О курицах Макмерфи и голубях Скиннера
Я подумал, не намекал ли в нижеприведенной цитате Кизи на две интересные вещи?
- Эти посиделки с групповой терапией всегда у вас так проходят? Побоище на птичьем дворе?
[...]
- На птичьем дворе? Боюсь, что ваши причудливые сельские метафоры не доходят до меня, мой друг. Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.
- Ага, тогда я тебе объясню. - Макмерфи повышает голос; он не оглядывается на других острых, но говорит для них. - Стая замечает пятнышко крови у какой-нибудь курицы и начинает клевать и расклевывает до крови, до костей и перьев. Чаще всего в такой свалке кровь появляется еще на одной курице, и тогда - ее очередь. Потом еще на других кровь, их тоже заклевывают до смерти; дальше - больше. Вот так за несколько часов выходит в расход весь птичник, я сам видел. Жуткое дело. А помешать им - курям - можно только, если надеть наглазники. Чтобы они не видели.
[...]
- На птичьем дворе. В самом деле приятная аналогия, друг мой.
- Вот это самое я и вспомнил, пока сидел на вашем собрании, если хочешь знать грязную правду. Похожи на стаю грязных курей.
- Так получается, это я - курица с пятнышком крови?
- А кто же?
Они по-прежнему улыбаются друг другу, но голоса их стали такими сдавленными, тихими, что мне приходится мести совсем рядом, иначе не слышу. Другие острые подходят поближе.
- А еще хочешь знать? Хочешь знать, чей клевок первый?
Хардинг ждет продолжения.
- Сестры этой, вот чей.
[...]
- Вот, оказывается, как просто, - говорит он, - до глупости просто. Вы в палате шесть часов, а уже упростили всю работу Фрейда, Юнга и Максвелла Джонса и свели ее к одной аналогии: побоище на птичьем дворе.
- Я говорю не про юнгу Фрейда и Максвелла Джонса, я говорю про ваше вшивое собрание, про то, что с тобой делала сестра и остальные паразиты. Тебе наклали.
- Мне?
- Да, да, тебе. Наклали от души. В хвост и в гриву. Что-то ты тут сделал, браток, если нажил свору врагов, потому что гоняли тебя сворой.
- Нет, это просто невероятно! Вы совершенно не учитываете, совершенно игнорируете и не учитываете тот факт, что все это они делали для моего блага! Что всякая дискуссия, всякий вопрос, поднятый персоналом и в частности мисс Гнусен, преследует чисто лечебные цели
С одной стороны, не отображен ли в этом диалоге конфликт между бихевиоризмом, развившимся из эмпирических исследованиях поведения животных, и психоаналитическими теориями? Курицы на птичьем дворе могут вполне быть намеком на эксперименты с голубями Скиннера, которые послужили базисом для бихевиоризма.
С другой стороны, оправдательные речи Хардинга не являются ли намеком на то что интеллигентный человек не только подставит вторую щеку, но и объяснит почему бьющий его был абсолютно прав? Что сложные психоаналитические теории позволяли интеллигентным пациентам объяснить самим себе свою покорность.
- Эти посиделки с групповой терапией всегда у вас так проходят? Побоище на птичьем дворе?
[...]
- На птичьем дворе? Боюсь, что ваши причудливые сельские метафоры не доходят до меня, мой друг. Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.
- Ага, тогда я тебе объясню. - Макмерфи повышает голос; он не оглядывается на других острых, но говорит для них. - Стая замечает пятнышко крови у какой-нибудь курицы и начинает клевать и расклевывает до крови, до костей и перьев. Чаще всего в такой свалке кровь появляется еще на одной курице, и тогда - ее очередь. Потом еще на других кровь, их тоже заклевывают до смерти; дальше - больше. Вот так за несколько часов выходит в расход весь птичник, я сам видел. Жуткое дело. А помешать им - курям - можно только, если надеть наглазники. Чтобы они не видели.
[...]
- На птичьем дворе. В самом деле приятная аналогия, друг мой.
- Вот это самое я и вспомнил, пока сидел на вашем собрании, если хочешь знать грязную правду. Похожи на стаю грязных курей.
- Так получается, это я - курица с пятнышком крови?
- А кто же?
Они по-прежнему улыбаются друг другу, но голоса их стали такими сдавленными, тихими, что мне приходится мести совсем рядом, иначе не слышу. Другие острые подходят поближе.
- А еще хочешь знать? Хочешь знать, чей клевок первый?
Хардинг ждет продолжения.
- Сестры этой, вот чей.
[...]
- Вот, оказывается, как просто, - говорит он, - до глупости просто. Вы в палате шесть часов, а уже упростили всю работу Фрейда, Юнга и Максвелла Джонса и свели ее к одной аналогии: побоище на птичьем дворе.
- Я говорю не про юнгу Фрейда и Максвелла Джонса, я говорю про ваше вшивое собрание, про то, что с тобой делала сестра и остальные паразиты. Тебе наклали.
- Мне?
- Да, да, тебе. Наклали от души. В хвост и в гриву. Что-то ты тут сделал, браток, если нажил свору врагов, потому что гоняли тебя сворой.
- Нет, это просто невероятно! Вы совершенно не учитываете, совершенно игнорируете и не учитываете тот факт, что все это они делали для моего блага! Что всякая дискуссия, всякий вопрос, поднятый персоналом и в частности мисс Гнусен, преследует чисто лечебные цели
С одной стороны, не отображен ли в этом диалоге конфликт между бихевиоризмом, развившимся из эмпирических исследованиях поведения животных, и психоаналитическими теориями? Курицы на птичьем дворе могут вполне быть намеком на эксперименты с голубями Скиннера, которые послужили базисом для бихевиоризма.
С другой стороны, оправдательные речи Хардинга не являются ли намеком на то что интеллигентный человек не только подставит вторую щеку, но и объяснит почему бьющий его был абсолютно прав? Что сложные психоаналитические теории позволяли интеллигентным пациентам объяснить самим себе свою покорность.