Читаем "Культуру": Пахита в Большом
Передача власти
Две премьеры Большого театра: одна - нынешнего, вторая - будущего худрука
Елена ФЕДОРЕНКО
"Культура" №45 (7658) 20-26 ноября 2008 г
Ассоциации приходят простые и растиражированные: вахту сдал - вахту принял. Прощается - Алексей Ратманский (вскоре он отправится в "American Ballet Theatre" (ABT), с которым подписал контракт на пять лет, и предыдущая его пятилетка - в Большом - становится фактом истории), поставив напоследок "Русские сезоны" Леонида Десятникова. Через полтора месяца балетную труппу возглавит его одноклассник Юрий Бурлака, автор реконструированного Grand pas из балета Людвига Минкуса "Пахита". Обе премьеры представили в один вечер.
"Русские сезоны" - перенос спектакля, его Ратманский два года назад поставил в баланчинской труппе NYCB, и балет был принят восторженно. Конечно же, это не бессюжетный балет: сюжет его емкий и глубокий, он складывается из пронзительных характеров - от взбалмошных до покорных. Все персонажи узнаваемы как архетипы, в них зашифровано то, что принято называть загадочной русской душой. Той, что бросает жизнь под ноги возлюбленного, существует под властью греха, смиряется и бунтует, ведет в бесовских игрищах и истово верует в высшую силу. Точны и узнаваемы психологические состояния: череда страданий и веселья (как поминки, которые завершаются бодрой здравицей), нежные запевы и отчаянный бабий вой (и в пластике, и в вокале Яны Иваниловой), кокетливые заигрывания. Каждый эпизод - коллизия русской судьбы, и попадание в цель срабатывает почти на клеточном уровне. Но вот что важно: в хореографии, как и в музыке, нет никакого космополитизма, хотя, несомненно, и Десятников, и Ратманский - люди мира.
Великолепны все исполнители, в которых, кажется, взыграла-проснулась память предков, - Светлана Захарова, Наталья Осипова, Екатерина Шипулина, Андрей Меркурьев, Денис Савин, Вячеслав Лопатин, Владислав Лантратов. Они - команда единомышленников, воспитанная Ратманским, за исключением Светланы Захаровой, создавшей чистый и цельный характер пронзительного лиризма. Мощный актерский образ, замешанный на тихой и безысходной горечи.
Артисты одеты в стилизованные сарафаны и рубахи-косоворотки: пары в желтом, красном, зеленом, синем, фиолетовом, бордовом создают радужный цветовой ансамбль. Лаконичность оформления Галины Соловьевой (атмосферу создает только меняющий цвет арьерзанавес) оказывается содержательнее всех возможных при трактовке национальной темы этнографических росписей-узоров.
Обаяние этого балета словами объяснить сложно, как и описать хореографию, выросшую из абсолютной творческой свободы монологов, дуэтов, ансамблей. Движения перетекают одно в другое, фольклорная приправа: из поклонов - руку в пол, разножек и ухарски разведенных рук - с удивленно поднятыми плечами - окрашивает классические движения.
Само название написанного Леонидом Десятниковым для Гидона Кремера и блестяще исполненного им и солистами его камерного оркестра "Кремерата Балтика" сочинения для скрипки соло, сопрано и струнного оркестра "Русские сезоны" оказалось лукавым. По ассоциациям театральной истории пошла Алла Сигалова в своей дамской декоративной новосибирской версии. Сам же композитор связал сезоны с православным земледельческим календарем, которым определялась жизнь Руси. И для хореографа 12 становится кодовым числом: количество месяцев, эпизодов, артистов.
Grand pas из "Пахиты" (по сюжету это свадьба девушки Пахиты, украденной цыганами и, к счастью, нашедшей свою родовитую семью, - сам балет, который за полтора века ставили разные хореографы, забыт) от реставратора балетных ценностей Юрия Бурлаки - та классика, что необходима труппе Большого. Со времен Императорских театров это был гимн классическому женскому танцу, придуманный Петипа "парад примадонн", где каждая своим танцем пытается затмить виновницу торжества. Работу Бурлаки переоценить невозможно: в музеях и архивах талантливый архивариус нашел старинные вариации, расшифровал забытые тексты, восстановил нюансы сохранившихся, умело распорядился более поздними напластованиями.
Эта премьера - не только программа нового худрука (пусть в интервью он и утверждает, что не станет замыкать Большой только в рамках классики, однако в ближайших планах отреставрированная "Коппелия", в перспективных - "Эсмеральда"), который самостоятельные хореографические тексты не придумывает. В отличие от предшественника Бурлака ссориться со звездами, видимо, не собирается. Выпустил на премьеру Надежду Грачеву - лидера уходящего поколения, которая хоть и работала крепко, но обнаруживала простецкие манеры, не обладая тем шиком, который сделал бы ее величественным центром спектакля. Да и Руслан Скворцов был заморожен. Мария Александрова и Александр Волчков, выступившие во второй вечер, оказались свободнее и ярче. Но и они победно брали рекорды, а не "писали" парадный портрет академического балета, для которого чрезмерность губительна. Труппа, несомненно, достойна похвалы: женский кордебалет, вариационные солистки (в балете заняты полсотни корифеек, солисток и балерин), - везде приблизительность была сведена к минимуму, да и с техникой проблем не возникало.
И все-таки зияли пробоины в культуре классического танца. Если понимать под культурой искусное соединение мелких движений при неизменном благородстве манер. В ХIХ веке волюнтаризм каждой танцовщицы (посмотрите: я - лучшая) оставался условием большой и шикарной игры. Петипа любил подготавливать эффекты - перед роскошной позой или ударной концовкой давал мелкие приглушенные па. Сейчас же все и все танцуют широко и мощно. Если теперь начнется век "классики" в Большом, то, быть может, вернется-вспомнится изысканный стиль Петипа. При нем танцевали элегантно, но достаточно строго. Весело, но не вульгарно. Точнее других свои вариации исполняли Марианна Рыжкина, Екатерина Шипулина, Екатерина Крысанова. Художник по костюмам Елена Зайцева, увлекшись стариной и стилизацией, предложила такой перебор рюшечек-оборочек, что они выглядели произведениями искусства только в соло. Когда же все артистки собирались в ансамбль, то замысловатые узоры их пачек смахивали на восточный базар.
И все же "Пахита" вселила надежду, зато третий спектакль, а им в представленном "Вечере одноактных балетов" стала "Симфония до мажор" Баланчина на музыку Жоржа Бизе, которая уже шла в Большом театре, надежд лишила. Как танцевали Петипа, мы ведаем по описаниям, зарисовкам, фотографиям и можем ошибаться, но Баланчина - видели, знаем. Где же его стелющиеся прыжки, словно раздуваемые ветром листья, где падающие арабески и наклонные позы, потерявшие свою вертикальную ось? Все крепко, под прямым углом к сцене стоят на ногах, танцуют так, как привыкли в балетном классе.
"Вечер одноактных балетов" можно рассматривать не только как передачу власти, но и как программу Большого: освоение классики, шедевров ХХ столетия и новых сфер хореографии. К грядущей пятилетке труппа подошла с внятной техникой и подзабытыми манерами благородства.
Две премьеры Большого театра: одна - нынешнего, вторая - будущего худрука
Елена ФЕДОРЕНКО
"Культура" №45 (7658) 20-26 ноября 2008 г
Ассоциации приходят простые и растиражированные: вахту сдал - вахту принял. Прощается - Алексей Ратманский (вскоре он отправится в "American Ballet Theatre" (ABT), с которым подписал контракт на пять лет, и предыдущая его пятилетка - в Большом - становится фактом истории), поставив напоследок "Русские сезоны" Леонида Десятникова. Через полтора месяца балетную труппу возглавит его одноклассник Юрий Бурлака, автор реконструированного Grand pas из балета Людвига Минкуса "Пахита". Обе премьеры представили в один вечер.
"Русские сезоны" - перенос спектакля, его Ратманский два года назад поставил в баланчинской труппе NYCB, и балет был принят восторженно. Конечно же, это не бессюжетный балет: сюжет его емкий и глубокий, он складывается из пронзительных характеров - от взбалмошных до покорных. Все персонажи узнаваемы как архетипы, в них зашифровано то, что принято называть загадочной русской душой. Той, что бросает жизнь под ноги возлюбленного, существует под властью греха, смиряется и бунтует, ведет в бесовских игрищах и истово верует в высшую силу. Точны и узнаваемы психологические состояния: череда страданий и веселья (как поминки, которые завершаются бодрой здравицей), нежные запевы и отчаянный бабий вой (и в пластике, и в вокале Яны Иваниловой), кокетливые заигрывания. Каждый эпизод - коллизия русской судьбы, и попадание в цель срабатывает почти на клеточном уровне. Но вот что важно: в хореографии, как и в музыке, нет никакого космополитизма, хотя, несомненно, и Десятников, и Ратманский - люди мира.
Великолепны все исполнители, в которых, кажется, взыграла-проснулась память предков, - Светлана Захарова, Наталья Осипова, Екатерина Шипулина, Андрей Меркурьев, Денис Савин, Вячеслав Лопатин, Владислав Лантратов. Они - команда единомышленников, воспитанная Ратманским, за исключением Светланы Захаровой, создавшей чистый и цельный характер пронзительного лиризма. Мощный актерский образ, замешанный на тихой и безысходной горечи.
Артисты одеты в стилизованные сарафаны и рубахи-косоворотки: пары в желтом, красном, зеленом, синем, фиолетовом, бордовом создают радужный цветовой ансамбль. Лаконичность оформления Галины Соловьевой (атмосферу создает только меняющий цвет арьерзанавес) оказывается содержательнее всех возможных при трактовке национальной темы этнографических росписей-узоров.
Обаяние этого балета словами объяснить сложно, как и описать хореографию, выросшую из абсолютной творческой свободы монологов, дуэтов, ансамблей. Движения перетекают одно в другое, фольклорная приправа: из поклонов - руку в пол, разножек и ухарски разведенных рук - с удивленно поднятыми плечами - окрашивает классические движения.
Само название написанного Леонидом Десятниковым для Гидона Кремера и блестяще исполненного им и солистами его камерного оркестра "Кремерата Балтика" сочинения для скрипки соло, сопрано и струнного оркестра "Русские сезоны" оказалось лукавым. По ассоциациям театральной истории пошла Алла Сигалова в своей дамской декоративной новосибирской версии. Сам же композитор связал сезоны с православным земледельческим календарем, которым определялась жизнь Руси. И для хореографа 12 становится кодовым числом: количество месяцев, эпизодов, артистов.
Grand pas из "Пахиты" (по сюжету это свадьба девушки Пахиты, украденной цыганами и, к счастью, нашедшей свою родовитую семью, - сам балет, который за полтора века ставили разные хореографы, забыт) от реставратора балетных ценностей Юрия Бурлаки - та классика, что необходима труппе Большого. Со времен Императорских театров это был гимн классическому женскому танцу, придуманный Петипа "парад примадонн", где каждая своим танцем пытается затмить виновницу торжества. Работу Бурлаки переоценить невозможно: в музеях и архивах талантливый архивариус нашел старинные вариации, расшифровал забытые тексты, восстановил нюансы сохранившихся, умело распорядился более поздними напластованиями.
Эта премьера - не только программа нового худрука (пусть в интервью он и утверждает, что не станет замыкать Большой только в рамках классики, однако в ближайших планах отреставрированная "Коппелия", в перспективных - "Эсмеральда"), который самостоятельные хореографические тексты не придумывает. В отличие от предшественника Бурлака ссориться со звездами, видимо, не собирается. Выпустил на премьеру Надежду Грачеву - лидера уходящего поколения, которая хоть и работала крепко, но обнаруживала простецкие манеры, не обладая тем шиком, который сделал бы ее величественным центром спектакля. Да и Руслан Скворцов был заморожен. Мария Александрова и Александр Волчков, выступившие во второй вечер, оказались свободнее и ярче. Но и они победно брали рекорды, а не "писали" парадный портрет академического балета, для которого чрезмерность губительна. Труппа, несомненно, достойна похвалы: женский кордебалет, вариационные солистки (в балете заняты полсотни корифеек, солисток и балерин), - везде приблизительность была сведена к минимуму, да и с техникой проблем не возникало.
И все-таки зияли пробоины в культуре классического танца. Если понимать под культурой искусное соединение мелких движений при неизменном благородстве манер. В ХIХ веке волюнтаризм каждой танцовщицы (посмотрите: я - лучшая) оставался условием большой и шикарной игры. Петипа любил подготавливать эффекты - перед роскошной позой или ударной концовкой давал мелкие приглушенные па. Сейчас же все и все танцуют широко и мощно. Если теперь начнется век "классики" в Большом, то, быть может, вернется-вспомнится изысканный стиль Петипа. При нем танцевали элегантно, но достаточно строго. Весело, но не вульгарно. Точнее других свои вариации исполняли Марианна Рыжкина, Екатерина Шипулина, Екатерина Крысанова. Художник по костюмам Елена Зайцева, увлекшись стариной и стилизацией, предложила такой перебор рюшечек-оборочек, что они выглядели произведениями искусства только в соло. Когда же все артистки собирались в ансамбль, то замысловатые узоры их пачек смахивали на восточный базар.
И все же "Пахита" вселила надежду, зато третий спектакль, а им в представленном "Вечере одноактных балетов" стала "Симфония до мажор" Баланчина на музыку Жоржа Бизе, которая уже шла в Большом театре, надежд лишила. Как танцевали Петипа, мы ведаем по описаниям, зарисовкам, фотографиям и можем ошибаться, но Баланчина - видели, знаем. Где же его стелющиеся прыжки, словно раздуваемые ветром листья, где падающие арабески и наклонные позы, потерявшие свою вертикальную ось? Все крепко, под прямым углом к сцене стоят на ногах, танцуют так, как привыкли в балетном классе.
"Вечер одноактных балетов" можно рассматривать не только как передачу власти, но и как программу Большого: освоение классики, шедевров ХХ столетия и новых сфер хореографии. К грядущей пятилетке труппа подошла с внятной техникой и подзабытыми манерами благородства.