое, потому что в организации переворота были задействованы те же самые геополитические центры, которые сегодня прикладывают руку к «цветным революциям», которые противостоят нашей стране, угрожают нашим союзникам. И то, что события 1965 года в Индонезии тщательно стираются из памяти человечества, это сознательная политика по формированию «нужной истории», «правильного прошлого». Того самого «правильного прошлого», которое нужно для формирования «правильного будущего». Правильного не с русской точки зрения, конечно…
Тимаков: Надо заметить, что Индонезия - четвёртая в мире страна по населению. Сейчас там проживает около 250 миллионов человек, а в годы описываемых событий было 110 миллионов. То, что происходит в такой огромной стране, не может не касаться всех землян, как и события в США, России или Китае…
Это из-за нашей сбитой оптики, я имею в виду перекошенное мировосприятие евроцентричное, мы не видим половину планеты, не видим Азию, не замечаем событий в Тихоокеанском регионе. Эта территория настолько вне нашего сознания, что я даже назвал её «обратной стороной Луны» - по аналогии с той частью нашего спутника, которая к нам никогда не поворачивается. Но АТР - это такая же важная часть света, как и Атлантика.
Из-за пренебрежения к Азии американцы в своё время прозевали Пирл-Харбор, который стал для них полной неожиданностью,- как это в таком глухом медвежьем углу выросла сила, способная нас побеждать? Точно так же наши предки прозевали в своё время Цусиму… Уж если мы кое-что слышали про резню в маленькой Руанде, про хуту и тутси, то про огромную Индонезию надо бы знать и подавно…
Кравец: Ну, просветите, пожалуйста, что за трагедия там произошла?
Гуров: Произошёл армейский переворот, который полностью изменил геополитическое положение страны. Из основателя движения неприсоединения, из оппонента западных держав Индонезия надолго превратилась в сателлита США. При этом военная верхушка, поддержанная радикальными исламистами, тотально уничтожила политическую оппозицию. Не фигурально, а физически уничтожила.
Кравец: Уточните, раз заговорили про исламистов: в Индонезии мусульмане - это религиозное большинство?
Тимаков: Да, в Индонезии более 85% мусульманского населения. Хотя ещё пять-семьвеков назад индонезийцы были индуистами, и это смешение культур сильно чувствуется. Интеллигенция в стране достаточно светская, не склонная к фундаментализму.
Гуров: Но в своей основе столкновение носило не межрелигиозный, а политический характер, так как жертвами репрессий оказались люди левых взглядов, прежде всего члены Коммунистической партии Индонезии. Их, членов КПИ, накануне переворота насчитывалось три с половиной миллиона человек. Всего же в левых организациях, включая левые профсоюзы, состояло не меньше 14 миллионов индонезийцев - все они оказались под косой репрессий.
«НЕДОВОРОТ» КАК СИГНАЛ К ПЕРЕВОРОТУ.
«КАК ЭТО ПОХОЖЕ НА ЧЁРНЫЙ МАЙ В ОДЕССЕ!»
Кравец: До переворота компартия что, находилась у власти? Индонезия строила социализм?
Гуров: У власти находилась коалиция, в которой решающую роль играли сторонники действующего президента, левого националиста Сукарно. КПИ, хотя и пользовалась заметной уличной популярностью, в коалиционном правительстве играла декоративную роль. Партия радикальных исламистов, Машуми, в 1960 году была распущена.
Чтобы объединить три основные политические тенденции индонезийского общества, Сукарно выдвинул концепцию Насаком - по первым слогам слов «Национализм», «Религия», «Коммунизм». Во внешней политике он всё больше ориентировался на Китай, и даже назвал себя «товарищем Мао Цзэдуна по оружию».
Но, в отличие от Мао, Сукарно не был столь харизматическим лидером, способным объединить нацию. Несмотря на концентрацию власти, его правительство пользовалось всё меньшей поддержкой, а реальное влияние на массы приобретали КПИ и армия.
Между ними в то время назревал экономический конфликт. После национализации голландских предприятий…
Тимаков: Индонезия ведь была до 1945 года колонией Голландии…
Гуров: После национализации на все предприятия поставили управляющими армейских офицеров - так называемых «кабиров», которые по факту стали госкапиталистами. В середине шестидесятых в стране обострился экономический кризис, а кабиры процветали. Коммунисты требовали ограничить привилегии кабиров, их требования начали публично поддерживать члены правительства Сукарно. На этом фоне в армейской среде возник заговор с целью сместить правительство и разгромить левые партии.
Тимаков: Но Сукарно всё-таки был героем антиколониальной борьбы, он привёл Индонезию к независимости. В глазах народа, да и среднего офицерского состава его свержение выглядело бы непопулярно…
Гуров: Вот как раз этой причиной можно объяснить странный механизм событий сентября-октября 1965 года в Индонезии.
Судя по всему, на 5 октября, на День Армии, был назначен правый военный мятеж. Президента Сукарно было решено временно отправить на лечение в закрытый военный госпиталь, и, пользуясь его отсутствием - устранить ведущих левых политиков.
Буквально за несколько дней до намеченной даты, группа офицеров не самых высоких званий (их лидер Унтунг был в чине подполковника) арестовала и казнила шестерых видных армейских руководителей. Это произошло вечером 30 сентября, поэтому группа Унтунга назвала себя «движением 30 сентября». Движение заявило, что спасает революцию, в том числе президента Сукарно, от происков реакции. «Сентябристы» попытались взять под контроль основные пункты столицы и провозгласили верховной властью страны Революционный совет, куда включили большинство министров действующего правительства.
Однако не прошло и суток, как один из двух батальонов президентской гвардии, на которые опиралась группа Унтунга, перешёл на сторону «реакционного» армейского командования, и уже к утру 2 сентября столица была полностью под контролем тех самых реакционеров, от которых «сентябристы» собирались защитить президента. Сам президент от участия в событиях устранился.
Власть взяло армейское командование во главе с «реакционером» Сухарто, получившеекарт-бланш на массовую зачистку своих политических противников. Что и сделало, имея абсолютное военное превосходство. То есть выступление Унтунга стало сигналом, развязавшим руки армейским заговорщикам.
Кравец: А коммунисты? Они какую роль сыграли в этом «недовороте» подполковника Унтунга, после которого начался настоящий переворот?
Гуров: Почти никакой. Сам Унтунг не был членом КПИ, и когда его судили, отрицал связь с руководителями компартии. Зато очевидной была его связь с вождём правых генералов Сухарто - буквально за год до переворота Сухарто был почётным гостем на свадьбе Унтунга. Как выяснилось позже, Сухарто был из первых рук проинформирован о готовящемся выступлении радикальных офицеров. Очень похоже, что офицерский путч 30 сентября был тщательно спланированной провокацией.
Правда, центральный орган коммунистов, газета «Хариан Ракьят» утром 2 сентября, когда победа правых была уже очевидна, вышла со статьёй в поддержку Революционного совета, хотя и назвала происходящее «внутренним делом армии». Этого оказалось достаточно, чтобы объявить коммунистов виновниками заговора и обрушить против них машину террора.
Тимаков: Такой хаос в действиях заговорщиков, как и противоречия в позиции коммунистов - довольно типичная ситуация. Когда напряжение в обществе нарастает, когда столкновение двух сил неизбежно, а гроза никак не разразится, любой лагерь охвачен взаимоисключающим броуновским движением.
Кто-то среди заговорщиков в этой самой группе «недоворота» искренне желает победы,кто-то выступает в роли провокатора. Большая часть чиновников и силовиков колеблется. Одна часть коммунистов могла искренне недоумевать: что происходит? Зачем это выступление - ведь сила на стороне армии? Другая сочувствовала повстанцам, а третья даже лично соучаствовала в «недовороте». Потом этих людей, может быть - маленькой горстки - оказалось достаточно, чтобы обвинить и покарать всех.
Кравец: Боже, как это похоже на наш «чёрный май» в Одессе! Ясно же было, что сила на стороне майдаунов. Они нагнали в город фанатов, нациков со всей Украины, расставили их на блокпостах на всех въездах, Парубий лично приехал… Нужен был только повод, чтобы разгромить Куликово поле.
И вот кучка людей - то ли дураков, то ли смельчаков необыкновенных, то ли провокаторов - бросается против тысячной толпы. Это стало сигналом к большой бойне и кончилось Хатынью в доме профсоюзов. Милиция Одессы себя так же вела, как эти батальоны президентской гвардии индонезийские - днём вроде за нас, вечером уже за них.
Гуров: Вот я и говорю, что почерк похожий, и нам надо всё это знать. Потому что и на Украине, и в Индонезии подталкивали переворот одни и те же силы. Только в Индонезии масштабы трагедии оказались гораздо больше.
ГОРБАЧЁВ - СОВЕТСКИЙ СУКАРНО
Я бы ещё одну параллель провёл с нашей историей. Поведение Сукарно осенью 1965 года - это один в один поведение Горбачёва в августе 1991-го.
Он так же спрятался и никак не реагировал на происходящее.
Тимаков: Горбачёв, по официальной версии, был блокирован на даче в Форосе…
Гуров: Но он же должен был как-то определить свою позицию! Если он пленник ГКЧП, и телефоны отключены, можно было хотя бы гонца послать с весточкой: я протестую! Можно было как-то бороться, пытаться бежать. У него, получается, не было ни одного верного офицера в охране, что ли? Скорее всего, он просто затаился и ждал, в чью пользу выгорит дело.
Кравец: Получается, он и в случае победы ГКЧП мог вернуться в Москву руководителем страны?
Тимаков: Наверное, он на это мог рассчитывать. Грязное дело сделают путчисты, а я потом выйду из затвора и всё отрегулирую - с Западом, с мировым общественным мнением… Не случайно же гекачеписты к нему бросились, полетели в Крым, когда в Москве у них всё пошло не по резьбе. Какие-то предварительные договорённости могли у них быть.
Кравец: Горбачёву это затворничество не помогло - он всё потерял.
Гуров: Не помогло и Сукарно. Во время столкновений индонезийский президент заперся в своей вилле со своей четвёртой японской женой…
Кравец: Прямо-таки с четвёртой?
Гуров: Ну да, он же мусульманин, хотя политики такого ранга и без шариата нередко бывают многожёнцами. Так вот, заперся, и никак не вмешивался в разборки офицеров, а потом, после начала массовых репрессий, он никак не реагировал на призывы о помощи.
Кончил он как Горбачёв. Несколько месяцев, пока генерал Сухарто зачищал страну от левых, президент выполнял декоративные марионеточные функции, а в марте 1966, когда путчисты расправились со всеми противниками, Сукарно был отправлен в пожизненную отставку без права заниматься политикой.
Так завершил свою карьеру «друг Мао Цзэдуна по оружию», а Индонезия из союзника Китая превратилась в союзника США.
Продолжение следует