«Над отцами погибшими с головами поникшими...»
«Параллельные матери» Педро Альмодовара производят настолько сильное впечатление, что его сложно разложить на составные части: что воспринимается головой, что сердцем, а что только в их тандеме. Испанский режиссер вновь говорит о том, что мир и искусство невозможно расчленить, а любое препарирование - это разрушение целостности живой жизненной плоти.
Параллельные матери фильма Дженис (Пенелопа Крус) и Ана (Милена Смит) встречаются в роддоме, обе рожают впервые, обе матери-одиночки, обе рожают девочек. Дальше их судьбы вопреки законом евклидовой геометрии будут сближаться и в конце концов пересекутся. В этом фильме мы вновь оказываемся в царстве женщин, и две главные героини рифмуются с другими матерями этой истории: матерью Аны Тересой (Айтана Санчес-Хихон), матерью и бабушкой Дженис. Это мир, в котором быть матерью-одиночкой становится традицией не только для семьи Дженис, но и вообще для современного общества, потому что мужчины постоянно воюют, погибают или просто уходят, их расстреливают и хоронят в безымянных могилах на обочинах дорог. Альмодовар бережно эксгумирует тела отцов и возвращает им имена, восстанавливая гармонию жизни вслед за Дженис, которая с упорством дочери ищет тело своего прадеда - самого близкого ей родственника по мужской линии, связь с которым она сохраняет и через профессию.
Возможно, именно поэтому последние кадры фильма - это не только логическое завершение страстей и перипетий сюжета, но и его главный эмоциональный акцент. Найти могилу самого родного тебе человека, но кого ты никого не знал, - это вернуть его себе на мгновение, восстановить те пустот, что оставляют в судьбе вечные мужские игры, это не бояться рожать сыновей.
Осознание отцовства для испанского художника, прославившегося исследованием материнства, становится тем мотивом, который встраивает «Параллельных матерей» в метатекст альмодоварских фильмов, в созданную им женскую вселенную. Отцы, которых ищут их дети, и отцы, чьи сыновья и дочери родиться не успели, медленно проступают очертаниями в «Параллельных матерях», и последний кадр - это беззвучный крик отчаяния, о том, что мужская игра продолжается.
Второй сюжет фильма - о массовых захоронениях и исторический памяти - вплетается в историю взаимоотношений Дженис и Аны и придает фильму не только политический сюжет - он превращает картину в историческое высказывание, раскрывая межпоколенческую травму испанского общества. Но ХХ век для всего мир был настолько сложным, что референсы на собственные травмы и на неизжитую боль в этом фильме найдет любой житель планеты.
Для испанской культуры коллективная травма Гражданской войны ярко персонифицирована - она воплощается в образе Федерико Гарсиа Лорки, с поиском места захоронения которого у многих ассоциируются и современные общественные дискуссии вокруг закона об исторической памяти. Именно поэтому в «Параллельных матерях» отсылок к образу расстрелянного поэта больше, чем в любом другом фильме Альмодовара: помимо ассоциаций с безымянным захоронением здесь еще и постоянные отсылки к Гранаде - родному городу Лорки, который не сумел уберечь его от ареста. И самый яркий референс - введение в ткань фильма текста пьесы «Донья Росита, девица, или Язык цветов», который произносит со сцены Тереса.
Мы словно наблюдаем за диалогом двух великих испанских художников, во многом определяющих образ своей культуры для остального мира, и он расширяет смысловое пространство фильма «Параллельные матери». И этот диалог оттеняет высокую лирическую ноту картины. Педро Альмодовару удавалось быть лиричным даже в гротеске, нагромождении жанров и постмодернистской игре, он умел дойти до поэтической сердцевины истории и именно ее подарить зрителю как главное впечатление. Но в «Параллельных матерях» поэтичность особого рода - она уже не прячется ни за чем. И эта незамутненная поэзия жизни - итог прожитых семидесяти двух лет (почти пятьдесят из них - в кино) жизни прекрасного человека из Ла-Манчи.
Параллельные матери фильма Дженис (Пенелопа Крус) и Ана (Милена Смит) встречаются в роддоме, обе рожают впервые, обе матери-одиночки, обе рожают девочек. Дальше их судьбы вопреки законом евклидовой геометрии будут сближаться и в конце концов пересекутся. В этом фильме мы вновь оказываемся в царстве женщин, и две главные героини рифмуются с другими матерями этой истории: матерью Аны Тересой (Айтана Санчес-Хихон), матерью и бабушкой Дженис. Это мир, в котором быть матерью-одиночкой становится традицией не только для семьи Дженис, но и вообще для современного общества, потому что мужчины постоянно воюют, погибают или просто уходят, их расстреливают и хоронят в безымянных могилах на обочинах дорог. Альмодовар бережно эксгумирует тела отцов и возвращает им имена, восстанавливая гармонию жизни вслед за Дженис, которая с упорством дочери ищет тело своего прадеда - самого близкого ей родственника по мужской линии, связь с которым она сохраняет и через профессию.
Возможно, именно поэтому последние кадры фильма - это не только логическое завершение страстей и перипетий сюжета, но и его главный эмоциональный акцент. Найти могилу самого родного тебе человека, но кого ты никого не знал, - это вернуть его себе на мгновение, восстановить те пустот, что оставляют в судьбе вечные мужские игры, это не бояться рожать сыновей.
Осознание отцовства для испанского художника, прославившегося исследованием материнства, становится тем мотивом, который встраивает «Параллельных матерей» в метатекст альмодоварских фильмов, в созданную им женскую вселенную. Отцы, которых ищут их дети, и отцы, чьи сыновья и дочери родиться не успели, медленно проступают очертаниями в «Параллельных матерях», и последний кадр - это беззвучный крик отчаяния, о том, что мужская игра продолжается.
Второй сюжет фильма - о массовых захоронениях и исторический памяти - вплетается в историю взаимоотношений Дженис и Аны и придает фильму не только политический сюжет - он превращает картину в историческое высказывание, раскрывая межпоколенческую травму испанского общества. Но ХХ век для всего мир был настолько сложным, что референсы на собственные травмы и на неизжитую боль в этом фильме найдет любой житель планеты.
Для испанской культуры коллективная травма Гражданской войны ярко персонифицирована - она воплощается в образе Федерико Гарсиа Лорки, с поиском места захоронения которого у многих ассоциируются и современные общественные дискуссии вокруг закона об исторической памяти. Именно поэтому в «Параллельных матерях» отсылок к образу расстрелянного поэта больше, чем в любом другом фильме Альмодовара: помимо ассоциаций с безымянным захоронением здесь еще и постоянные отсылки к Гранаде - родному городу Лорки, который не сумел уберечь его от ареста. И самый яркий референс - введение в ткань фильма текста пьесы «Донья Росита, девица, или Язык цветов», который произносит со сцены Тереса.
Мы словно наблюдаем за диалогом двух великих испанских художников, во многом определяющих образ своей культуры для остального мира, и он расширяет смысловое пространство фильма «Параллельные матери». И этот диалог оттеняет высокую лирическую ноту картины. Педро Альмодовару удавалось быть лиричным даже в гротеске, нагромождении жанров и постмодернистской игре, он умел дойти до поэтической сердцевины истории и именно ее подарить зрителю как главное впечатление. Но в «Параллельных матерях» поэтичность особого рода - она уже не прячется ни за чем. И эта незамутненная поэзия жизни - итог прожитых семидесяти двух лет (почти пятьдесят из них - в кино) жизни прекрасного человека из Ла-Манчи.