Их нравы
Плодовитость Вуди Аллена чаще всего оставляет время только на его новые фильмы - к старым порой просто некогда возвращаться. Но заминка с выходом «Дождливого дня в Нью-Йорке» дала возможность пересмотреть «Знаменитость» и поговорить о ней.
Фильм 1998 года с Лео ДиКаприо на афише вводил в легкое заблуждение, что в главной роли будет именно он - новый Ромео и звезда «Титаника». Старый манхэттенский еврей нас всех, конечно, провел и в главной роли снял Кеннета Брана. Фильм недвусмысленно отсылает зрителя к «Сладкой жизни» (1960) Федерико феллини, но эта аллюзия настолько явная, что выглядит как пародия на постмодернистскую манию всюду искать двойное дно. Со стороны режиссера это даже не «пасхалка», а какой-то гиперироничный выпад.
Впрочем, Вуди Аллен не сходит с этой ноты уже давно, его ирония может быть приправлена драмой или завуалирована ностальгией, но она остается ведущей эмоцией. И возможно, зрители или критики чувствовали бы себя даже уязвленными подобным стебом, если бы вектор иронии не был бы направлен режиссером прежде всего на себя самого. Как (и, главное, зачем) ему удается и из Кеннета Брана, и из Оуэна Уилсона, и из Джесси Айзенберга вылепить в итоге самого себя, остается личным секретом Аллена. Но журналист Ли из «Знаменитости», бросивший журнал о путешествиях и начавший писать о кинозвездах, в своих бесформенных брюках и чуть длинноватых мешковатых пиджаках недвусмысленно намекает на самого Вуди Аллена. Возможно, это вновь камень в огород постмодернизма с его «смертью автора».
Вообще, актерский состав этого фильма - это какой-то нескончаемый карнавал, в котором каждое лицо, каждая реплика приносит радость. Джуди Дэвис, Леонардо ДиКаприо, Шарлиз Терон, Мелани Гриффит, Вайнона Райдер, - каждый из них не только встраивается в общий ансамбль внутри кино, но и за пределами картины они составляют портрет современного мира, срез общества селебрити - богатых, знаменитых и пустоватых. Каждая роль - это словно пародия на ее исполнителя, потому что артисты несут в себе какие-то характерные черты своих героев. Но именно Вуди Аллен умеет преподнести это - самим артистам и зрителям - так, что это выглядит не оскорбительно и не пошло, а почти изысканно.
Говорят, что во время съемок «Знаменитости» только исполнители двух главных ролей, Брана и Дэвис были полностью посвящены в детали сюжета. Сегодня это частая практика (вспомним хотя бы сверхсекретность «Игры престолов»), а в 1998 году, думаю, не утечка информации была главным побудительным мотивом таких действий. Создается ощущение, что благодаря этой дискретности восприятия сценария артистами, Вуди Аллену удалось добить интересного эффекта: каждая сцена сыграна без оглядки - Вайнона Райдер или Лео ДиКаприо не знают, что с их героем в итоге станет и будет ли вообще у образа продолжение, поэтому они отыгрывают каждый эпизод в полную силу. И мы, смотрящие на все это уже в собранном виде, чувствуем мозаичную энергию фильма.
После того, как схлынула волна движения «MeToo» и громких разоблачений (выходит фильм «Быть Харви Вайнштейном», а с Кевина Спейси сняты обвинения), хочется просто отмыться от нанесенного ею мусора и смотреть кино. Особенно алленовское, несмотря на изрядную порцию сарказма такое правдивое в изображении современных нравов.
Фильм 1998 года с Лео ДиКаприо на афише вводил в легкое заблуждение, что в главной роли будет именно он - новый Ромео и звезда «Титаника». Старый манхэттенский еврей нас всех, конечно, провел и в главной роли снял Кеннета Брана. Фильм недвусмысленно отсылает зрителя к «Сладкой жизни» (1960) Федерико феллини, но эта аллюзия настолько явная, что выглядит как пародия на постмодернистскую манию всюду искать двойное дно. Со стороны режиссера это даже не «пасхалка», а какой-то гиперироничный выпад.
Впрочем, Вуди Аллен не сходит с этой ноты уже давно, его ирония может быть приправлена драмой или завуалирована ностальгией, но она остается ведущей эмоцией. И возможно, зрители или критики чувствовали бы себя даже уязвленными подобным стебом, если бы вектор иронии не был бы направлен режиссером прежде всего на себя самого. Как (и, главное, зачем) ему удается и из Кеннета Брана, и из Оуэна Уилсона, и из Джесси Айзенберга вылепить в итоге самого себя, остается личным секретом Аллена. Но журналист Ли из «Знаменитости», бросивший журнал о путешествиях и начавший писать о кинозвездах, в своих бесформенных брюках и чуть длинноватых мешковатых пиджаках недвусмысленно намекает на самого Вуди Аллена. Возможно, это вновь камень в огород постмодернизма с его «смертью автора».
Вообще, актерский состав этого фильма - это какой-то нескончаемый карнавал, в котором каждое лицо, каждая реплика приносит радость. Джуди Дэвис, Леонардо ДиКаприо, Шарлиз Терон, Мелани Гриффит, Вайнона Райдер, - каждый из них не только встраивается в общий ансамбль внутри кино, но и за пределами картины они составляют портрет современного мира, срез общества селебрити - богатых, знаменитых и пустоватых. Каждая роль - это словно пародия на ее исполнителя, потому что артисты несут в себе какие-то характерные черты своих героев. Но именно Вуди Аллен умеет преподнести это - самим артистам и зрителям - так, что это выглядит не оскорбительно и не пошло, а почти изысканно.
Говорят, что во время съемок «Знаменитости» только исполнители двух главных ролей, Брана и Дэвис были полностью посвящены в детали сюжета. Сегодня это частая практика (вспомним хотя бы сверхсекретность «Игры престолов»), а в 1998 году, думаю, не утечка информации была главным побудительным мотивом таких действий. Создается ощущение, что благодаря этой дискретности восприятия сценария артистами, Вуди Аллену удалось добить интересного эффекта: каждая сцена сыграна без оглядки - Вайнона Райдер или Лео ДиКаприо не знают, что с их героем в итоге станет и будет ли вообще у образа продолжение, поэтому они отыгрывают каждый эпизод в полную силу. И мы, смотрящие на все это уже в собранном виде, чувствуем мозаичную энергию фильма.
После того, как схлынула волна движения «MeToo» и громких разоблачений (выходит фильм «Быть Харви Вайнштейном», а с Кевина Спейси сняты обвинения), хочется просто отмыться от нанесенного ею мусора и смотреть кино. Особенно алленовское, несмотря на изрядную порцию сарказма такое правдивое в изображении современных нравов.