Лытдыбр. О погоде, двумерных спектрах и любви
Сначала я хотела написать про конкурс научных работ, на который я попала случайно, и благодаря которому я теперь еду в Берлин. Потом я вспомнила про день рождения Пола Маккартни и все порывалась написать про то, как ездила на его концерт в Кельн, и мы с ним встретились глазами. Сегодня весь день я была в educational mode, и очень хотелось написать просветительский пост про рак, но внезапно обрушившийся на мою голову 16летний лерлинг (почти то же, что наш русский птушник) изменил мои планы. А сейчас вдруг началась июньская гроза, стало немного прохладнее, и я напишу обычный девчачий лытдыбр.
В Вене - липкая жара, кажется, что липким стало абсолютно все - от тел до мозгов. Христо умирает и каждый день говорит мне, что еще один день такой жары, и он выбросится из окна. Коллеги внезапно исчезли, потому что в 37 градусов находиться в лаборатории просто невозможно. Один студент пытался делить вещество на колонке эфиром, можете сами представить, что у него вышло. Я от жары абсолютно не страдаю, разве это не прекрасно - выходить из душа и не умирать от холода! но должна признать, что даже мне - тепло-, нет жаролюбивой работать в такую погоду тяжело. Я беру свои двумерники и иду во двор их разгадывать.
Двумерные ЯМР спектры - это моя новая страсть. В очередной раз я убедилась, что абсолютно все зависит от личности преподавателя. Любой предмет можно рассказать так, что студенту захочется сделать его своей профессией. Я никогда фанатом ЯМРа не была, у нас его читали так, что можно было с ума сойти от скуки, лектор сидел к нам спиной (нет, вы можете себе представить, спиной!) и что-то монотонно бормотал себе под нос. И тут я совершенно случайно забрела на курс на немецком по двумерной спектроскопии с тем самым профессором, что меня так удачно обозвал фрау Бабкой. И с первой же лекции случилась у нас любовь. Нет, не с профессором, а со спектрами. Я в очередной раз впечатлилась, как же все в этом мире логично. Мультиплетность логичная, химические сдвиги тоже логичные, кросс-пики еще более логичные. Здорово, когда не нужно просто зазубривать то, что ты через день после экзамена забудешь, здорово, когда то, что ты учишь, очень помогает в работе. Как-будто еще один кусочек паззла встал на свое место. Эх, где б мне еще такого же страстного органика найти... Но не будем о грустном.
А еще от жары очень спасает Дунай. Я не знаю, чем я в прошлом году летом занималась, но я ни разу ни купалась в Австрии за все время. Стоит, правда, сказать, что прошлое лето было ужасным, в июле пришлось включать отопление и ходить на работу в меховом жилете, бррр. К сожалению, мои болгарские братья хоть и утверждают, что любят плавать, но вытянуть их куда-либо кроме гор просто невозможно. А ходить по такой жаре 25 километров по горам неинтересно уже мне.
Поскольку лаборатория опустела, то каждый раз, когда я захожу в пустынную лабораторную кухню, у меня такое чувство, что я во Франции. Даже несколько раз почти пыталась заговорить со случайно забредшими коллегами по-французски. Не знаю, почему, наверное, потому что четыре лета я провела исключительно в пустынной лаборатории Лилля. Но какое-то очень приятное чувство. Иногда я скучаю по Франции, но никогда-никогда не жалею о выборе в пользу Вены. А ведь я совсем в Вену и не собиралась... Я была уверена, что моя аспирантура будет во Франции, и когда меня пригласили на собеседование, я бы точно отказалась. Но так хотелось увидеть одного человека, которого по-другому увидеть не было никакой возможности...
Так странно... Он уже очень давно исчез из моей жизни, и вдруг месяц назад появился снова. Только для того, чтобы рассказать о международном конкурсе научных работ, на который вот почему-то именно я обязательно должна подать документы. Я даже не ответила, больно странно было читать письмо от моего воскресшего прошлого. Письмо я удалила, а потом подумала, что все в этой жизни происходит неспроста, почему бы мне не попробовать подать документы. С легкостью пройдя заочный тур, я даже заставила себя написать электронный ответ со всего лишь двумя словами: "Спасибо, Штефан". А потом я выиграла очный тур и поездку в Берлин в ноябре на конференцию, взнос на которую стоит (страшно представить) 1600 евро. Что можно за такие деньги там делать? Не иначе бейджи на слитках из золота будут написаны. И совершенно логичным показалось позвонить и сказать "спасибо" человеку на другом конце провода.
"Алло". Так странно... С нашей первой встречи прошло четыре года. Я не слышала его голос больше двух лет. А ведь когда-то не могла заснуть, не дождавшись заветного немецкого номера на дисплее мобильника. Это, наверное, единственный человек, в которого я была влюблена без головы, без мозгов, без рассудка, без чего там еще может быть. Никогда до и, уж тем более, никогда после. С первой секунды, когда мы встретились на конференции, и до последнего момента, когда любить уже было невозможно. И самое смешное, что после той самой конференции я видела его всего два раза в жизни, один раз - благодаря собеседованию в Вене, а второй раз - на другой конференции, где он, собственно, меня и послал. Два раза - непостижимо! А я за три года даже ни разу ни с кем не поцеловалась (ну ладно, один раз, но это не считается). Мне казалось, что даже если я иду в кино или сижу в "ростиксе" с лучшим другом, то я ему изменяю. Неужели Я была способна на такие чувства? Зато он был со мной, когда больше всего был нужен.
Я искренне не понимаю, как я жила в Москве и даже пыталась радоваться жизни. Мне казалось, что жизнь настолько несправедлива. Настолько, что даже не укладывается в голове. Неужели некоторые мои одногруппники приходили домой, где их встречали родители, где их кормили, где у них была СВОЯ комната. Где по столам не ползали мыши, где каждое утро из кружек не нужно было вытряхивать тараканов, которых просто НЕВОЗМОЖНО было вывести. Где ночью в ухо не ржали ненавистные соседки и ты не просыпался от громкого секса на соседней кровати. Где можно было учиться в тишине. До куда от института можно было добраться меньше, чем за два часа. Я всегда думала, почему нам не накидывают баллов за то, что мы живем в нечеловеческих условиях, ведь в ВХК общажских всегда очень мало. Я НЕНАВИЖУ общагу и никогда в жизни не позволю своим детям там жить.
И при этом на нас всегда висел ярлык "общажские". Я никогда не забуду, когда мне в московской квартире регулярно проверяли сумку, не считая такое поведение оскорбительным. Удивительно, я все та же ВХКшница, родившаяся в том же самом Таганроге, но почему-то для людей вокруг это внезапно перестало быть важным. (Ок, теперь важно, что я иностранка, но не все, слава богу, националисты). Стало важно, не откуда ты и где ты живешь, а какой ты.
И вот в таких обстоятельствах у меня был Штефан. Писавший по стопке писем на день (специально проверила - больше 300), звонивший каждый вечер больше года, часами пытающийся убедить меня в том, что Горбачев - замечательнейший в мире человек, а человек вправе ездить по автобану с любой скоростью. Теперь-то я понимаю, что немцы только о политике и могут разговаривать, а тогда казалось таким оригинальным.
Ну поговорили. Точнее говорил он, а я отчаянно зевала. Правда что ли? Это вот без него я жить не могла и запаролила его фамилией все свои почты? Такой нереально правильный и скуууууууууууууучный немец. Я вас умоляю, у меня таких вокруг целая Австрия. "Ну бывай, Штефан. Schoenen Tag noch." "Еще созвонимся?". "Ну, может и созвонимся". Нет, это что, действительно было со мной? С другой стороны, если бы не этот скучный немец, я бы никогда не выиграла никакого конкурса, потому что я бы даже о нем не узнала, а он переступил через себя и написал. Нескучный англичанин наверняка никогда в жизни такого б не сделал.
Такие дела. А дождь все продолжается и, наверное, пора ложиться спать.
В Вене - липкая жара, кажется, что липким стало абсолютно все - от тел до мозгов. Христо умирает и каждый день говорит мне, что еще один день такой жары, и он выбросится из окна. Коллеги внезапно исчезли, потому что в 37 градусов находиться в лаборатории просто невозможно. Один студент пытался делить вещество на колонке эфиром, можете сами представить, что у него вышло. Я от жары абсолютно не страдаю, разве это не прекрасно - выходить из душа и не умирать от холода! но должна признать, что даже мне - тепло-, нет жаролюбивой работать в такую погоду тяжело. Я беру свои двумерники и иду во двор их разгадывать.
Двумерные ЯМР спектры - это моя новая страсть. В очередной раз я убедилась, что абсолютно все зависит от личности преподавателя. Любой предмет можно рассказать так, что студенту захочется сделать его своей профессией. Я никогда фанатом ЯМРа не была, у нас его читали так, что можно было с ума сойти от скуки, лектор сидел к нам спиной (нет, вы можете себе представить, спиной!) и что-то монотонно бормотал себе под нос. И тут я совершенно случайно забрела на курс на немецком по двумерной спектроскопии с тем самым профессором, что меня так удачно обозвал фрау Бабкой. И с первой же лекции случилась у нас любовь. Нет, не с профессором, а со спектрами. Я в очередной раз впечатлилась, как же все в этом мире логично. Мультиплетность логичная, химические сдвиги тоже логичные, кросс-пики еще более логичные. Здорово, когда не нужно просто зазубривать то, что ты через день после экзамена забудешь, здорово, когда то, что ты учишь, очень помогает в работе. Как-будто еще один кусочек паззла встал на свое место. Эх, где б мне еще такого же страстного органика найти... Но не будем о грустном.
А еще от жары очень спасает Дунай. Я не знаю, чем я в прошлом году летом занималась, но я ни разу ни купалась в Австрии за все время. Стоит, правда, сказать, что прошлое лето было ужасным, в июле пришлось включать отопление и ходить на работу в меховом жилете, бррр. К сожалению, мои болгарские братья хоть и утверждают, что любят плавать, но вытянуть их куда-либо кроме гор просто невозможно. А ходить по такой жаре 25 километров по горам неинтересно уже мне.
Поскольку лаборатория опустела, то каждый раз, когда я захожу в пустынную лабораторную кухню, у меня такое чувство, что я во Франции. Даже несколько раз почти пыталась заговорить со случайно забредшими коллегами по-французски. Не знаю, почему, наверное, потому что четыре лета я провела исключительно в пустынной лаборатории Лилля. Но какое-то очень приятное чувство. Иногда я скучаю по Франции, но никогда-никогда не жалею о выборе в пользу Вены. А ведь я совсем в Вену и не собиралась... Я была уверена, что моя аспирантура будет во Франции, и когда меня пригласили на собеседование, я бы точно отказалась. Но так хотелось увидеть одного человека, которого по-другому увидеть не было никакой возможности...
Так странно... Он уже очень давно исчез из моей жизни, и вдруг месяц назад появился снова. Только для того, чтобы рассказать о международном конкурсе научных работ, на который вот почему-то именно я обязательно должна подать документы. Я даже не ответила, больно странно было читать письмо от моего воскресшего прошлого. Письмо я удалила, а потом подумала, что все в этой жизни происходит неспроста, почему бы мне не попробовать подать документы. С легкостью пройдя заочный тур, я даже заставила себя написать электронный ответ со всего лишь двумя словами: "Спасибо, Штефан". А потом я выиграла очный тур и поездку в Берлин в ноябре на конференцию, взнос на которую стоит (страшно представить) 1600 евро. Что можно за такие деньги там делать? Не иначе бейджи на слитках из золота будут написаны. И совершенно логичным показалось позвонить и сказать "спасибо" человеку на другом конце провода.
"Алло". Так странно... С нашей первой встречи прошло четыре года. Я не слышала его голос больше двух лет. А ведь когда-то не могла заснуть, не дождавшись заветного немецкого номера на дисплее мобильника. Это, наверное, единственный человек, в которого я была влюблена без головы, без мозгов, без рассудка, без чего там еще может быть. Никогда до и, уж тем более, никогда после. С первой секунды, когда мы встретились на конференции, и до последнего момента, когда любить уже было невозможно. И самое смешное, что после той самой конференции я видела его всего два раза в жизни, один раз - благодаря собеседованию в Вене, а второй раз - на другой конференции, где он, собственно, меня и послал. Два раза - непостижимо! А я за три года даже ни разу ни с кем не поцеловалась (ну ладно, один раз, но это не считается). Мне казалось, что даже если я иду в кино или сижу в "ростиксе" с лучшим другом, то я ему изменяю. Неужели Я была способна на такие чувства? Зато он был со мной, когда больше всего был нужен.
Я искренне не понимаю, как я жила в Москве и даже пыталась радоваться жизни. Мне казалось, что жизнь настолько несправедлива. Настолько, что даже не укладывается в голове. Неужели некоторые мои одногруппники приходили домой, где их встречали родители, где их кормили, где у них была СВОЯ комната. Где по столам не ползали мыши, где каждое утро из кружек не нужно было вытряхивать тараканов, которых просто НЕВОЗМОЖНО было вывести. Где ночью в ухо не ржали ненавистные соседки и ты не просыпался от громкого секса на соседней кровати. Где можно было учиться в тишине. До куда от института можно было добраться меньше, чем за два часа. Я всегда думала, почему нам не накидывают баллов за то, что мы живем в нечеловеческих условиях, ведь в ВХК общажских всегда очень мало. Я НЕНАВИЖУ общагу и никогда в жизни не позволю своим детям там жить.
И при этом на нас всегда висел ярлык "общажские". Я никогда не забуду, когда мне в московской квартире регулярно проверяли сумку, не считая такое поведение оскорбительным. Удивительно, я все та же ВХКшница, родившаяся в том же самом Таганроге, но почему-то для людей вокруг это внезапно перестало быть важным. (Ок, теперь важно, что я иностранка, но не все, слава богу, националисты). Стало важно, не откуда ты и где ты живешь, а какой ты.
И вот в таких обстоятельствах у меня был Штефан. Писавший по стопке писем на день (специально проверила - больше 300), звонивший каждый вечер больше года, часами пытающийся убедить меня в том, что Горбачев - замечательнейший в мире человек, а человек вправе ездить по автобану с любой скоростью. Теперь-то я понимаю, что немцы только о политике и могут разговаривать, а тогда казалось таким оригинальным.
Ну поговорили. Точнее говорил он, а я отчаянно зевала. Правда что ли? Это вот без него я жить не могла и запаролила его фамилией все свои почты? Такой нереально правильный и скуууууууууууууучный немец. Я вас умоляю, у меня таких вокруг целая Австрия. "Ну бывай, Штефан. Schoenen Tag noch." "Еще созвонимся?". "Ну, может и созвонимся". Нет, это что, действительно было со мной? С другой стороны, если бы не этот скучный немец, я бы никогда не выиграла никакого конкурса, потому что я бы даже о нем не узнала, а он переступил через себя и написал. Нескучный англичанин наверняка никогда в жизни такого б не сделал.
Такие дела. А дождь все продолжается и, наверное, пора ложиться спать.